словно насмехаясь.
- Не старайся, - скривилась Тая. – Зашла – так не выйдешь.
- Не понял? – прищурился мужик. – Тёть Тай, вы о чём?
- Стара я. Вот и болтаю что придётся.
- Не наговаривайте на себя. Я рад, что вас попустило. – гость улыбнулся и поднялся. – Ладно. Пойду к себе. Устал с дороги.
- Иди, иди, Николаша. – похмыкала тётка. – Самое время поспать.
От двери он опять обернулся:
- Так чья машина, не знаете?
- Да привиделась тебе та машина! Откуда ей взяться в Глуши!
- Моя... моя машина! – пробормотала Лида и всхлипнула, но Николай её не услышал.
– Я в дедовом доме. – на прощание сказал Николай. - Зовите, если что, тёть Тай.
- Иди быстрей, Николаша. – махнула тётка Тая вслед. - На Святки тута всякие шляются. Ежели увяжутся – не отлепишь!
Глава 5
После того, как за Николаем закрылась дверь, рябая запалила пук вонючей травы и прошлась с ним по комнате, обкуривая каждый из углов. От резкого противного духа у Лиды спёрло дыхание, и она уткнулась в рукав, пытаясь переждать вонь.
- Ох, хорошо! – тётка Тая, напротив, смачно втянула едкий дымок. – Подольше держи, гостям понравится!
Пёстрая ветошь на лежанке взмахнула рукавом, будто соглашаясь.
Лида никак не решалась рассмотреть её получше – боялась, что привлечёт к себе ответное внимание. Она вообще старалась сейчас поменьше двигаться, поменьше говорить – слишком сильно было впечатление от визита Николая. Его появление зародило в ней призрачную надежду на помощь
Как так случилось, что он не увидел её? Наверняка постаралась тётка Тая! А может рябая? Какая, в сущности, разница.
Николай сидел совсем рядом. Ей нужно было толкнуть, коснуться его! Почувствовал бы он это? Испугался бы? Догадался о чём-нибудь?
Лида погладила деревянное сиденье табуретки и едва не вскрикнула, нащупав рукой какой-то твердый предмет. Осторожно прихватив находку, Лида прошлась по ней пальцами – ощутила гладкую поверхность, твёрдый бугорок шпенька. С одной стороны по всей длине был расположен желобок, и она едва не порезалась о скрытое внутри острое лезвие.
Едва сдержав восторженный вскрик, Лида постаралась не выдать своего смятения. Нож! Настоящий! Вот так подарок! Значит ли это, что Николай всё же заметил ее? В том, что ножик оставил он, Лида ничуть не сомневалась.
Она не успела как следует осознать случившееся, как в комнату стали прибывать гости. В этот раз они появлялись порознь, из разных мест.
Старуха с посохом вышла из тёмного угла, ворчливо пожаловалась на крепкие стены.
Рябая бросилась к ней, почтительно проводила до стола.
- Что ж пусто у вас? – недовольно пробурчала старуха.
- Идёт, идёт. Несёт, несёт... – тут же отозвалась тётка Тая.
И правда – невзрачный мужичонка ужом проскользнул в дверь, вывалил на столешницу очередную порцию гостинцев.
Рябая живо принялась раскладывать розовые шматы сала, ноздреватый серый каравай, сморщенные тёмные головки свеклы...
- А ты-то, всё сидишь? – Лиде в бок ткнулся жёсткий кулак. Глаза старухи буравчиками впились в лицо.
- Сижу. – Лида решила соглашаться со всем. – А что ещё делать.
Старуха хохотнула чему-то и повторно ткнула Лиду кулаком.
- Мяконькая какая, а сразу и не скажешь, - тонкие губы раздвинулись в глумливой гримасе.
Лида не успела среагировать, как посреди комнаты с шумом появились вчерашние сестрицы. Они рвали друг у друга какое-то тряпьё и неразборчиво верещали «Моё, моё!»
- Да будет вам! – старуха шуранула их посохом, и девчонки прянули по сторонам. В руках у каждой осталось по куску отливающего тусклым золотом платья.
- Славно поделили! – прохрюкал тощий мужичонка. – Где взяли-то? Землица мёрзлая.
Сёстры залопотали что-то, но Лида не стала прислушиваться – увидела, как из-под печи вылезло по-настоящему жуткое существо.
Нечто вроде костлявой куклы с пергаментной жёлтой кожей передвигалось, опираясь на кулаки. Широкая холщовая хламида волочилась следом, на лысом черепе трепетала весёленькая косыночка в горох. Подобравшись к столу, тварь пристроилась у старухи в ногах. Бабка потрепала её по косынке, и шикнула беззлобно, когда та попыталась прихватить палец.
Ели быстро и молча. Лида старалась не смотреть. Она опять ничего не попробовала, ни к чему даже не прикоснулась. Когда последние крошки исчезли в пасти мужика, рябая как и в прошлый раз встряхнула шапку.
- Ну что, потянем?
- Не хотим! Не хотим сказ! – внезапно надули губы сестрицы. – В фанты хотим! На желание!
- В фанты хотим, - просипела эхом костлявая кукла.
- Пусть буду фанты. – кивнула старуха, разрешая.
- Ну, воля ваша! – покорно согласилась рябая. – Повертайтесь тогда назад. Но чур чтобы по-честному! Без подгляду!
- Без подгляду! Без подгляду! – закивали сестрицы, послушно поворотившись спинами. – Давай скорее первый фант!
Оглядевшись, рябая ткнула в мужичонкову кепку.
- Что сделать этому фанту?
- Пройтись колесом! – крикнула одна из сестриц, а вторая ущипнула её с досады.
- Плохое желание! Скучное, скучное! Будем менять!
- Э, нет! – возразил мужичонка. – Первое слово самое верное!
Поплевав на руки, он сделал кувырок да шустро покатился по комнате. С пола – на стены, со стен – на потолок и обратно – с негромким жужжанием заметался перед собравшимися. В мелькании рук и ног ничего нельзя было разобрать, и Лиде внезапно сделалось плохо. Она задышала часто-часто, и бабка тут же саданула посохом об пол, прошамкала громко – «Хорош!».
Пропрыгав кузнечиком к столу, мужичонка как ни в чём не бывало напялил потёртую кепку и присел.
- Дальше! Дальше! – потребовали девчонки, и рябая ловко стянула косынку с лысого черепа куклы, помахала ею как приманкой, ожидая ответа.
- Что скажете для этого?
- Сплясать, сплясать! – первая снова опередила сестру, и тут же получила от неё смачную затрещину.
- Чтоб ты язык проглотила! Не хочу, чтоб плясали! Скучно!
Но кукла послушно пустилась выполнять приказание. Дерганными движениями марионетки восстала над полом и завихлялась в тишине, руки двигались в одну сторону, ноги же торопились в другую. Запутавшись в холщовой рубахе, она опрокинулась навзничь и завозилась, пытаясь подняться. Зрелище выходило жалкое да потешное, и зрители довольно загоготали.
От этого смеха по спине проскользнул холодок – Лиде послышалось в нём большое многоголосье! Словно помимо них в доме присутствовали ещё другие – невидимые – гости, но отчего-то не спешили показаться.
Все ещё заходились от смеха,