Читать интересную книгу Прыжок рыси - Олег Приходько

— Слушай, Саня, шел бы ты, а?.. Нет у меня сегодня настроения на твои вопросы отвечать. Ты для преступников опер, а здесь… Чего это ты вздумал обо мне заботиться? Катитесь вы все к…

Каменев пошарил в карманах, достал смятую пачку «Примы». Кроша табаком на липкий, в винных потеках линолеум, старательно размял сигарету.

— Все? — спросил.

— Все!

— Кто тебе сказал, француз недоделанный, что я о тебе забочусь?.. Это я работу по профилактике преступлений провожу. То, что ты до сих пор жив и находишься на свободе — странное для меня стечение обстоятельств. А если я и забочусь, то только о тех, кто по твоей вине еще не попал на кладбище.

— Язык без костей, — хмыкнул Евгений. — Это кого ж я на кладбище отправил?

— Многих, — спокойно ответил Каменев. — Генерала Хоботова, например. Эпопею с «красной ртутью» помнишь?

— Чего-о?

— И Петька Швец был бы сейчас жив, не вздумай ты в одиночку «психотронную лабораторию» громить.

— Врешь!

— Не вру, не вру. И ты прекрасно знаешь, что не вру. Кольке, охраннику с твоей автостоянки, двадцать четыре года было. И Киреева не взлетела бы на воздух, если бы ты за «дело о хайпалоне» не взялся.

— Да я… — задохнулся Евгений.

— Я — последняя буква в алфавите. Головка ты от телевизора, понял? Ты их всех угробил, а теперь за себя принялся. Черт с тобой в конце концов, но другие?!

Сдерживаясь из последнего, Евгений метнулся к двери.

— Пошел вон, — сказал он тихо и не услышал собственных слов за биением сердца. — Вон, говорю!

Каменев выбросил так и не прикуренную сигарету в грязную тарелку на столе, встал.

— До сих пор никто и никогда не говорил мне «пошел вон», — взялся он за ручку двери. — Но от тебя услышать эти слова мне не обидно. Знаешь, почему? Потому что ты потенциальный предатель, Столетник. Ты даже пса своего предал.

Евгений схватил его за отвороты куртки, но Каменев огромной лапищей зло отбил захват.

— Предал! И оправдал себя тем, что ему там будет лучше. Ты оправдывал все свои поступки. Прощай, — он повернулся и пошел вниз по лестнице.

Евгений хотел его окликнуть, вернуть, выяснить все спокойно и до конца, но вместо этого с силой захлопнул дверь, присел на корточки и обхватил голову руками.

Он еще не мог осознать всей горечи ухода Каменева из его жизни — слишком больно ранили самолюбие слова друга, слишком крут оказался поворот, за которым представала часть правды, тщательно скрываемая до сих пор от себя.

«Один в чужом, беспредельном, пустом, как вся твоя жизнь, пространстве… Зачем тебе оставаться в нем и влачить существование грешника, которому поздно каяться?..»

7

Отзвучали заздравные тосты, отгремела музыка, отзвенели бокалы, и гости, пьяные от вина и близости к губернатору, разъехались по домам, а на даче в Рыбине все еще было шумно: сворачивали скатерти и пересчитывали вилки официантки из «Таверны», переругивались водители в глубине окаймленного каменным забором двора, смеялись где-то женщины, вспоминая нюансы вчерашнего банкета, и сквозь шум морского прибоя пробивались тревожные крики чаек.

Гридин сидел в домашних тапочках и халате, хмурый от юбилейного похмелья и неприятных известий, которые вынуждены были сообщить ему приглашенные в комнату начальники «силовых» ведомств.

— Чья это игра? — вперил он тяжелый взгляд в начальника УФСБ полковника Давыдова. — Твоя?

Обычно спокойный, уверенный в себе Давыдов встал и покраснел.

— Сядь!

Воцарилась долгая, напряженная пауза.

— Это не игра, — закурил «Мальборо» заместитель губернатора Хализев. — К сожалению, конечно… На обиженных воду возят, полковник, — посмотрел он на Давыдова.

Давыдов сел, отвернулся к окну.

— Расскажи все как есть, пусть знает.

— Портнов — фигура не рядовая, — тяжело вздохнув, начал полковник госбезопасности. — Работал в отделе внешней разведки. Дел на нем много — в Скандинавских странах, Африке, Чехии.

— А к чему мне его биография? — раздраженно спросил Гридин.

— К тому, что это не игра, как вы изволили выразиться. Тем более не моя. Туда, где играют в такие игры, губернские полковники жандармерии не вхожи.

— За двадцать пять тысяч долларов и такого мастера нанять можно, — согласился генерал Дворцов из УВД.

— Кто же этого мастера-фломастера остановил? — спросил Гридин, подойдя к буфету и наливая коньяк в пузатый стакан.

— А вот это уже загадка, — ответил Дворцов. — Есть вроде незначительные зацепки. Со слов официанта вагона-ресторана и проводников мои люди составили «робот», дали в розыск. Похоже, Портнова полоснул рецидивист по кличке Октябренок. Кличку свою он получил из-за татуировки на запястье в виде звездочки, но дело не в этом…

— А в чем?

— В том, что если смерть киллера — всего лишь нелепый случай, то ниточка на том не оборвется.

Сто граммов коньяка восстановили душевное равновесие Гридина.

— Выходит, я теперь у этого Октябренка в должниках, — усмехнулся он невесело. — Что вы по этому поводу думаете?

— А что тут думать, — снова вступил в разговор Хализев. — Ясно одно, как белый день: тот, кто на это пошел, не остановится. В политике тоже незаменимых нет.

— Ты себя или меня хочешь обмануть? — снисходительно улыбнулся Гридин. — При чем тут политика? Вызвали в Москву, подписали договор о разделении полномочий. Зачем киллера-то нанимать, Аркадий?

Хализев спорить не стал.

— Нужно принимать меры, — сказал молчавший до сих пор Ставров. — Дублер есть наверняка. В чеке — аванс, деньги у заказчика, надо понимать, не последние. Тут я с Аркадием Давыдовичем не могу не согласиться.

— Смерть гонится и за бегущим, — многозначительно изрек Гридин.

— Бросьте вы, — махнул рукой Дворцов. — Если киллер действительно объявится, мы его обнаружим в считанные дни…

— И закидаем шапками, — подкузьмил его Давыдов, поморщившись не то от боли в пояснице, не то от льстивых интонаций в голосе милицейского начальника.

— У меня в эти считанные дни десять встреч с избирателями! — порывисто встал Гридин и заходил по комнате. — На сегодня запланировано выступление по телевидению. Должен произойти государственный переворот, чтобы оправдать срыв предвыборной программы, вы это понимаете?

— Так в чем дело? — попытался разрядить обстановку полковник госбезопасности. — Организуем! Нам это — пара пустяков.

Все засмеялись.

— Телевидение пришлет съемочную группу туда, куда мы укажем, — продолжил Давыдов серьезно. — Успех на выборах вам обеспечен так или иначе, а от добра добра не ищут. Поэтому предоставьте нам возможность избавить вас от ненужных хлопот.

— Ничего себе хлопоты! — хмыкнул Гридин и, опустившись в кресло у окна, забарабанил пальцами по подлокотнику. — Что вы намерены предпринять?

— Вам эти подробности знать ни к чему, Константин Григорьевич. «Стихийность» ваших передвижений будет тщательно разрабатываться и управляться с учетом всех надлежащих мер безопасности. — Чувствовалось, что Давыдов уверенно берет инициативу в свои руки.

«Кукла, — снова подумал Гридин. — Кукла и есть».

— И как же вы собираетесь вычислить этого киллера? — поинтересовался Хализев.

— А вот это уж, Аркадий Давыдович, предоставьте нам.

— Ишь ты, — обиделся вице-губернатор. — Вас послушать, так ЦРУ с ФБР — просто детсад какой-то, стольких президентов просрали, не говоря о сенаторах.

— Ладно, — остановил перепалку Гридин, — действуйте. Только учтите: позволять дергать себя за ниточки я не намерен.

Он встал, давая понять, что разговор ему осточертел и что в своем доме он по-прежнему остается хозяином.

Все, за исключением самого Гридина, спустились вниз.

Губернатор задержался, чтобы привести себя в порядок. При виде накрытого женщинами стола наперебой принялись расхваливать сервировку, Хализев успел ввернуть свежий, как ему казалось, анекдотец. Давыдов пытался откланяться, ссылаясь на неотложные заботы, но его дружно уговорили остаться завтракать. За еду не принимались — ждали Гридина.

В какой-то момент наступила короткая пауза, и все явственно вдруг услышали, как на втором этаже в комнате губернатора раздался приглушенный выстрел и вслед за ним — характерный звон разбитого стекла. Несколько находившихся в доме охранников, личный телохранитель Гридина Валентин Саенко, Ставров, Давыдов и иже с ними наперегонки рванули наверх. Саенко, сжимая рукоятку «Макарова», толкнул дверь, оказавшуюся запертой изнутри, ногой выбил замок…

Гридин, раздетый до пояса, стоял посреди комнаты и, виновато улыбаясь, смотрел на подоспевших соратников. Ковер был усыпан матовыми осколками.