Читать интересную книгу Медея - Еврипид

Дети уходят в сопровождении дядьки.

Стасим четвертый

ХорСтрофа I

О дети! Уж ночь вас одела.Кровавой стопою отмщеньяУжасное близится дело:Повязка в руках заблестела.Минута – Аидом обвит[22],И узел волос заблестит…

Антистрофа I

Но ризы божественным чарамИ розам венца золотогоНевесту лелеять недаром:Ей ложе Аида готово,И муки снедающим жаромОхватит несчастную сеть[23],Гореть она будет, гореть…

Строфа II

Ты, о горький жених, о царский избранник,Разве не видишь,Что нож над детьми заносят,Что факел поднес ты к самымРизам невесты?О, как далек ты сердцем,Муж, от судьбы решенной!

Антистрофа II

Вместе плачу с тобою, вместе, Медея,Детоубийца,О горькая мать Леонидов!Ты брачного ради ложаКрови их хочешьЗа то, что муж безбожноВзял невесту другую.

Эписодий пятый

Возвращается дядька, с ним дети.

Дядька

О госпожа! Детей не изгоняют.Дары от них царевна принялаС улыбкой и обеими руками,С малютками отныне мир. Но, ба!Что вижу? Это счастие МедеюРасстроило…

Медея

Ай-ай-ай-ай-ай-ай…

Дядька

К моим вестям слова те не подходят.

Медея

Ай-ай-ай-ай…

Дядька

Я возвестил беду,Считая весть отрадною, должно быть…

Медея

Ты передал, что знал, ты ни при чем…

Дядька

Но в землю ты глядишь и слезы точишь?

Медея

Так быть должно, старик, – нам это богИ умысел Медеи злой устроил…

Дядька

Не падай духом, госпожа, авосьЧерез детей и ты сюда вернешься.

Медея

Других верну я, горькая, сперва.

Дядька

Одна ли ты с детьми в разлуке будешь?Для смертного тяжелой муки нет.

Медея

Да, это так… Но в дом войди и детям,Что нужно на сегодня, приготовь.

Дядька уходит.

О дети, дети! Есть у вас и городТеперь, и дом, – там поселитесь выБез матери несчастной… навсегда…А я уйду в изгнание, в другуюСтрану и счастья вашего ни видеть,Ни разделять не буду, ваших женИ свадеб ваших не увижу, вамНе уберу и ложа, даже факелНе матери рука поднимет. О,О горькая, о гордая Медея!Зачем же вас кормила я, душойЗа вас болела, телом изнывалаИ столько мук подъяла, чтобы вамОтдать сиянье солнца?.. Я надеждойЖила, что вы на старости меняПоддержите, а мертвую своимиОденете руками. И погиблаТа сладкая мечта. Чужая вам,Я буду дни влачить. И никогда уж,Сменивши жизнь иною, вам меня,Которая носила вас, не видеть…Глазами этими. Увы, увы, зачемВы на меня глядите и смеетесьПоследним вашим смехом?.. Ай-ай-ай…Что ж это я задумала? УпалоИ сердце у меня, когда их лицЯ светлую улыбку вижу, жены.Я не смогу, о нет… Ты сгибни, гнетУжасного решенья!.. Я с собоюВозьму детей… Безумно покупатьЯсоновы страдания своимиИ по двойной цене… О, никогда…Тот план забыт… Забыт… Конечно… ТолькоЧто ж я себе готовлю? А враги?Смеяться им я волю дам, и рукиИх выпустят… без казни?.. Не найдуРешимости? О стыд, о униженье!Бояться слов, рожденных слабым сердцем…Ступайте в дом[24], вы, дети, и комуПрисутствовать при этой жертве совестьЕго не позволяет, может тожеУйти… Моя рука уже не дрогнет…Ты, сердце, это сделаешь?.. О нет,Оставь детей, несчастная, в изгнаньеОни усладой будут. Так клянусь жеАидом я и всей поддонной силой,Что не видать врагам моих детей,Покинутых Медеей на глумленье.Все сделано… Возврата больше нет…На голове царевны диадема,И в пеплосе отравленном моемОна теперь, я знаю, умирает…Мне ж новый путь открылся… Новый… Да…Но только прежде… Дети, дайте руки,Я их к губам прижать хочу… РукаЛюбимая, вы, волосы, вы, губы,И ты, лицо, какое у царейБывает только… Вы найдете счастьеНе здесь, увы! Украдено отцомОно у нас… О, сладкие объятья,Щека такая нежная и устОтрадное дыханье… Уходите,Скорее уходите… Силы нетГлядеть на вас. Раздавлена я мукой…На что дерзаю, вижу… Только гневСильней меня, и нет для рода смертныхСвирепей и усердней палача…

Уходит в дом.

Корифей

Люблю я тонкие сетиНауки, люблю я вышеУмом воспарять, чем женамОбычай людей дозволяет…Есть муза, которой мудростьИ наша отрадна; женыНе все ее видят улыбку —Меж тысяч одну найдешь ты, —Но ум для науки женскийНельзя же назвать закрытым.Я думала долго, и тот,По-моему, смертный счастлив,Который, до жен не касаясь,Детей не рождал; такиеНе знают люди, затем чтоИм жизнь не сказала, сладки льДети отцам иль толькоС ними одно мученье…Незнанье ж от них удаляетМного страданий; а те,Которым сладкое этоУкрасило дом растенье,Заботой крушатся всечасно,Как выходить нежных, откудаВзять для них средства к жизни,Да и кого они ростят,Достойных людей иль негодных,Разве отцы знают?Но из несчастий горшеНет одного и ужасней.Пусть денег отец накопит,Пусть дети цветут красою,И доблесть сердца им сковала,Но если налетом вырветИз дома их демон смертиИ бросит в юдоль Аида,Чем выкупить можно этуТяжелую рану и есть лиБольнее печаль этой платыЗа сладкое право рожденья?..

Эписодий шестой

Входит Медея.

Медея

Я заждалась, подруги, чтоб судьбаСвое сказала слово – в нетерпеньеИзвестие зову я… Вот как разИз спутников Леоновых один;Как дышит трудно, он – с недоброй вестью.

Входит вестник.

Вестник

Беги, беги, Медея; ни ладьейПренебрегать не надо, ни повозкой;Не по морю, так посуху беги…

Медея

А почему же я должна бежать?

Вестник

Царевна только что скончалась, следомИ царь-отец – от яда твоего.

Медея

Счастливое известие… СчитайсяМежду друзей Медеи с этих пор.

Вестник

Что говоришь? Здорова ты иль бредишь?Царев очаг погас, а у тебяСмех на устах и хоть бы капля страха.

Медея

Нашелся бы на это и ответ…Но не спеши, приятель, по порядкуНам опиши их смерть, и чем онаУжаснее была, тем сердцу слаще.

Вестник

Когда твоих детей, Медея, складеньДвустворчатый[25] и их отец прошлиК царевне в спальню, радость пробежалаПо всем сердцам – страдали за тебяМы, верные рабы… А тут рассказыПошли, что ссора кончилась у вас.Кто у детей целует руки, ктоИх волосы целует золотые;На радостях я до покоев женскихТогда проник, любуясь на детей.Там госпожа, которой мы дивитьсяВместо тебя должны теперь, детейТвоих сперва, должно быть, не видала;Она Ясону только улыбнулась,Но тотчас же фатой себе глазаИ нежные ланиты закрывает;Приход детей смутил ее, а мужЕй говорит: “О, ты не будешь злоюС моими близкими, покинь свой гневИ посмотри на них; одни и те жеУ нас друзья, не правда ли? ДарыПриняв от них, ты у отца попросишьОсвободить их от изгнанья; яТого хочу”. Царевна же, увидевВ руках детей убор, без дальних словВсе обещала мужу. А едваЯсон детей увел, она расшитыйНабросила уж пеплос и, волнуВолос златой прижавши диадемой,Пред зеркалом блестящим началаИх оправлять, и тени красотыСияющей царевна улыбалась,И, с кресла встав, потом она прошласьПо комнате, и, белыми ногамиСтупая так кокетливо, своимУбором восхищалась, и не раз,На цыпочки привстав, до самых пятокГлазам она давала добежать.Но зрелище[26] внезапно изменилосьВ ужасную картину. И с ееЛанит сбежала краска, видим… ПослеЦаревна зашаталась, задрожалиУ ней колени, и едва-едва…Чтоб не упасть, могла дойти до кресла…Тут старая рабыня, Пана ль гнев[27]Попритчился ей иль иного бога,Ну голосить… Но… ужас… вот меж губЦаревниных комок явился пены,Зрачки из глаз исчезли, а в лицеНе стало ни кровинки, – тут старухаИ причитать забыла, тут онаСо стоном зарыдала. Вмиг рабыниОдна к отцу, другая к мужу с вестьюО бедствии – и тотчас весь чертогИ топотом наполнился, и криком…И сколько на бегах возьмет атлет[28],Чтоб, обогнув мету, вернуться к месту,Когда прошло минут, то изваянье,Слепое и немое, ожило:Она со стоном возвратилась к жизниБолезненным. И два недуга вразНа жалкую невесту ополчились:Венец на волосах ее златойБыл пламенем охвачен[29] жадным, риза ж,Твоих детей подарок, тело ейТерзала белое, несчастной… Вижу: с местаВдруг сорвалась и – ужас! Вся в огнеИ силится стряхнуть она движеньемС волос венец, а он как бы прирос;И только пуще пламя от попытокЕе растет и блещет. Наконец,Осилена, она упала, мукой…Отец и тот ее бы не узнал:Ни места глаз, ни дивных очертанийНе различить уж было, только кровьС волос ее катилась и кипела,Мешаясь с пламенем, а мясо от костей,Напоено отравою незримой,Сквозь кожу выступало – по кореЕловой так сочатся слезы. УжасНас охватил, и не дерзали мыДо мертвой прикоснуться. Мы угрозеСудьбы внимали молча. – НичегоНе знал отец, когда входил, и сразуУвидел труп. Рыдая, он упалНа мертвую, и обнял, и целуетСвое дитя и говорит: “О дочьНесчастная! Кто из богов позорнойТвоей желал кончины и зачемОсиротил он старую могилу,Взяв у отца цветок его? С тобойПусть вместе бы убит я был”. Он кончилИ хочет встать[30], но тело, точно плющ,Которым лавр опутан, прирастаетК нетронутой одежде, – и борьбаТут началась ужасная: он хочетПодняться на колени, а мертвецЕго к себе влечет. Усилья ж толькоУ старца клочья мяса отдирают…Попытки все слабее, гаснет царьИ испускает дух, не властен большеСопротивляться муке. Так ониТам и лежат – старик и дочь, – бездушныИ вместе, – слез желанная юдоль.А о тебе что я скажу? СамаПознаешь ты весь ужас дерзновенья…Да, наша жизнь лишь тень: не в первый разЯ в этом убеждаюсь. Не боюсьДобавить я еще, что, кто считаетИль мудрецом себя, или глубокоПроникшим тайну жизни, заслужилНазвание безумца. Счастлив смертныйНе может быть. Когда к нему плыветБогатство – он удачник, но и только…

Уходит.