Читать интересную книгу Z — значит Зельда - Тереза Фаулер

Фаэтон затормозил прямо перед нами. Я последовала за Эль к дверям.

— Резиденция судьи Энтони Сейра, — обернувшись, произнесла я. — Оператор вас сразу соединит.

Облака, утром беспорядочно разбросанные по небу, к полудню собрались в огромные высокие колонны с похожими на наковальни плоскими вершинами. Я лежала на кровати, раскрыв дневник, с карандашом в руке. Одним ухом пыталась уловить первые признаки грома, грозящего расстроить мои вечерние планы, вторым ждала знакомых трех коротких звонков, возвещающих о телефонном вызове. Скотт все еще не позвонил, и я уже почти уверилась, что больше ждать не стоит.

«Сплошные слова, никакого смысла, — подумала я. — Наверное, писатели все такие».

На пороге моей спальни появилась Тутси:

— Время чая. У Кэти будет лимонный пирог или сэндвичи с помидорами, а я буду джин.

— Значит, мама ушла.

— Детка, мне двадцать девять. Видит Бог, я уже не школьница.

— И все же, чтобы пропустить стаканчик, ты по-прежнему дожидаешься, пока мама уйдет.

— Стараюсь проявлять такт. В любом случае, больше беспокоиться надо из-за папочки. Если он когда-нибудь увидит меня с сигаретой, помоги мне Бог. Я приготовлю хикин с мятой и малиной. Будешь?

— Хорошо, конечно. — Я бросила взгляд на дневник, где писала о своей утренней работе в Лиге служения стране.

Мы, добровольцы, подавали булочки и кофе солдатам в буфете на железнодорожной станции, и один женатый офицер явно положил на меня глаз. Понимая, что поощрять его не положено, я все же заигрывала с ним. Он был симпатичным и забавным, чего же здесь дурного? Он всего лишь помогал мне не заскучать до конца смены, когда я могла вернуться домой и ждать звонка от моего очаровательного лейтенанта.

— Тутси, — обратилась я к сестре, — а как ты поняла, что влюбилась в Ньюмана?

— О-хо! — Она уселась рядом со мной. — И кто он? Рассказывай!

— Миз Розалинд, что вы выбрали? — послышался голос Кэти.

— Что мы решили? Пирог?

Я наморщила нос.

— Сэндвичи! — прокричала Тутси. — И сполосни для меня ягоды, хорошо?

— Да-м.

— А теперь рассказывай. — Тутси снова повернулась ко мне.

— Да не о чем рассказывать. Просто думаю, мне надо знать, к чему готовиться. Я хочу сказать, как распознать настоящую любовь? Все, как у Шекспира? — Я распрямилась и взяла Тутси за руки. — Знаешь, с вздымающейся грудью, трепещущим сердцем и безумием?

Телефонная трель на первом этаже заставила мое сердце бешено заколотиться. Тутси крепко сжала мою руку, когда я подпрыгнула от этого звука.

— Да, да, все именно так. Мужайся, сестренка.

Глава 3

Июль перевалил за середину, когда, выходя с Сарой Хаардт из шляпного магазина на улице Коммерс, я услышала;

— Мисс Сейр! Здравствуйте!

Скотт помахал и направился к нам, пробираясь через сонм молодых женщин, которые провожали его взглядами. Проходя мимо, он приподнимал шляпу и улыбался им. Даже в штатском — белой рубашке, синей жилетке и коричневых бриджах — он казался чем-то экзотическим, редким и желанным.

После нашей первой встречи я видела его еще дважды; когда он принес мне отпечатанную на машинке главу своего романа и еще раз, после того, как ее прочитала. Обе встречи были слишком короткими — мы только обменялись улыбками и комплиментами над сырными крекерами (Скотт) и дыней (я) за обедом, пока Элеанор и Ливи подглядывали из-за соседнего столика. Несмотря на большой соблазн отменить все договоренности и полностью посвятить себя красавцу-янки, ворвавшемуся в мою жизнь (как о нем отзывалась Тутси), я не считала, что его внимание стоит воспринимать всерьез.

— Как я рада, что мы с вами столкнулись, — улыбнулась я, когда он подошел.

— С моей стороны будет слишком прямолинейно сказать, что это не совпадение? Ваша сестра сообщила, что я, возможно, найду вас здесь.

— Что ж, мы польщены, да, Сара? Ах да, Сара, это лейтенант Скотт Фицджеральд из Принстонского университета. Это мисс Сара Хаардт из колледжа Гаучер. И теперь я чувствую себя необразованной, хотя и не испытываю потребности учиться в колледже. Я и школу-то едва высидела.

— Рад познакомиться, мисс Хаардт.

— Она у нас умница, не обманывайтесь, — отозвалась Сара.

Я кивнула на витрину магазина:

— Мисс Хаардт как светская львица пытается разъяснить мне, что нынче носят на голове современные леди. Как я поняла, это не торты с перьями, которые вы здесь видите.

— Вынужден согласиться, — кивнул Скотт. — Когда я в последний раз был в Нью-Йорке, во всех магазинах были выставлены шляпки поменьше и не такие разукрашенные.

— Парень знает толк в моде!

— Я наблюдателен, только и всего. Это прямая обязанность писателя.

Сара, высокая и худая, с внешностью куда менее выдающейся, чем ее интеллект, внимательно посмотрела на Скотта.

— Так вы пишете? — Это прозвучало невинно, будто я не успела выложить ей все, что знала о нем.

— С тех самых пор, как впервые взял в руки карандаш.

— Как увлекательно! — воскликнула Сара. — Я и сама немного пишу. Мы с Зельдой собирались пообедать. Почему бы вам не составить нам компанию и не рассказать о своей работе?

— Я был бы счастлив, но мне нужно возвращаться в Шеридан. — Скотт повернулся ко мне. — Прежде чем уйду, мисс Сейр — Зельда, могу я называть вас так? — Я помню, как вы пару раз упоминали, что на следующей неделе у вас день рождения. С вашего позволения, я бы хотел организовать небольшой вечер в Клубе в вашу честь.

— Серьезно? Не знаю, что сказать…

— Говорите, что пожелаете, только не отказывайтесь.

— Это ограничивает выбор. — Я рассмеялась.

— На то и был расчет. А теперь мне надо бежать. — Уходя, он широко улыбнулся. — Я позвоню вам, чтобы сообщить подробности.

Глядя, как он стремительно удаляется, Сара вздохнула.

— Как чудесно он придумал! Жаль, придется его разочаровать.

— Хочешь сказать, жаль, придется разочаровать маму и сообщить, что ее праздник отменяется. Но я обязательно попрошу Скотта пригласить ее и судью. И что-то мне подсказывает, у нее все равно будет возможность испечь торт.

Когда вечером после десерта я поделилась новостями в нашей гостиной, папа заявил;

— Этому мальчишке явно не хватает благоразумия. Он с тобой едва знаком. Откуда он, говоришь?

Я не говорила и не собиралась.

— Он отучился три года в Принстоне, потом ушел оттуда в армию и теперь служит в лагере Шеридан.

— Надо признать, энтузиазма ему не занимать, — подала голос мама.

— Это правда, — согласилась Тутси, отрываясь от вышивания. Она вышивала американский флаг, и я уже дразнила ее, что она превращается в Бетти Росс. — Когда молодой человек позвонил сегодня утром и я сказала, что Зельды нет дома, он заявил, что ему совершенно необходимо знать, где ее можно найти. «Дело чрезвычайной важности!» — сказал он так, будто от этого зависела его жизнь.

— Пустозвон, вот кто он такой. Наверное, денег слишком много, а здравого смысла не хватает. Типичный саквояжник[1]. Не удивляйтесь, когда окажется, что родители его родом с Севера.

— А я считаю, это ужасно романтично, — пропела я. — И, в конце концов, день рождения-то у меня.

Папа потянулся за коньяком — единственный алкогольный напиток, который он позволял себе, и то лишь в пятницу вечером.

— Будь что будет, но твоя мать…

— …понимает всю притягательность симпатичного поклонника, — перебила она и ласково улыбнулась папе.

Этого оказалось достаточно, чтобы заставить его сдаться.

Вечеринка в честь моего дня рождения состоялась вечером в одном из салонов клуба — зале с высокими сводами, освещенном огромной хрустальной люстрой под потолком и хрустальными светильниками поменьше на стенах. Ради этого случая я уговорила маму укоротить мое травянисто-зеленое шелковое платье с глубоким вырезом так, чтобы линия подола проходила по середине щиколотки. К нему я подобрала соломенную шляпку с узкими полями и лакированные туфли на высоком каблуке, похожие на те, что видела в журнале о кино.

— Расскажи мне побольше об этом пареньке, — попросила мама, подкалывая мое платье булавками.

— Тебе просто надо его увидеть. Тогда ты сама поймешь, — ответила я.

Я очень любила клуб, ведь там происходило столько всего увлекательного. Но газовые лампы казались безнадежно устаревшими теперь, когда в большинстве современных зданий использовалось электрическое освещение. Восточные ковры с элегантными проплешинами, скрипящие половицы и тихие темнокожие слуги тоже воплощали собой полную противоположность всего современного и гордились этим. Это был Юг моего папы и клуб моего папы. Нет, отец им не владел, но вполне мог бы.

А сейчас Скотт стоял в центре зала, подняв руки вверх, и объявлял: