бы к этому времени обновить. Я что-то упустил или ты меня сейчас удивишь другой словесной чушью? А, Полина Сергеевна? — ну каков же гад! — Молчишь? Ну вот и молчи, и не беси. У нас очень много работы сегодня, в шесть мы должны отсюда уйти, так что работаем в темпе вальса.
Достает из папки историю болезни и пододвигает мне.
— Ты самостоятельно принимаешь девочку с пневмонией в коридоре. Позже я сам послушаю ее легкие. Весь опрос на тебе. Пойдешь принимать ее сразу после пятиминутки. Потом составим план лечения и отдадим процедурной медсестре назначения. Когда будешь заполнять приемку, если возникнут сложности в описании дыхательной системы, просто оставь пустое место. Если что, вместе допечатаем. На других этапах не должно возникнуть проблем. Вопросы есть?
— Нет.
— Ну если нет, тогда сними эту чертову маску, а то мордочка вспотеет, это вредно, — я не успеваю толком среагировать, как Алмазов стягивает с меня маску.
— Эбонит твою мать! — восклицает Алмазов, не сдерживая смеха. — Минет на этой неделе мне точно не светит, — закусывает свою нижнюю губу, видимо, для того, чтобы унять неконтролируемый смех. А я невольно ловлю себя на том, что, несмотря на желание треснуть ему по лбу, таким он мне нравится больше. Угрюмый и злой Алмазов — это как что-то инородное. — Ты как так умудрилась, мать?
— Кажется, кто-то говорил, что у нас много работы. Может не стоит тратить время на пустую болтовню?
— К сожалению, да, работы много. Но я не могу смолчать. Смотри-ка, что получается, ты меня называла герпесом, а в итоге я чист, а ты нет. И не стыдно тебе, Полина Сергеевна?
— А на хрен вас можно посылать, пользуясь тем, что у нас было?
— Конечно же, нет.
— Жаль.
Да, определенно улыбающийся Алмазов нравится мне значительно больше.
— Ладно, Полин, не переживай. Ты и с герпесом красивая. Главное только с лабиальным, а не генитальным, — встает из-за стола и направляется к выходу. У самой двери останавливается и поворачивается ко мне. — Не надевай больше маску. Пусть губы дышат. Да и кому ты тут нужна со своим герпесом кроме меня. Кстати, сегодня после работы пойдем в кино, вот поэтому в шесть мы должны отсюда уйти. Я вчера глянул, там триллер про психушку. Билеты уже купил. Ты на своей машине, я на своей. Увы, без поцелуев и минета. Но я все равно могу сделать тебе приятно, — приподнимает руку вверх, демонстрируя пальцы. Идиот! Просто идиот! Подмигивает и выходит из ординаторской.
Через час я поняла почему Алмазов был таким злым. Это не дурное настроение или попытка меня задеть, просто он зол из-за Измайлова. Кому понравится, что его больной, за которого он так старательно борется, устроил на выходных скандал, да такой, что ни одна медсестра к нему теперь не подходит? Правильно — никому. А когда все это перетирают на пятиминутке и отчитывают самого Алмазова — вдвойне неприятно. Обидно, черт возьми. Так и хотелось высказать вслух, что он не обязан контролировать поведение своего больного в свой же выходной и вообще все претензии на его счет смехотворны. Только не высказалась. Не знаю, как он понял, что я хочу что-то сказать, я была уверена на сто процентов, что он не смотрит в мою сторону, но он без слов утихомирил меня, сжав своей ладонью мою ногу. А еще я поняла одну вещь, заведующая — типичная сука, вероятнее всего, действительно положившая на него глаз. И вот это вот все — просто попытка унизить Алмазова за равнодушие к ней. Ведь он даже сейчас никак не показал, что все это его задевает. Как сказала бы мама — красавчик.
А вот я мысленно прибавила ему баллов чуть позже, когда приняла данную им больную. Счастью моему не было предела. Наконец-то я почувствовала себя не только самостоятельной, но и значимой. Никто даже не задумался в приемнике, что у двадцатилетней девушки есть что-то помимо пневмонии, а я — да. Кто молодец? Я — молодец. Герпес? Да плевать.
— Ты украла миллион?
— В смысле?
— В прямом. Неприлично так улыбаться, когда вокруг больные люди. Что там с новенькой, давай быстро расскажи.
— А я поэтому и улыбаюсь. И быстро не получится. Я нашла у нее помимо пневмонии — патологию щитовидной железы. Девочка частит и это не от гипертермии. У нее вообще субфебрильная температура. ЧСС реально выше сотни. Она похудела за последнее время, и вся такая дерганая, прям классика. А ну да, самое главное-то забыла, железа увеличена. И в правой доле я пропальпировала узел, но вот это не точно. Тут у меня мало практики, мне нужна ваша помощь. А в приемнике даже не смотрели, потому что там написано: щитовидная железа без видимых изменений. Кто так пишет? Чушь какая-то и вообще…
— Цыц. Я понял. Хватит тараторить. Пойдем вместе быстро посмотрим твои догадки.
— Это не догадки.
— Я сказал цыц.
* * *
Сказать, что я рада — ничего не сказать. Я все же оказалась во всем права. Вот только Алмазов и не думал меня хвалить. Ну и ладно, главное самой знать, что я молодец. Настроение настолько поднялось, что я напрочь забыла о проблемах в наших отношениях и вообще о том, как нужно себя с ним вести. А вот у моего потенциального любовника, если так можно сказать, настроение только ухудшилось. И виной тому снова Измайлов, а точнее результаты его ЭХОКГ.
— Без комментариев, Полина.
— Я вообще ничего не сказала.
— Но тебе этого очень хочется, своей фразочкой: А я же говорила, что он не жилец, да? — резко бросает он.
— Это вы сейчас сказали, а не я.
— Я озвучил то, что тебе не терпится сказать.
— Нет, я с вами не согласна. Да, с такими вегетациями он не жилец, но ведь никто не отменял оперативное лечение. Немного скорректируем ему анемию, получим результаты посева крови, начнем массивную антибиотикотерапию и если он перестанет курить, правда, непонятно, как он вообще это делает в палате, то может и доживет до операции.
— Святая простота, а не Полина. Никто не захочет его брать на операцию. Риски перекроют все