К тому времени как девушка закончила свою речь, Джейк был готов отдать ее фермерам. Ради мальчишек он попытался предостеречь, забыв о своих благих намерениях, а она в ответ накинулась на него.
Джейк опрокинул тарелку с остатками завтрака и вылил кофе в пыль.
— Как только проглотите свой завтрак, чтобы духа вашего и этих малолетних бандитов здесь не было. И потрудитесь проверить, черт подери, что тот, кто пользовался моей кроватью, не оставил в ней вшей. Это мой единственный матрас, и я бы не хотел сжигать его.
Джейк сунул в руку Изабель чашку и тарелку. Та во все глаза смотрела на него, онемев от оскорбления.
— Ради вашей совести я советовал бы вернуться в Остин в ту же минуту, как сдадите свою команду. Таким образом вы никогда не узнаете, что им пришлось работать, пока не упадут от усталости, или есть помои, от которых откажутся даже свиньи.
— Мистер Максвелл, — процедила Изабель сквозь зубы. — У каждого из этих людей отличные отзывы.
— Вы лично их видели?
— Нет, но…
— Тогда посмотрите, и только потом рассказывайте об их прекрасных характеристиках. Ладно, у меня есть коровы, которых нужно клеймить, пока мои соседи с их замечательными отзывами не сделали это за меня.
— Ну, если они собираются клеймить для вас скот…
— Не будьте дурой. Они пользуются не моим клеймом.
Изабель побледнела от растерянности, вполне объяснимой. Она ничего не знает о Техасе и грубых людях, живущих здесь. Ей не нужно было уезжать из Остина, или откуда она там. Изабель не больше приспособлена жить в сельской местности, чем он — в городе.
Джейк гордо поднял голову и сел в седло. Гнев продолжал глодать его, как голодный волк, но он оглянулся на Мэтта Хаскинса. Мальчик закончил свой завтрак и сидел, уставясь перед собой пустыми глазами.
Эта картина неотступно преследовала Джейка, пока он возвращался к своему стаду.
Когда Максвелл уехал, Изабель ощутила огромное облегчение. Со вчерашнего дня она несколько раз вспоминала о нем, думая, что бы ей хотелось изменить в этом человеке — одежду, грубую внешность, поведение, напоминавшее дикого зверя на привязи. Но девушка понимала — даже в Саванне мужчина типа Джейка игнорировал бы общественные устои.
Изабель не могла разобраться, почему эта мысль волновала ее. Она не настолько глупа, чтобы позволить себе увлечься совершенно неподходящим мужчиной, и не могла вообразить худшей доли, чем оказаться здесь беспомощной, вынужденной зависеть от Джейка Максвелла.
У этого человека нет гордости. Неужели он не понимает, насколько прозрачны его нападки на фермеров? Или думает, что Изабель собирается считаться с его словами только потому, что он сказал их?
Интересно, почему Максвелл управляется на ранчо один? Но, впрочем, у него, может быть, и нет скота. Она не видела ни одного животного. Судя по всему, он ворует скот у фермеров.
Изабель приказала себе выбросить Джейка Максвелла из головы. Кто он такой и чем занимается — не ее дело. Ее задача — проследить, чтобы мальчики устроились в новых домах. Что до мистера Максвелла — что ж, она полагает, фермеры позаботятся о нем.
Пора двигаться, или они опоздают. Изабель оглянулась в поисках братьев Аттмор.
— Чет, скажи Хоуку, чтобы запрягал лошадей.
— Да, мадам, — вежливо ответил мальчик. Чет и Люк Аттморы оставались загадкой для Изабель. Она не могла понять, почему никто не хотел брать их. Они были рослыми, приятными мальчиками, очень взрослыми для тринадцати и четырнадцати лет, хорошо воспитаны и делали все, о чем она просила.
— Шон, ты и Пит поторопитесь с уборкой. Я хочу, чтобы мы выехали через полчаса.
Эти двое были странной парой — высокий, неуклюжий Шон с широким лицом и Пит, с вьющимися волосами и резкими острыми чертами лица. Зеленые глаза Шона весело подмигивали, темно-карие Пита были полны недоверия.
Мальчики двигались медленно. Изабель понимала — они так же волнуются по поводу новых мест, как и она, но под влиянием времени и жестоких обстоятельств их чувства очерствели настолько, что ребята легко делали безразличный вид. Однако вокруг них витало ощущение отчаянной надежды.
— Я еще не доел, — сказал Брет, когда Пит попытался взять его тарелку. Он бросился на Пита, но малыш отпрыгнул. От удара большого кулака Шона Брет упал. Пит поднял отлетевшую в сторону тарелку, они с Шоном отвернулись, словно ничего не случилось. Никто из ребят не обратил внимания на инцидент.
— Поторапливайтесь и снимайте ботинки, — приказал Мерсер.
— Нельзя ли оставить их? — спросил Чет. — Я не хочу показываться босым.
— Ты получишь их, когда будет нужно, — ответил Мерсер. — Ну, живее, лезьте в фургон.
Изабель хотелось размозжить ему голову за бесчувствие. Она дала слово больше никогда не ездить с ним. Есть много способов держать мальчиков в повиновении, но обращаться с ними как с узниками — совершенно лишнее.
Ребята так толкались и отпихивали друг друга, залезая в старый армейский фургон, что Изабель едва не пропустила момент, когда Пит выхватил из кармана штанов нож, которым Мэтт резал бекон, поднял его над головой и кинулся на Хоука. Она была слишком далеко, чтобы остановить.
— Хоук!
Мальчик упал на землю, перевернулся на бок и мгновенно вскочил на ноги. Схватив Пита за руку, швырнул его на землю и навалился сверху, приставив нож к горлу.
Мерсер, очнувшись от столбняка, приставил винтовку к голове Хоука.
— Брось нож, метис, или я продырявлю тебя. Изабель схватилась за ствол, отвела его от Хоука и свирепо уставилась на Мерсера.
— Если вы еще раз направите ружье на кого-то из этих детей, я добьюсь, чтобы вас расстреляли сразу же по возвращении в Остин.
— Он собирался снять с него скальп.
— Не говорите глупости. Он просто устал от попыток Пита убить его. Хоук, отпусти его.
Мальчик немедленно отпустил Пита, но взгляд его был холоден и беспощаден.
— Шон, ты должен присматривать за Питом.
Шон был добрым мальчиком. Он всегда чувствовал себя виноватым, когда не делал чего-то, что от него ждали.
— Я не могу следить за ним каждую секунду.
Пит видел, как команчи убивают его родителей, и ненавидел всех индейцев, даже полукровок.
— Пит, сядь передо мной. Если ты снова набросишься на Хоука, я скажу Мерсеру, чтобы он связал тебе руки за спиной.
Большую часть времени Пит был весел и счастлив, но внезапно им овладевало черное настроение. За две недели пути он кидался на Хоука пять раз.
Вскоре все устроились и тронулись в путь. Мальчики сидели, скрестив ноги, на койке фургона, прислонившись к стенке. Пожитки кучей лежали в середине. Изабель сидела на скамье спиной к вознице, чтобы видеть всех. Сиденье казалось жестким и неудобным, особенно к концу дня.