ли, это было важно для какого-то его очередного исследования. Так вот, мы потеряли двадцать семь разведчиков. Некоторых я знал не один год и прошёл с ними через многое. Если бы не Кощей, они бы остались живы. Но плевать он хотел и на товарищей, и на то, что мы едва ноги унесли. Его волновало лишь то, что данных не достаточно собрано. Тогда мы разругались вдрызг и десять лет не общались.
— Значит, вы так давно знакомы?
— Просто работали в одном институте.
— А на Европе что случилось?
— Я с ребятами отдыхал в баре. Ну как отдыхал. Они гундели свои истории, а я напивался. Как обычно. И тут пришёл этот товарищ. Начал меня отчитывать на глазах у всех. Дескать, я не имею права перед таким ответственным заданием рисковать своим здоровьем.
— Может быть, он был прав? Пить плохо.
— Оля, милая, засунь свои советы в свою же упругую задницу.
Такого ответа Ольга не ожидала. Несколько раз открыла рот, но ничего не ответила. Хамить в ответ было не в её привычке, но и проявлять слабость не хотелось.
— Ладно, не бери в голову. Я просто не люблю, когда советуют и поучают. Это как вилкой по стеклу. Всегда вызывает ответную реакцию.
Ольга промолчала и на это. Просто встала и ушла, гордо подняв голову.
Глава 4
Дни тянулись мучительно долго, особенно для Антона. Месяц до анабиоза, неделя после, и всё это время приходилось занимать себя бесполезными мелочами. Антон перебирал инструменты, проверял, всё ли на месте, болтался по палубе и флиртовал с прекрасной половиной экипажа.
Пробовал и читать, фильмы смотреть, но быстро приходил к мысли, что не может вникнуть в сюжет. Приелось всё, не захватывало. То время, когда Антон взахлёб напивался культурным наследием, прошло.
Всё чаще он засматривался на Ольгу. Та напоминала неприступную крепость, а подступиться к ней хотелось всё больше. После беседы в столовой Ольга напоказ игнорировала Антона. Не отвечала, не смотрела в его в сторону, но вздрагивала, когда он к ней обращался. И именно эта умилительная мелочь будила в Антоне давно забытое желание бороться за женское внимание. Уж очень это выходило у Ольги непосредственно и мило. С молодыми постоянно так. Они ещё не умеют толком изображать чувства, всегда в них искренни.
И вот сейчас, в день начала работы по проекционному терраформированию, когда, казалось бы, наконец, появится достойное и увлекательное занятие, Антон сидел в ангаре и глубоко погрузился в размышления об Ольге и пути к её сердцу. Потому и не заметил, как двери вдруг разъехались.
— Антон, Кощей просил передать, что на включение «Горыныча» прибудет вся команда, — сообщила Алевтина.
Она подошла к самолёту и погладила одну из голов. Ей нравился дизайн, пусть и признаваться Антону она не собиралась. Не хотелось его подначивать, и так всю неделю сам не свой ходил.
«Горыныч» внушал странный, никогда раньше не испытываемый трепет. Алевтина не могла найти этому причину. Она прекрасно понимала, что это всего лишь самолёт, хоть и оснащённый искусственным интеллектом. Но, глядя на змееподобные очертания, на два острых тонких клыка и чуть высунутый раздвоенный язык у каждой из трёх голов, становилось не по себе. Появлялась мысль, что сейчас глаза откроются, и чудовище наброситься, совсем как обыкновенный хищник.
Чтобы проанализировать это чувство и понять его, Алевтина старалась всё свободное время проводить ближе к самолёту, трогать, доказывать, что это обыкновенный аппарат, созданный человеком, и нет в нём ничего живого.
Но всё равно глубинный страх и восхищение мощью так и остались одним целым.
— Хотел бы я посмотреть, как его сожрут, — недовольно ответил Антон.
— Думаешь, «Горыныч» и правда съел того пилота? — спросила Алевтина, припоминая известную байку. — Может, просто нечаянно укусил? А потом раздули из этого целую историю.
— Не раздули. Это правда. Я знал жену того пилота. Она следила за расследованием и знала всё из первых рук.
— И почему же он это сделал?
— Хочешь верь, хочешь — нет, но самолёт не хотел возвращаться на базу. Ему очень понравилось летать. А когда его всё же заставили сесть, он разом заглотил половину пилота и перекусил его пополам.
— А ты сам не боишься им управлять? Есть же автопилот, дистанционное управление, в конце концов.
— Автопилот глуп как табуретка. Дистант всегда тормозит на четверть секунды. Лучше я сам. А там уж… Где наша не пропадала?
Алевтина приняла это решение, хоть и не поняла его. Посмотрела на Антона, как на самоубийцу и вернулась к изучению голов самолёта.
В ангаре постепенно собралась вся команда. Рассматривали «Горыныча», который уже стал притчей во языцех, шутили. Иногда слишком глупо для квалифицированных специалистов, но этого старались не замечать. Три года анабиоза и продолжительное безделье могут слегка потупить острый ум.
Когда пришёл Кощей Вячеславович, все выжидательно замолчали. Следили, как андроид заправляет активные элементы. Небольшие прозрачные цилиндры размером с указательный палец и с переливающейся сердцевиной. Красной, голубой, зелёной, синей и коричневой. С их помощью каждый квадратный метр планеты оживёт в считанные годы. Через десять лет там уже будет совершенный мир для новой цивилизации. Материальная проекция, идентичная реальности.
— Пётр, включи «Горыныча», — приказал андроиду Антон, когда тот захлопнул небольшую крышку на брюхе самолёта.
— Нет! Отставить! Красильников, включите его сами, — резко приказал Кощей.
Алевтина неотрывно следила за начальником. За тем, с каким удовольствием он ждал минуты включения, с каким трепетом наблюдал за погрузкой активных элементов. И заметила, как зло он отдавал приказ. Может, это ей лишь показалось, но она чувствовала, как ненависть переполняла капитана, захлёстывала, и только стальная выдержка не позволяла сорваться в неё с головой.
— Ладно, — небрежно ответил Антон. И про себя добавил: — Чёрт с вами.
Он подошёл к туловищу змея. Перегородка услужливо открылась. Когда же пилот скрылся внутри, она задвинулась и как будто вновь стала единым целым с корпусом.
Змей зашевелился. Послышался утробный гул двигателя. «Горыныч» открыл глаза, двинул головой. Сначала одной, потом и остальными. Хотел расправить крылья, но они упёрлись в стены ангара. Встал на когтистые лапы, но и тут натолкнулся на ограниченное пространство транспортного отсека.
— «Горыныч» готов служить, — произнёс самолёт, двигая челюстью одной из голов, будто говорила именно она.
Громогласное приветствие едва не оглушило команду. Все зажали уши, и только Кощей остался ровно стоять с широкой улыбкой творца.
Потом змей снова опустился и выпустил Антона.
— Горыныч, сделай голос тише, — приказал тот.
— Нет! Отставить! У него именно такой голос, какой должен быть, — остановил его Кощей.