концентрированными питательными элементами и витаминами, запитые стаканом жидкого субстрата.
На меню, встроенном в стол, Ольга набрала заказ. Через пару минут подъехал автоматизированный официант в виде коробочки на колесиках, с рукой — манипулятором и встроенным отсеком для еды. Он ловко расставил фарфоровые чашку и чайник, лоток с таблетками и цилиндр с субстратом. А потом унёсся прочь так стремительно, что Ольга едва успела сказать «Спасибо».
— Можно присесть? — спросил Антон и сел напротив, не дожидаясь приглашения. Он появился тихо, будто из ниоткуда, и был непривычно улыбчив. — Я в прошлый раз тебе нагрубил. Хотел извиниться.
— Да ладно, — Ольга выдавила улыбку. Слёзы уже отступили, и не пришлось себя пересиливать. — Всё нормально. Просто не лезьте в мою личную жизнь.
— Не лезь…
— Да. Извини.
— Ты ведь не из-за этого такая расстроенная?
— Почему людям так нравится жестокость?
— Наверное, потому, что в реальной жизни её слишком мало. Или потому, что химические вещества в крови так сложились. Или психология так устроилась. Человеку нужна разрядка, а жестокость, пусть и не самый приятный, но крайне эффективный способ снять нервное напряжение.
— Значит, если бы у нас были сплошные войны, как в средневековье, было бы всё по-другому? Жестокость бы исчезла?
— Вряд ли. Тогда бы людям нужно было нечто особенно изощрённое. Можно вспомнить ту же Инквизицию или бои гладиаторов. Позже появились ужасы и боевики, что отчасти взяло на себя эту роль. Расцвет кровожадных фильмов, игр и книг позволил немного притушить всплески жестокости, но оттого они не стали пригляднее. Зато появилась уникальная с точки зрения психологии прослойка людей, позволявших воображению создавать совсем уж нечеловеческий садизм, высмеивать чужую боль, но при этом остававшиеся пацифистами. Это привело к невротическим расстройствам миллионов людей, которыми без всяких зазрений совести пользовались элиты доминирующих в мире стран. Короче говоря, да, жестокость — один из немногих спутников человека, которые всюду его преследуют.
— Это неправильно. Человек должен быть выше этого, иначе зачем ему разум?
— Ты просто ещё совсем молодая и настоящей жизни не знаешь.
— Зато ты всё знаешь. Я же просила не лезть.
— Какая же ты колючая. Ну, не лезу, не лезу. Я просто констатирую факт. Поживёшь лет пятьдесят, и такие вопросы перестанут возникать. Ответы найдутся сами собой. Многие понравятся, с другими придётся смириться. Но, по крайней мере, начнёшь понимать, что к чему.
— А у тебя они как нашлись?
— Как и у всех, через личный опыт. В семьдесят втором мы с группой космонавтов летали к одной звезде. Тогда ещё никаким наноквазаром и не пахло, а все полёты ограничивались тысячей парсек. И мы отправились на планету с возможностью разумной жизни.
— Мне кажется, я про это читала. Это в созвездие Лебедя? Там было племенное общество на заре рабовладения? — оживилась Ольга.
— Да, ты угадала. Нам предстояло провести разведку. И, соответственно, никаких контактов допускать было нельзя. Даже визуальных. Но выяснилось, что на планете слишком плотная атмосфера, и техника просто не пробивала через неё. Дроны не выходили на связь, а маяки переставали подавать сигнал уже через несколько часов. Причиной тому, правда, оказалась совсем не ужасная погода. Местные жители упорно разрушали наши аппараты. Но тогда мы об этом не знали и приняли решение провести пилотируемую разведку. Я и ещё трое товарищей полетели добровольцами.
— Зачем? Это же так опасно. Может, стоило просто оставить их в покое?
— Но ведь мы нашли разумную жизнь! Человечество мечтало об этом тысячелетиями! Когда на заре освоения космоса в жестяной банке с керосином отправили человека на орбиту, наверное, тоже некоторые задавали такой вопрос. Но без пионеров, вроде Гагарина, не появилось бы городов на Уране. Ты же оттуда?
— Нет, я с Марса. Новорязанск. Если знаешь такой город.
— Не знаю. Я только в долине Маринера бывал. В Тарсисе мой троюродный брат живёт.
— Я была там. Красивый город. Правда, не особо в моём вкусе. Не понимаю, зачем так тесно строить дома? Будто места мало. Я как-то видела, как из одного окна в другой два человека обменивались какими-то вещами. Ужас, как некомфортно!
— Брат рассказывал, что город основали итальянские переселенцы. И строили, как на Земле, чтобы восстановить уют узких улочек. Кстати, у них тоже можно было бы спросить, зачем они оставили родину и полетели на другую планету.
— Ну, это более-менее понятно. Ещё городов на абиссале не строили, а перенаселённость нарастала. Вот и приходилось сниматься с насиженных мест и улетать туда, где посвободнее.
— Может быть. Но это только одна из причин. А сама идея жизни на другой планете? Теперь мы привыкли к этому, как к чему-то обычному. А тогда? Представь. Настоящий подвиг! Ещё один шаг в будущее!
— Ладно. Пусть будет шагом в будущее. Давай не зацикливаться на нём. Расскажи лучше, что там, на планете в созвездии Лебедя случилось?
— Да, мы далеко ушли. Так вот. Спустились мы вчетвером к самой поверхности, а там сплошные леса. Они как в теплице разрослись. Все высокие, до самых туч, кустистые. И почти чёрные. В общем, гнетущее впечатление.
Мы летели несколько часов, прежде чем нашли поле, пригодное для посадки. Там и сели. Осмотрелись, взяли пробы. Решили разведать окрестности. Километра не прошли, как на нас напали местные. Троих забили копьями, а меня утащили в плен.
— И ты пробыл их рабом полгода? Так писали в «Космогиде».
— Да. Но я не об этом. Вот ты удивляешься неоправданной жестокости людей. А эти ребята живут в раю. Там почва такая плодородная, что Земле и не снилось. Урожай за тридцать суток созревает. Нет у них избитого оправдания для войны — «нехватка ресурсов». А жестокость невероятна. Моих павших товарищей они выпотрошили и съели. Кости и кишки повесили как украшения. Из голов чаши сделали! Почему? Зачем?
— Я не знаю.
— У них за эти полгода прошли три войны. Три! Причём повода я так и не понял. Что это было? Химия. В их крови зашкаливал норадреналин. Во всех пробах, что мне удалось получить.
— Но ведь у Кощея кровь контролируется. Там не может быть перекоса гормонов.
— А тут уже психология вступает в действие. Вот что касается Кощея, то он просто мудак.
— Не смейте так говорить про Кощея Вячеславовича! — воскликнула Ольга. — Он гений! А гению можно всё.
— Одно другому не мешает. Пусть гений, но мудак.
— Да как вы… Чем он вас так задел?
— В восемьдесят девятом мы полетели на планету Лазурит. Она обладала уникальным миром. Как утверждал Бессмертин, точь-в-точь как в фольклоре про эльфов. И, естественно, Кощей напросился с нами. Видите