вся стража (или как там они себя называют, гвардейцы, вроде) королевства Оплария кинется на поиски беглого раба-убийцы.Судя по размаху строений, городок этот не маленький, затеряться можно, но лучше свалить в другое место. Может, деревушку какую-нибудь глухую? Нет, там все друг друга знают, и чужак будет на виду. Лучше город другой поискать. Мой живот протестующе заурчал. День выдался настолько насыщенным, что я совсем забыл про голод. Только сейчас понял, как безумно хочу есть. Перед казнью меня не кормили, наверное, чтобы не заблевал электрический стул. А времени с тех пор прошло, казалось, целая вечность. Хотя в этом мире всего полдня. Интересно, здесь время также течет, сколько в сутках часов?Показались знакомые дома. Здесь я уже ходил. Точно! Вон площадь виднеется, а на ней рынок, где меня продали. Там такие булки аппетитные продаются и колбаса!.. Я прибавил шагу, озираясь по сторонам, не хочу попасть работорговцам на глаза, вряд ли они успели меня забыть…Я бродил между рядов со снедью, уличные прилавки завалены копчеными окороками, фруктами, вяленой рыбой и другими вкусностями. Ушлые торговки зазывали покупателей, но при этом не сводили хитрых глаз со своего товара. Воришка из меня никудышный, целый час я шастал по рынку, но так ничего и не стянул. Эх… Жаль, что прожив полжизни, так и не научился воровать. Будто не русский вовсе… В такие моменты чувствуешь себя не таким как все. Белой вороной, нет, скорее черной кошкой, которая бродит по ночам и убивает серых, рыжих и других кошек. Здесь почему-то убивать пока не тянет… Может, потому, что жрать хочется!Мне удалось наконец стянуть залежалое яблоко и заскорузлую лепешку, отойдя чуть в сторону я мигом проглотил добычу. Маловато будет. Окрыленный первоначальным успехом я покусился на копченую ногу индейки. Я сорвал ее с крюка, когда толстая торговка складывала в корзину очередного клиента связку копченых крылышек. Видит бог, я был очень близок к цели и почти успел спрятать добычу за пазуху, но наметанный глаз торговки, уловив подозрительное шевеление у ее прилавка, среагировал четко. Эх… Не умеешь воровать — не берись!— Вор! — заблажила тетка и кинулась на меня распустив “когти”.Я рванул с места как гоночный болид, расталкивая людей и пытаясь скрыться в толпе. Но врезался в расчет стражников. Какого черта им надо было на рынке?! Четверо гвардейцев вмиг скрутили меня. Через мгновение к нам прискакала запыхавшаяся торговка.— Ах ты, ворюга! — тетка запустила мне за пазуху руку и вытащила кусок индейки. Ее копченый аромат последний раз коснулся моих ноздрей. Прощай ужин, увидимся не скоро.— Кто такой? — грозно спросил меня стражник.— Простите, господин гвардеец, — я сквасил мордочку кота из Шрека, — Меня зовут… Каллин (больше ничего выдумать не смог), я работал в лавке у булочника, но она на прошлой неделе сгорела. Хозяин выгнал меня на улицу и мне нечего есть…Либо актер из меня хреновый, либо Шрека они не смотрели — в мое бедственное положение никто не проникся.В тюрьму его! — гаркнул старший.Солдаты стянул мои руки за спиной ремнем и потащили в сторону королевского замка. Твою мать! В плен второй раз за день — это уже перебор! Совсем сноровку потерял. В той жизни один раз только попался! За много, много лет…
Глава 3
Затхлое подземелье давило полумраком и гробовой тишиной. Изредка в соседних камерах раздавались лязг засовов и бренчание цепей. Мне досталась одиночка. Тюрьма располагалась под королевским замком и площадь занимала немалую. От широкого коридора, освещенного мерцанием факелов, отходили боковые ответвления, перегороженные почерневшими решетками — это были камеры. Не в каждой из них сидели узники. Либо народ здесь законопослушный, либо всех жуликов уже казнили.
Я сидел на холодном полу и грыз черствый сухарь — это был мой завтрак, обед и ужин. Вот уже неделю я “отдыхал” в местном ИВС. До сих пор не могу привыкнуть к тюрьмам… Не люблю стены, которые меня ограничивают. Большинство людей возводят их себе сами, в голове… Из каземата можно сбежать, а от тюрьмы в голове никуда не денешься.
Не нравится мне этот мир. В том хоть и приговорили меня к смертной казни, но люди там добрее…Как я вообще сюда попал? До сих пор не понял. Надо попробовать вернуться… Но как? Под разряд молнии встать? Не вариант, долго так стоять придется, да и погибнуть можно… Значит, назад путь закрыт. Придется приспосабливаться к этому миру. Выжить — задача номер р-раз на ближайшую жизнь.
В тюрьме это сделать сложнее, если не загнусь от голода, могу сдохнуть от пневмонии или еще какой болячки. Сбежать не получается, решетки хоть и старые но крепкие. Двери камер никогда не отпирают. Хлеб и воду просовывают сквозь прутья. Сортир в камере: дырка в полу, уходящая в недра какой-то пропасти. Лучше поджариться на электрическом стуле, чем остаток жизни здесь куковать.
А выпускать меня не собираются. Во мне опознали беглого раба, и судя по всему, кузнеца на меня тоже повесили, точно не знаю, иначе зачем бы меня держали? Не из-за птичьей же ляжки в самом деле? Или да?…
Лязг засовов прервал невеселые мысли. Тюремщик отпирал мою камеру. Что-то новенькое! “Любо отпустят, либо казнят!” — мелькнула в голове радостная мысль.
Но я не угадал. Еще двое стражников стояли рядом с мечами наголо. Бравые ребятки, не похожи на заплывших и обрюзгших тюремщиков. Конвой, явно, из другого теста, значит, специально за мной прислали.
Меня вывели во двор тюрьмы, где нас ждал королевский приказчик. Коротышка с красным, как помидор лицом важно надулся, он развернул пергамент и зачитал:
— Решением королевского суда раб по имени Ловчий за побег и злодеяния, совершенные в отношении королевского кузнеца Каллина, приговаривается к смертной казни.
Приказчик торжественно свернул пергамент и с интересом взглянул на меня, ожидая увидеть стенания и мольбы о пощаде. Но к казням я уже привык. Я смотрел на него с безразличием. Умереть, оно, может, и лучше… Встречусь там со своими на небесах…
Коротышка кашлянул:
— Ты можешь выбрать другую участь.
— А что смерть, можно отменить?
— Нет, вопрос в том, как ты умрешь? Как босяк на виселице или как воин на арене? На арене у тебя есть шанс прожить еще несколько дней, а то и месяцев.
— Что за арена? — нахмурился я.
— Славные воины бьются на потеху публике, но самые интересные представления бывают, когда чернь вроде тебя пытается им противостоять. В