Читать интересную книгу Прыжок рыси - Олег Приходько

Евгений спустился на второй этаж. Точно такая же дверь была и здесь. Он подошел ближе, заглянул в скважину врезного замка под ручкой. Коридор тянулся до восточного окна — со множеством дверей и вестибюлем посередине. Дверь разделяла общежития журналистов и телевизионщиков. Очевидно, когда-то первые три этажа или все здание в целом принадлежало одному ведомству.

— Подглядывать неприлично, — бесшумно подкатил к Евгению мальчик. — Вот я папе расскажу, будешь тогда знать!

— А за корзину печенья и таз варенья не расскажешь? — спросил он и, пока юный чекист подсчитывал выгоду от предлагаемой сделки, незаметно исчез.

3

Улица Одесская находилась на южной окраине, неподалеку от огороженного сетчатым забором пляжа, и была сплошь, стена к стене, застроена разномастными, заплетенными виноградной лозой домами.

Солнце клонилось к закату. Евгений шел по усыпанной шлаком проезжей части с осклизлыми обочинами вместо тротуаров, от которой ответвлялись заасфальтированные дорожки во дворы. Улица круто падала вниз, к берегу. Лаяли собаки, где-то в глубине пищала рукоять ржавого насоса артезианской скважины, громыхал старый трамвай кольцевого маршрута, на котором можно было дотрястись до самой гостиницы «Парус».

В кармане Евгения булькала плоская бутылка «смирновки», купленная по дороге.

Дойдя до дома с номером «22» на фасаде, он нажал на кнопку звонка у калитки и в ожидании, пока откликнутся хозяева, осмотрелся.

Изрядно захламленный дворик изобиловал постройками из старых досок и фанеры, крашенными как и чем попало, совершенно бесполезными в межсезонье, зато летом наверняка приносившими немалую прибыль; и сарай, и летняя кухня, и крытая дранкой беседка сдавались непритязательным отдыхающим — бизнес в приморских частных секторах не новый.

— Кто?! — раздраженно крикнула в щель приоткрывшейся двери краснолицая полная женщина лет пятидесяти пяти.

— Битник Егор Александрович здесь проживает? — силясь перекричать враз откликнувшихся на ее голос собак, спросил Евгений.

Она окинула его брезгливым взглядом и, не ответив, с силой захлопнула дверь. Евгений позвонил еще раз. Секунд через пятнадцать во двор вышел неопрятный, небритый мужчина. Не поднимая на Евгения глаз, словно его вовсе не интересовало, кто пожаловал к нему в гости, он дошаркал до калитки, отодвинул засов и направился к сараю.

— Здравствуйте, вы Егор Алек…

— Я, я Егор Александрович! Будто сам не знаешь, что это я, а не кто другой! — оборвал его на полуслове хозяин.

Евгений пошел за ним. На отставном вахтере были видавшая виды офицерская шинель, ушанка той же принадлежности и хромовые сапоги с отрезанными наполовину голенищами. Остановившись у двери сарая, он достал из кармана связку ключей и долго искал нужный, а найдя, никак не мог попасть им в скважину.

— Входи, — буркнул, справившись наконец с замком, и первым переступил порог.

Как и ожидал Евгений, сарай был оборудован под жилье. В маленьком, пахнущем деревом предбаннике стояли стол и нетесаная лавка, к дощатой переборке кнопками был прикреплен выцветший на солнце прошлогодний календарь с изображением парусника.

Битник тяжело опустился на лавку, вытолкнул ногой табуретку из-под стола. И только когда Евгений сел, бросил на него быстрый, опасливый взгляд.

— Чем еще могу, гражданин начальник? — спросил, цыкнув осколком переднего зуба. — Вроде все изложил, как говорится, устно и письменно.

Евгений прикинул, стоит ли раскрываться в такой ситуации: то, что Битник мог рассказать милиционеру, за которого явно его принимал, он мог утаить от приятеля Козлова. Но могло быть и наоборот.

— Так уж и все, Егор Александрович? — улыбнулся он, имея намерение оттянуть время.

Ситуация неожиданно разрешилась сама по себе.

— А что? — озлобился Битник и вынул из кармана сигареты. — Пригнал, отсыпал, отогнал — что еще-то?.. Чего тут, едрена мать, неясного? Хошь — сажай, хошь — отпускай, а душу не береди. Задавитесь вы своим углем, падлы! Мне жить треба, меня с работы турнули. Я же не такая ворюга, как твой гумбернатор — не город, чай, разворовал.

Лицо его на секунду заволокло сизым дымом каких-то дешевых вонючих сигарет, извлеченных из самодельного фанерного портсигара.

— Да не про то я, Егор Алек…

— А про что?! Все вы «не про то»! Что один, что другой.

— Вы по порядку.

— Повторяю! — тоном замполита на плацу, пристукивая кулаком по колену, заговорил Битник: — Седлецкий оставил самосвал, так? А сам уехал на выходные в село к теще, так? Я его завел, пригнал, отсыпал во дворе — лопатой, заметь, без опрокиду! — центнер говенного антрациту, потом отогнал обратно. И все. Все!

— Все? — уточнил Евгений, улыбаясь.

— Все!

— Теперь послушайте меня, — он полез в карман, достал поллитровку и стукнул донышком о стол. — Меня зовут Столетник Евгений Викторович, можно просто Женя. Никакого отношения к добыче полезных ископаемых на соседских дворах, так же как и к правоохранительным органам, я не имею. Пришел к вам потому, что недавно в общежитии журналистов убили моего товарища Пашу Козлова, а поскольку в ту ночь дежурили вы, я рассчитываю услышать от вас некоторые подробности.

Пауза длилась минуту. Все это время Битник силился закрыть отвисшую челюсть. При виде бутылки глаза его блеснули, но тут же потухли, как спичка на ветру.

— Так бы и сказал, — выдавил он извиняющимся тоном и глубоко, с астматическим надрывом вздохнул.

— Я и хотел, вы мне не дали.

— Достали, понимаешь, — потушил Битник окурок о каблук сапога и, подойдя к печке, выбросил его в поддувало. — Вонючим оказался сосед — строчит и строчит, суда требует. За что, а? Ну да, ну да, украл я, виноват, признаю, каюсь, как говорится. Уголь вернул, прощения попросил — в жизни не просил ни у кого, а тут попросил. Денег предложил, верил бы в Бога — в церковь бы пошел грех замолить. Что еще-то? Что?.. Ну, люди! Все им крови подавай. Баба плачет, гипертония поднялась. В газете пропечатали про вора Битника, вишь! Рядом с детоубийцей из Дятлова. Как в тридцатые, ей-ей: расхититель социал… то есть хрен теперь знает чьей собственности… Ладно. Как тебя… забыл…

— Женя.

— Ладно, Женя. Забудь. И бутылку, того, убери. Непьющий я.

— Как — непьющий? — искренне удивился Евгений. — Что, совсем?

— Совсем. Анонимно закодированный.

— И давно?

— Два месяца. И, что интересно, не тянет, веришь, нет? А пил ведь — до чертей по ночам. Руки до сих пор трясутся, а тяги нет. Так что давай забирай пузырь, и дело с концом. А хочешь — стакан дам, сам выпей?

— Не нужно, спасибо. Я, признаться, перед тем как к вам прийти, был в общежитии, беседовал с Таюшкиной Евдокией Григорьевной.

— А-а, та еще стервь. Она, поди, и клепанула, что пьющий, мол, Битник, без бутылки не ходи?

— Примерно.

— Ну, ну. Тут, понимаешь, Женя, дело такое… Пятеро нас числилось, вахтеров-то… Решили одного сократить, а ставку раздербанить после того, как общежитие приватизировали.

— Как это? Разве общежитие можно приватизировать?

— Это ты у них спросишь, можно или нельзя. Они всю губернию прихватизируют. Гридин, падла, впереди Черномырдина бежит. Ну, в общем, не об том разговор. Делили они, значит, делили эту ставку с самого января. У меня, конечно, денег лишних тоже нету, да хоть дом этот есть, в сезон можно плату за курятники поднять — так на так и выйдет. А бабы — что, думаю, куда они со своей пенсией? Да и ездить, прямо скажу, осточертело — пока-а трамваем дотелепаешься!.. Сам ехал, знаешь. А попробуй два раза в день — туда и оттудова? Тебе адрес Дуся дала?

— В доверенности вычитал.

— В какой еще доверенности?

— Вы писали доверенность в бухгалтерию, чтобы ваш аванс за февраль выдали Таюшкиной.

Битник наморщил лоб, помолчал, потряс головой.

— Чего городишь-то, не пойму? — посмотрел он на Евгения. — Отродясь ничего такого не писал. Там, что, и подпись моя стоит?

— Подпись стоит, а чья она — не знаю.

— Вот, значит, как?.. Нет, не писал. Видал, что делают, сволочи? Болел я в феврале. После того как закодировался, сильно переболел — ломало всего. А они, видать, уж и деньги мои делили под эту кампанию… Только за февраль я все отбил, как положено, по больничке получил. И заявление написал, чтоб, значит, с первого марта уволиться. Да та же Дуся и упросила отдежурить за нее первого и третьего, она к дочке куда-то под Ленинград ездила, вишь, так за свой счет брать не хотела. Ну, мне оно вроде не в тягость — отдежурю, думаю.

Битник полез в портсигар за новой сигаретой. Евгений сопоставлял его рассказ с рассказом Таюшкиной, что-то отметая сразу, а что-то оставляя в памяти для возможной проверки. С одной стороны, информация о дрязгах в коллективе вахтеров общежития отношения к делу не имела; с другой — выталкивала на поверхность непредвиденную версию об умышленной замене дежурных в ночь убийства Козлова.