того не была высокой. Я жила за счет одобрения от родителей и мечтала об их любви. Разочарование матери на балу в честь моего обручения сломало что-то во мне, а разочарование короля, которое он выразил в письменной форме, отлучив нас от двора на три года, сделало меня еще менее любимой в глазах родителей. Вернувшись домой, мама поругалась с отцом, который надеялся получить должность при дворе рядом с герцогами, а также надеялся, что король возьмет Алека в личную гвардию.
После того как я покинула бальный зал, король подошел к матушке, и вместо того чтобы поддержать мою идею о подвернутой ноге, мама на эмоциях обвинила меня, сказав, что не знает, что нашло на ее взбалмошную дочь. В ответ на это монарх спросил маму, означает ли это, что я не чувствовала себя плохо, и моя мама подтвердила это, после чего король ушел. А позже, нам доставили то самое письмо.
Папа винил матушку в том, что нас отлучили от двора. Мама же винила в этом меня, а также винила меня в том, что между ней и отцом произошел настолько серьезный конфликт. Вина поглотила меня; я правда верила что серьезных последствий моего поступка не будет. Родителям, особенно матери, было тяжело меня видеть, поэтому я проводила большую часть времени в своих покоях.
Конечно, у меня оставались еще Алек и Доротея. Алек, несмотря на то что его мечта вступить в личную гвардию короля была похоронена, оставался все таким же веселым и поддерживающим меня младшим братом. Он много времени проводил с отцом, который пытался обучать его военным наукам и надеялся, что по истечении трех лет Алек сможет попытать счастья еще раз. Возможно, потому что брат проводил с отцом столько времени, он слегка отдалился от мамы и Доротеи.
Мои отношения с Доротеей представляли собой гораздо более сложную проблему.
— Ну вот, миледи, смотрите, какая вы красавица! Настоящая герцогиня! — Если бы я могла управлять своим телом, то совершенно точно бы скривилась от упоминания моего будущего статуса. В зеркале я увидела отражение все той же овцы… только причесанной. Мое платье было заранее приготовленным и одобренным матушкой и Доротеей, платье было темно-синим, однако широкий пояс и подкладка были насыщенного желтого цвета. Не знаю что на эту тему думала та Элли, что управляла нашим телом, но не смотря на сходство с овечкой я считала что в этой жизни я была очень симпатичной. Да, слегка полноватой, но это меня совсем не портило. Прожив очень долгую предыдущую жизнь я видела то, чего вторая половина моего разума не видела — юность, чистую кожу, светящиеся глаза, широкую улыбку. Да, мне было далеко до идеальной красоты Доротеи, но на мой взгляд я выглядела более живой и более настоящей.
— Ты же знаешь, Милли, что Оливер и не посмотрит на меня. Наш будущий брак договорной; мы даже дружить не научились за три года, — я не была наивной и прекрасно понимала, что будущий герцог не был во мне заинтересован, мало того, я его раздражала.
— А вот ваша сестра с Его Светлостью, кажется, нашли общий язык, — недовольно буркнула Милли.
— Пожалуйста, Милли, оставим эту тему, — взмолилась я. Мне не хотелось распространяться о Доротее; она по-настоящему любила Оливера.
После того как мы завершили подготовку, спустилась вниз, чтобы присоединиться к своей семье и приветствовать знатных гостей.
Все члены моей семьи, кроме Алека, посмотрели на меня с разной степенью недовольства. С их точки зрения, я была плоха во всем: не так выглядела, не так разговаривала, была не такой бойкой, как они, не могла постоять за себя. За последние три года я узнала о себе много нового, и кроме Алека, никто не нашел для меня хорошего слова. Доротея даже не сказала мне спасибо за то, что я выполнила ее просьбу о танце с Оливером, ни разу никому не сказав о том, что это была ее идея.
Я хотела бороться за себя, за ту более чистую и светлую версию Элли, которая сейчас контролировала мое тело. Я хотела, чтобы мы были единым целым. Я хотела, чтобы та, другая версия Элли, знала, что она хорошая, что она достойная. Но все это было невозможным.
— Ты почти опоздала. Герцог навещает нас лишь раз в полгода, и за исключением их, никто из столицы к нам не приезжает. Подумай о брате и сестре, их будущее связано с этим браком, — мрачно произнес отец.
— Оливер все равно на мне женится, это приказ короля, ты же знаешь. Они навещают нас только потому что это их обязанность по протоколу, — я пыталась быть резонной с отцом и дать ему понять, что волноваться не о чем.
— Конечно, он женится. Радуйся, что ты хранительница источника, в противном случае этот союз был бы невозможен, — отец вздохнул с тяжестью и почесал грудь. — И перестань спорить со мной, это вызывает у меня боли в сердце.
Я бы не сказала, что я спорила. С другой стороны, отец настолько привык, что я всегда извиняюсь или же ничего не отвечаю, что был не способен воспринимать даже такой ответ, тем более что его здоровье действительно было неважным. Отец был гораздо старше матушки, и несмотря на то, что люди здесь жили в среднем в два раза дольше по сравнению с миром в моей предыдущей жизни, проблемы со здоровьем у них были такими же или похожими. Год назад у отца случился инфаркт, во многом потому, что он нагружал себя так же, как и в молодости. Инфаркт здесь называли «сердечной болезнью» и не умели лечить, хотя я слышала, что находились умельцы с целебным даром, которые умели расслаблять сердечные артерии. Но для этого нужно было, чтобы маг круглосуточно находился с пациентом и мог поймать момент приступа, а такое могли позволить себе только короли или богатые герцоги.
Сердечная болезнь также окончательно поставила крест на мечтах моего отца занять должность во дворце. Я подозревала, что это очень его расстраивало и вызывало дополнительный стресс. Наверняка Алек знал больше, так как он постоянно общался с отцом.
— Эллия, быстро встань за моей спиной, но не загораживай Доротею. Маркиз сегодня прибыл с графом Роу и своим отцом; граф Роу и Доротея могут узнать друг друга поближе. После твоего обручения прошло уже три года, и мы так и не смогли подобрать Доротее жениха.
Я последовала указанию матери, заняв место за ее спиной. В голове вспыхнуло воспоминание о перехваченном мной диалоге Оливера