Читать интересную книгу Барби. Часть 1 (СИ) - Соловьев Константин Анатольевич

Барбаросса кашлянула, немного склонив голову.

— У тебя недурной короткий правый, сестрица. И лягаешься ты отменно.

Бригелла усмехнулась, машинально прижав руку к низу живота — туда, куда пришлось шило. Дырка, может, и заросла за две недели, но боль так быстро не уходит из тела, Барбаросса знала это по собственному опыту.

— Тебя спасло пиво, сестра.

— То, которое булькало в тебе?

— Нет. То, на котором я поскользнулась. Если бы не чертово пиво, я вздула бы тебя так, что родная бабка в Аду не узнала бы!

— Не сомневаюсь. Можем как-нибудь встретиться и попробовать еще разок.

— И в этот раз тебе придется захватить себе свинцовых примочек!

Барбаросса ощутила, как обмякают напрягшиеся было в ожидании драки сухожилия. Бригелла как будто бы не предлагала ей боя, напротив, своим поведением демонстрировала, что не держит обиды. По крайней мере, такой, какую предъявила бы здесь и сейчас.

Хорошо. Барбаросса никогда не бежала от драки, зачастую сама охотно их завязывала, упражняя кулаки на чужом мясе, но сейчас… Со всеми этими чертовыми хлопотами ей не доставало только ввязываться в ссору с «шутовками». У нее и без того охерительно мало времени.

— Извини за дырку в брюхе.

— Ерунда, — Бригелла небрежно махнула рукой с зажатой в ней трубкой, — Некоторые дырки в нашем теле созданы для удовольствия, другие нам приходится лишь терпеть. Не ты первая. Какими ветрами тебя занесло сюда? Насколько помню, ты не из частых гостей в Будуаре.

Барбаросса метнула короткий взгляд исподлобья, наблюдая, не проявляет ли кто из присутствующих интереса к их разговору. Никто не проявлял. Компания ведьм по соседству продолжала метать кости, не обращая ни на кого внимания, блуждающие парочки или разошлись, не встретив родственной души, или удалились плечом к плечу, надо думать, чтоб отлизать друг дружке в туалете ближайшего к Будуару трактира.

«Бартианка» в парчовом платье, кажется, уже закончила свою охоту. Юная ведьмочка, которую она мягко держала за запястье затянутой в черную перчатку рукой, млела и что-то бормотала, не осмеливаясь поднять глаз, заливаясь алым румянцем. Попалась, голубка. Эта ночь сделает из нее женщину, если, конечно, не сведет с ума и не покалечит — по слухам, ведьмы из «Ордена Анжель де ля Барт» отличались весьма странными предпочтениями в постели. Странными — и чертовски опасными.

Плевать. Барбаросса отвернулась, не желая знать, чем все закончится. Броккенбург сожрал столько душ, что вправе именовать себя десятым кругом Ада. Не подавится еще одной. Будь здесь Котейшество, наверняка бы попыталась вмешаться, ее мягкосердечность частенько невовремя поднимает голову. Но…

Котейшества здесь нет. Сейчас она в свободном плавании. Решает их общие проблемы.

— Мне нужна помощь, — коротко сказала она, — И у меня найдется пара монет, чтобы отблагодарить за нее.

Бригелла дунула на ладонь, сдувая с нее тлеющие крошки табака, высыпавшиеся из трубки.

— Верно, в аду скоро устроят ярмарку с раздачей бесплатных гостинцев, коль скоро сама Барбаросса ищет помощи. Если ты в самом деле думаешь, что эти шмары могут тебя потрепать, почему не позовешь на подмогу свой ковен? С каких пор у «Сучьей Баталии» не хватает хороших рубак?

Барбаросса замешкалась с ответом. С ней этого никогда не случалось в драке, кулаки и без помощи головы знали, что делать. Вот если бы языком она умела работать так же ловко, как и кастетом…

— О чем ты, Бри? Какие шмары?

Бригелла коротко затянулась из трубки с длинным чубуком и выдохнула, окатив ее дымом. В воздухе между ними, холодном воздухе высокогорья, на какую-то секунду стало до черта сгоревшего табака, тыквы и марокканского гашиша. Достаточно, чтоб у Барбароссы зачесалось в носу.

— О «Сестрах Агонии», о ком же еще. Они собираются в свой первый взрослый Хундиненягдт и уже точат ножи. Ждут не дождутся возможности ощутить себя взрослыми девочками.

— Хундиненягдт? Сучья охота? — Барбаросса осклабилась, — Вот дерьмо! Ты хочешь, сказать, я…

Бригелла улыбнулась. Черт, у нее и в самом деле была милая улыбка. Если что и портило ее, то только не до конца сошедшие ссадины на подбородке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не хочу портить тебе сюрприз, но, кажется, ты намечена у них главным блюдом.

Во имя добела раскаленных мудей Сатаны!

Барбаросса коротко рыкнула, борясь с желанием подхватить булыжник поувесистее и швырнуть его вниз с парапета, чтоб тот размозжил кому-то череп или, по крайней мере, высадил какое-нибудь окно.

Вот она, оборотная сторона славы, пусть и дурной. Если твои кулаки измочалили до черта народу, если твое имя становится чересчур известно в Броккенбурге, это, с одной стороны, уберегает тебя от многих неприятностей. С другой — неумолимо притягивает новые, как камень Магнуса притягивает железные опилки. В другое время эта новость позабавила бы ее и даже приятно польстила самолюбию, но сейчас… Сейчас она была до пизды не вовремя.

У нее нет времени бегать от стаи шлюх, возомнивших себя охотницами. У нее нет времени заниматься другими делами. У нее нет времени на все это.

— Когда? — резко спросила она.

Бригелла пожала плечами.

— Не знаю. Их старшая, Жевода, уже неделю аккуратно наводит справки о тебе по всему городу. О трактирах, в которых ты бываешь, о местах, где тебя можно встретить, о всяких других вещах. Или она тайно влюблена в тебя и ищет повод встретить на темной улице одну, чтобы подарить тебе розу, или…

— Мне не до шуточек, Бри!

— Ох, прости. Думаю, в ближайшие несколько дней.

Барбаросса наморщила лоб. «Сестры Агонии»? У нее всегда была дрянная память, она забывала названия алхимических реакций, звезд и демонов. Как шутила Котейшество, она легко забыла бы имя своего сеньора, герцога Абигора, если бы то не было выбито у нее на теле в виде печати.

Но только не по части ковенов. Она наперечет помнила не только их названия, зачастую никчемные и излишне цветастые, но и имена ведьм, в них входящих, а также многие славные дела, которые те оставили в памяти Броккенбурга. Это был не вопрос учебы, это был вопрос выживания. Если название ковена было ей незнакомо, это означало только одно — этот ковен увидел свет совсем недавно. И это было хуже всего.

— Ты сказала, «Сестры Агонии»?

— Ага.

— Должно быть, молодой ковен?

— Так и есть, — подтвердила Бригелла, — Из числа тех скороспелых плодов, который Броккенбург выплескивает из своего лона прямиком в канаву, точно крестьянка в поле. Если моя информация верна, «Сестрам» нет еще и месяца и, как все молодые ковены, они жажду показать свои режущиеся зубки в деле.

— Многим сучкам в этом городе не помешало бы носить намордник, — процедила Барбаросса, — При этой Жеводе, случайно, не отирается такая длинная тощая сука с кацбальгером[1]?

— Ее звать Резекция. При ней еще часто гуляют Катаракта, Холопка и Тля. Это их боевая партия.

— Да, точно. Видела этот выводок мельком в Унтерштадте. Сборище малолетних ссыкух. Ни одной старшей сестры, сплошь «двойки» и «тройки».

Бригелла взглянула на нее с непонятным выражением на лице, которое вполне могло быть легким интересом.

— Эти малолетние ссыкухи на прошлой неделе порезали Джамбию. Подкараулили ее у пивной, врезали по затылку дубинкой, затащили в переулок и славно там с ней порезвились. Расписали бритвами лицо, отрезали ей веки, переломали пальцы, а еще засунули бутылку между ног. Игривые девочки.

— Джамбия всегда была никчемной пиздой, — буркнула Барбаросса, — В драке она не стоит и дохлого воробья.

— Может, поэтому они и решили поднять ставки? — хмыкнула Бригелла, — Вошли во вкус?

Тупые никчемные суки. Им мало тех неприятностей, которые готов им обеспечить Броккенбург, они сами ищут новых себе на промежность. И даже не догадываются, до чего к этому близки. Барбаросса мрачно усмехнулась. «Сестры Агонии» жаждут сыграть с ней в Сучью Охоту, но наверняка даже не представляют, чем она для них обернется.

Вера Вариола чтит честь своего ковена как мало кто из прочих, но станет ли она объявлять войну «Сестрам Агонии» только потому, что одной из ее сучек попортили мордашку? И ладно это было бы личико Ламии, красивое нечеловеческой пугающей красотой юного суккуба, или даже рябая ряха Гарроты. Но вот ее собственное… Барбаросса едва не фыркнула. Даже если «сестрички» вооружатся бритвами и скорняжьим инвентарем, едва ли им по силам сотворить с ее лицом что-то еще более пугающее, чем было сотворено до них.