Срыв посольства не сказался на карьере, теперь Митидзанэ мог посещать закрытые заседания императорских советников.
И он вполне искренне стал давать советы, излагать взгляды на положение дел, видимо, не особенно смущаясь и не оглядываясь на всесильный клан. А такое при дворе не прощается. Для Фудзивара и его вельможных сторонников это казалось едва ли не личным оскорблением. И стало ясно: придется разработать «спецоперацию» по выживанию дерзкого ученого с вершин власти.
Токихира Фудзивара мог получить поддержку даже тех сановников, которые не слишком симпатизировали его клану. Взлет человека, чей род не обладал высшими рангами, был неприятен и для них.
Время для мести
Фудзивара точно представляли себе — их противник опирается лишь на благосклонность императора, а это — дело поправимое. И если император тверд в своих убеждениях и верен дружбе, нашептывания эффекта не принесут. Вот смена императора — совсем иное дело. Надо лишь подождать.
Государь Уда, который тоже ценил поэзию и каллиграфию, решил, наконец, отречься в пользу тринадцатилетнего наследника Ацукими, который стал императором Дайго. Случилось это в 897 г. Митидзанэ уговаривал правителя повременить с этим, а то и вовсе отказаться от отречения, но у него ничего не получилось — император только отсрочил свой уход.
Уда писал наследнику: «Митидзанэ — великий ученый. Премного искусен он и в делах государственных. Он исправил многие мои упущения… В день, когда я назначил тебя своим преемником, я держал совет только с ним. Свидетелей при нас не было… И тебе этот человек будет верным подданным, и не должно тебе забывать его заслуги».
Любопытно, что главным положительным качеством экс-император считал лояльность, а не способности к реальному управлению.
Митидзанэ успел поднести составленную им антологию стихов новому императору. Но придворную «снецоперацию» против него было уже не остановить. Отношения между ним и Токихира Фудзиварой стали слишком напряженными, хотя прежний государь добился для него должности министра правой руки, а Токнхнра Фудзивара, новый лидер клана, получил пост министра левой руки. Создается впечатление, что императорам — отцу и сыну — пришлось лавировать между соперничающими группировками. Но в том-то и горе, что Митидзанэ, судя по всему, не принадлежал ни к каким группировкам.
И его положение начало быстро ухудшаться. Еще один влиятельный противник, глава союзного в то время семейству Фудзивара клана Минамото, стал главным советником. Митидзанэ был со всех сторон окружен неприятелями.
В 900 г. он получил письмо от еще одного ученого, Киёцура Миёси, который сообщал, что с точки зрения астрологии следующий год окажется столь опасен, что лучше всего подать в отставку как можно скорее. Сложно сказать, водила ли кистью автора зависть, или тот и в самом деле хотел спасти коллегу от какой-то угрозы. В любом случае, он оказался прав: в начале следующего года над министром правой руки разразилась гроза.
Считается, что в это время император и бывший государь Уда намеревались добиться слияния постов левого и правого министров с передачей новой должности Митидзанэ. А значит, клану Фудзивара пришлось бы срочно спасать положение. Но, быть может, слухи о «кадровой реформе» намеренно распускались противниками ученого-царедворца.
Наиболее достоверной считается такая версия: Токихира Фудзивара сообщил юному императору, что Митидзанэ с согласия его отца вознамерился совершить переворот, заменив мальчика на престоле своим внуком принцем Токиё. Поэтому надо удалить правого министра из столицы, и чем быстрее, тем лучше. Главный довод звучал невероятно для пас, но вполне обоснованно — для люден средневековья. Незадолго до того произошло солнечное затмение, а это — символ будущих событий. Луна отождествлялась с дочерью Митидзанэ, младшей женой бывшего императора, а солнце — с матерью императора Дайго. В легендарной версии подробностей больше, там присутствует «черная магия»: якобы Токихира Фудзивара закопал в землю предметы для гадания, а потом предъявил эти «улики» государю в доказательство того, что Мнтидзанэ хотел сжить юношу (своего ученика!) со свету.
И молодой император, почти подросток, воспитывавшийся в среде, наполненной суевериями, поверил! Вряд ли более опытный человек прислушался бы к навету. Ведь Мнтидзанэ был наставником императора, а заговор такого рода совершенно не соответствовал его характеру.
Но случилось то, что случилось: Мнтидзанэ был направлен на остров Кюсю в должности главного губернатора. Фактически это означало ссылку (пусть и почетную).
«На всякий случай» клан Фудзивара принял меры предосторожности, повелев особо тщательно охранять дворец и монарха. От кого, неужели от немолодого ученого? Конечно, нет, но император должен был убедиться: заговор реален, и лишь усилия левого министра спасли государство от большой беды.
А еще нужно было, чтобы Уда узнал обо всем как можно позже.
Были сосланы и дети Мнтидзанэ, и его ученики. А его друг и покровитель узнал о том, когда все свершилось. Он немедленно решил навестить сына-императора, но стража не пустила бывшего государя, ворота оказались затворены. Конечно, как только выяснился сей возмутительнейший факт, Суганэ Фудзивару, руководившего дворцовой стражей, наказали, понизив в должности (чтобы восстановить на посту уже через три недели).
Последнее стихотворение, сложенное Мнтидзанэ в столице, таково:
Ветерок подует с востокаИ донесетБлагоухание сливы.Пусть далеко хозяин дома,Но цветы дождутся весны.
(перевод А.Н. Мещерякова)
Не дождались… Через два года он умер на острове Кюсю. Ему даже не довелось попрощаться с другом, а на письма бывшему императору ответа не приходило. Видимо, Уда их и не получал.
Расстояние оказалось немалым, дом, в котором поселили губернатора, обветшал. В последние годы жизни Мнтидзанэ мучили болезни, обострившиеся после опалы, умер его младший сын, отправившийся вместе с отцом в безрадостное путешествие. Он почти не покидал резиденции, предаваясь молитвам и скорби. Должность была такова, что действий от губернатора почти не требовалось. Да их и не ждали…
Говорят, лишь изредка он взбирался на холм неподалеку от своего жилища, смотрел в сторону покинутой столицы и молил Будду и богов о благоденствии императора Дайго — любимого ученика, предавшего (а как иначе это назвать) своего учителя. (Но повторюсь: речь идет о подростке, которого Митидзанэ выучил мастерски владеть кистью и соблюдать этикет, но ни он, ни Уда не смогли, видимо, воспитать в нем самостоятельность мышления).
Митидзанэ писал:
Когда опускается ночь,По полям и горамСтелется дым.Как горек онОт горьких слез моих.
(перевод А.Н. Мещерякова)
Жизнь сосланного ученого и поэта окончилась в 903 году. Но, как мы увидим, «окончилась» — несколько неточное слово.
Нет человека, но есть проблемы
Вот тут клану для клана Фудзивара, казалось бы, и наступило время жить да радоваться, наслаждаясь плодами победы. Они и радовались — недолгое время.
Контроль над правительством и юным императором находился теперь в цепких руках Токихира Фудзивары. И он замыслил реформы, чтобы сохранить за государством право собственности на землю и исправить упущения провинциальных управителей. Но очень скоро реформы (они называются реформами Энги — по девизу правления), которым местные хозяева и без того противились, захлебнулись. Все по тому же принципу: «Нет человека, нет проблемы». Тем человеком был сам Токихира Фудзивара, умерший в 909 г. (ему было всего лишь тридцать восемь лет). А за год до того скончался начальник дворцовой охраны, не давший Мнтидзанэ повидаться с экс-императором перед отъездом в ссылку.
Но и это еще не все. Хикаро Минамото, еще один ненавистник министра-ученого, погиб на охоте. Двое внуков Токихира сыновей императора Дайго (Фудзивара не прекращали своей политики женитьб) умерли один за другим.
История знает подобные примеры. Пройдут века, и последний великий магистр тамплиеров Жак де Молэ призовет на высший суд отправившего его па костер кровавого французского короля Филиппа Красивого. Этот «вызов в суд», которому не способен противиться ни один властитель, состоялся чуть меньше чем через год, после чего государство Филиппа погрязло в раздорах. Де Молэ и его проклятие будут вспоминать даже в тот момент, когда в конце XVIII века на гильотину отправился абсолютно непричастный к сокрушению ордена тамплиеров Людовик XVI.