Читать интересную книгу Из жизни непродажных - Ирина Волчок

И тут я растерялась.

– Трудный вопрос… Пожалуй, самый трудный для современной женщины. С позиции неравнодушного гражданина правы, пожалуй, вы. А с позиции… семейной прав Максим: ваше здоровье и благополучие ребенка, конечно, важнее амбиций. Тоня, а вы сегодня перед сном задайте этот вопрос своему подсознанию. Утром проснетесь с готовым ответом, вот увидите.

Так ответила я ей и сама последовала своему же совету.

И как вы думаете, что ответило мое подсознание?»

До сих пор Лана писала все так, как было, и сейчас задумалась: открывать ли все, что вспоминалось ей в ту бессонную ночь, или это будет нескромно, слишком лично и совсем не интересно большинству читателей?

Казалось бы, ее не коснулись подобные проблемы. Платоша появился в семье Камневых, когда она перешла на третий курс университета. Дисциплинированно дал маме сдать летнюю сессию – всю до последнего экзамена, – и только тогда ночью попросился на свет. Она даже академического отпуска не брала: летние каникулы пробыла с малышом, а потом в их большую квартиру в Жуковском, оставшуюся Олегу от родителей, переехала Ланина мама, которая была художником-иллюстратором и могла работать дома. Но в ту ночь, когда Лана спросила себя, как бы она поступила на месте Антонины, ей вспомнились подробности того, как рос ее младенец Тошка. Обязательные две бутылочки со сцеженным молоком. Его рев и протянутые к ней ручонки, когда она убегала на занятия. Как он рвался к ней и отталкивал бабушку, растерянно лепечущую что-то успокоительное… А потом не спал, пока не убаюкивал его на улице свежий воздух. А когда она, наконец, возвращалась с лекций, он снова плакал, словно жаловался ей на нее же…

А она – боже, как стыдно это вспоминать! – раздражалась:

– Ну чего ему не хватает? Чистый, сытый, обласканный…

И однажды мама, которая всегда была на ее стороне, на ее риторический вопрос ответила всего одним словом:

– Тебя.

Ух, как она тогда на маму обиделась!

– Что же мне, в клушу превратиться?! Я современная женщина, для меня работа по призванию не менее важна, чем семья! – кричала она, и еще что-то в том же духе.

А мама молчала и смотрела на нее странным взглядом: вроде с укором, но и с пониманием. И еще – виновато! Да, именно виновато, поняла теперь Лана. Ведь ее в младенчестве тоже отдали няньке: а как же, мама тогда входила в мир своей профессии! Она тоже была современной женщиной…

И в детский сад Тошка пошел, когда ему еще трех лет не исполнилось…

Удивительно, что он не стал неврастеником. Чудо просто.

В ожидании Тимоши Лана до последнего дня работала, ее увезли в роддом от компьютера из редакции. Хорошо еще, что в это же время оформлялись дела по приобретению «Объектива», потом переезд, то-се… Тимке повезло: в младенчестве мама досталась ему в полной мере… А Платон к тому времени уже учился в третьем классе. Братишку он сразу полюбил. Золотой человек их Тошка…

– Светлана Платоновна, я написал небольшой материал, почитаете? – раздался за спиной Ланы голос Сергея.

Она вздрогнула:

– Сережа, что вы подкрадываетесь, как… привидение? Какой материал? Вашей практикой руководит Костик… то есть Константин Андреевич, к нему со всеми вопросами обращайтесь! – от испуга сердито ответила она.

– Я только вам доверяю… – вкрадчиво сказал Сергей.

Лане не понравился его тон. Она обернулась и внимательно уставилась на него. И кажется, впервые заметила: светло-каштановые кудри до плеч, золотисто-карие глаза с огромными пушистыми ресницами, тонкий румянец, а плечищи – ого-го!.. Красавец какой. Она никогда раньше не видела таких красивых парней. Наверное, и остальные эту неземную красоту видят. И Олег. Скорее всего, именно от этого у него впервые в жизни и случился тот приступ ревности.

– Сергей, вмешиваться в вашу практику с моей стороны будет просто неэтично. Что подумает Кос… Константин Андреевич? И потом, я сейчас очень занята. Простите.

И она отвернулась к экрану мониторара.

Сергей еще несколько минут постоял за ее спиной, выразительно вздыхая, и пошел в отдел к Костику.

– Странный малый, – не отрывая взгляда от своего монитора, сказала Таня. – То ли и впрямь наивный, то ли хитрый очень. Ты заметила, у него глаза рыжие. Вроде красиво, а иногда глянет – и… – Она передернула плечами. – И все-то он как-то исподтишка за всеми наблюдает, усмехается – заметила?

– Да ну его, Тань, еще неделька-другая, и уйдет. Вряд ли ему предложат сотрудничество: и пишет коряво, и инициативы никакой. Только и клянчит, чтобы кто-нибудь темку подкинул…

Татьяна с любопытством посмотрела на Лану:

– А он, кажется, и вправду в тебя влюбился…Что, не волнует, ну хоть капельку, а? Не льстит? Такой юный, такой красивый!..

– Тьфу на тебя, Танька! – с досадой сказала Лана. – Что ты выдумываешь?

– Ничего я не выдумываю! Он с тебя глаз не сводит. Наверное, поэтому и писать ничего не может, что вместо компа тебя только видит…

Лана пожала плечами и недовольно ответила:

– Его проблемы. С такими младенцами случается… Тань, у меня что-то застопорилось. Может, кофейку попьем?

– Это я завсегда готова. С тортиком, в бухгалтерии в холодильнике вроде бы еще оставался. Пойду проверю, а ты кофе делай.

Лана включила чайник, насыпала в кружку кофе. Притопала Татьяна, торжественно неся прозрачную коробку с развалинами шоколадного торта.

– Вот! Я же говорила!

Лана уже разливала по чашкам крепкий кофе.

– Тань, твоей Машеньке сколько лет?

– Восемь… – Татьяна слизнула с пальца крем, поставила перед Ланой блюдце с огромным куском торта. – А что?

– Куда ты мне столько! – ужаснулась Лана.

– Ну вот!.. Похудеешь тут с вами!.. – проворчала Татьяна, придвигая ей блюдце с тоненьким ломтиком, а себе забирая ее огромный кусище. – Друг называется!

– Тань, тебе худеть нельзя, – усмехнулась Лана. – Ты и в своей весовой категории… как это в психологии называется? Гиперактивная. А что будет, если похудеешь? Вихрь!

– И то верно, – вздохнула Татьяна, облизывая ложку и с вожделением поглядывая на остатки торта в коробке. – А чего ты про мою Машку спрашивала?

– Ты ее родила, когда училась или уже работала?

– Училась еще… – Татьяна решительно водрузила на коробку крышку и отвернулась от соблазна. – Я же на заочный поэтому и перешла.

– А если бы… ну, гипотетически… сейчас ждала бы ребенка, а тебя всячески начали бы с работы вытеснять – как бы ты поступила?

Татьяна вытаращила глаза:

– Олег Дмитриевич на такое способен?

– Да ну тебя! Я же говорю – гипотетически.

– А-а, ты ведь про что-то такое пишешь! – догадалась коллега. И задумалась.

В задумчивости открыла коробку и начала есть торт. Лана отодвинула коробку из-под ее ложки, снова закрыла крышку и переставила торт на стол Саши Матросова. Татьяна наблюдала эту процедуру задумчиво и безмолвно.

– Знаешь, а ведь трудный это вопросец… – наконец сказала она. – Я работу свою люблю… И детей своих люблю. Ну, Машку то есть. И если бы… А ведь я бы ушла! Но такой бы скандал учинила!..

– Это кому бы ты скандал учинила? – спросил с порога Матросов. – О! Тортик! Тань, неужели это ты мне оставила? А теперь хочешь за это скандал учинить?

– Нет, Сань, если ты быстренько проглотишь эти калории, я тебе только спасибо скажу… А скандал я бы закатила, если б мне, гипотетически беременной, начальство прессинг устраивало.

– А, – расправляясь с тортом, понимающе глянул на Лану Саша. – Это вы на Ланкину тему рассуждаете… А кофейку мне?

Лана снова включила чайник

…Нет, не будет она советовать будущим мамам воевать со своим начальством в ущерб здоровью – и своего, и малыша. Пусть правительство еще поломает голову над самым трудным вопросом: как быть современной женщине. Будущей матери в стране просто обязаны создать такие условия, чтобы она ни на минуту не чувствовала себя… виноватой в том, что решила дать отечеству еще одного гражданина. Или гражданку.

Человеческий род должен продолжаться вопреки всему. Даже недовольству работодателей.

Олег с Владом заказали отбивные с жареной картошкой и пиво – это было их традиционное меню с давних, студенческих пор.

– Недурно, – похвалил Влад сочное мясо. – Олег, я читал несколько статей твоего Александра Матросова. Это, кстати, что – псевдоним?

– Нет, представь себе – настоящее имя.

– О?! Круто… Ну так вот, он там здорово прополоскал в кипяточке одного гендиректора фирмы, небезызвестной и в Москве. И я так понял, продолжение следует…

– В нашей газете никого не полощут… У нас правду пишут, – несколько натянуто возразил Олег.

– Кто бы сомневался… И все же – лучше бы вы его не трогали. Поверь мне, нехороший он человек, невоспитанный. И злопамятен зело. Может очень больно сделать в отместку. – Влад доверительно тронул Олега за плечо. – Тормозни, Камнев. Ты ведь законопослушный водила. Считай, красный свет загорелся.