Что-то подобное у него было и с личной жизнью. Родители не подталкивали его к тому, чтобы он женился как можно быстрее, только Танька иногда подшучивала – впрочем, в меру беззлобно. Руслан же тоже не торопил события – хотел сначала обзавестись собственной квартирой и съехать от родителей; съемный вариант его не прельщал, а на покупку пока не хватало самого элементарного – денег. Впрочем, тут как раз могла помочь работа – не в смысле потребовать с кого-то взятку в вечнозеленых, до этого уровня он не скоро дорастет, а подать рапорт о беспроцентной ссуде. Такое в прокуратуре практиковалось, но он считал, что сначала слухи об очередном звании и следующей должности должны обрести зримое и материальное воплощение.
И эта размеренная жизнь внезапно закончилась. Нет, никто не умер, не покалечился и даже не заболел чем-нибудь неизлечимым, но требующим прорвы денег. Просто несколько дней назад родители внезапно решили признаться, что Руслан – не их сын. Они и признались, подгадав разговор к дню рождения отца – приемного, как он теперь знал.
У тех, кто решается на процедуру усыновления, есть два варианта поведения. Они могут с самого начала вести себя с ребенком откровенно, чтобы он с детства привыкал к тому, что он хоть и не родной, но желанный; такие дети потом сами принимают решения, что делать с этим знанием – смириться с приемной семьей или уйти, когда исполнится восемнадцать. Государство выдавало сиротам отдельное жилье, независимо от того, где они воспитывались – в детдомах или в приемных семьях. В любом случае, никаких претензий к опекунам у них быть не могло – те никого не обманывали, ничего не скрывали, и делали, в принципе, очень хорошее дело. Особенно в тех случаях, когда семья на самом деле была хорошей и обходилась без скандалов.
Во втором случае приемным детям ничего не говорили – они росли как родные, а все слухи пресекались на корню. Руслан слышал о семьях, которые сменили несколько городов, чтобы запутать следы и избавиться от знакомых, которые могли просветить их приемышей; контакты с родственниками в таких случаях сводились к минимуму или прекращались вовсе. Конечно, были возможны всякие эксцессы – в конце концов, ребенок-негр у белых родителей как минимум вызывал сомнения в супружеской верности женщины. Но непохожими могли быть и дети одного с родителями цвета кожи.
В случае их «семьи» этой проблемы удалось избежать – Руслан был немного похож на отца, а Танька – на мать. Да-да, его «сестра» тоже была приемной, хотя он в свои девять лет не обратил внимания на отсутствие беременности у их «матери». Правда, они как раз тогда дважды переехали – из сибирского города переместились в деревню в Краснодарском крае, а потом оказались в этом городе, где и прожили следующие тринадцать лет. Руслану тогда было не до причин таких кульбитов – он пытался не провалиться по школьной программе, к которой с первого класса относился очень серьезно.
И когда родители рассказали им с Танькой, что они им не родные, Руслан задал лишь один вопрос. Ему было любопытно: они столько лет прилагали титанические усилия, чтобы скрыть правду, и внезапно решили признаться – почему? Всё оказалось просто и, в принципе, логично. В соседний дом переехала семья, и женщина, которая была там матерью и женой, хорошо знала историю уже их семьи, поскольку через неё они оформляли необходимые бумаги ещё в Красноярском крае. И родители испугались, что эта женщина расскажет их детям правду первыми – а этого они допустить не хотели.
Откровение вышло слишком откровенным. Руслан весь вечер и следующий день чувствовал себя так, словно его огрели пыльным мешком по голове. Это не помешало ему договориться с приятелем Димкой – сослуживцем, у которого имелась двухкомнатная квартира в единоличном распоряжении, об одолжении, а тот как-то легко пустил Руслана пожить несколько дней. Договоренность заканчивалась сегодня, надо было принимать новое решение, и Руслан впервые оказался в тупике.
Все эти дни он «родителей» не видел. Сбрасывал их звонки, клал трубку, если они звонили ему на службу по городскому телефону. Не потому, что в его душе клокотала ненависть – в конце концов, он был разумным человеком и понимал, что эти люди были его родителями безо всяких кавычек. Они растили его с малых лет, воспитывали, одевали и обували, учили жизни, и всему, чего он достиг сейчас, он обязан именно им. Но всё равно – что-то мешало просто вернуться в их большую четырехкомнатную квартиру и сделать вид, что ничего не случилось.
Вчера Руслан встретился с Танькой – заехал к ней в школу и переговорил на перемене. Сестра – да, тоже без кавычек – искренне не понимала, что на него нашло. Сама она всего лишь приняла новые данные к сведению и не считала, что это как-то повлияет на её жизнь. И менять отношение к родителям – без кавычек, разумеется – не собиралась. По тем же резонам, по которым Руслан сбежал из дома, если называть вещи своими именами.
И вот в последний день того периода, который он сам себе отвел на то, чтобы разобраться в том, что происходит в его жизни, Руслан решил поужинать в ресторане средней руки, в котором как-то был с коллегами. Не потому, что его как-то впечатлила здешняя кухня, а потому, что толком не знал других заведений пафосного общепита. В