позывной «Заря» и одергивал только тех, кто пытался именовать его «Розой».
Он кивнул и попытался выйти – в кухню, к заряжающемуся телефону. Вероника перегородила дорогу, упираясь рукой в дверной косяк:
– Вижу, что ты собираешься уйти. Понимаю, что мои охранники не смогут тебя остановить – даже если я отдам им такой приказ. Как мне тебя удержать?
– Никак.
Вероника задумалась, нахмурилась. Смоляные брови сдвинулись, янтарные глаза потемнели. Зорьян посмотрел на усыпанный веснушками подбородок – у висицы на нижней челюсти пробивались пятнышки рыжей шерсти – и признал, что Вероника весьма и весьма симпатична. Наверное, даже красива. Правильные черты лица, яркие и резкие краски, добавляющие облику экзотичность. Вокруг такой барышни волки и лисы стаей должны крутиться – даже без папиного наследства. Судя по всему, мужа или любовника у Вероники нет. Привередливая? Или женихи не подходят ко двору, увенчанному башенками и припахивающему бытовой химией? Папа-Домбровский устраивает кандидатам экзамены на сообразительность и с позором выгоняет вон? Веронике лет двадцать пять, энергия бьет ключом. Сомнительно, что отсутствие ухажера под боком связано с проблемами здоровья. Хотя, всяко бывает.
– Я подняла подшивки старых газет. Мне очень жаль, что твой отец…
Вот теперь Зорьян разозлился. Понимал, что накатило на пустом месте – странно было бы, если бы Вероника не ознакомилась с историей, в свое время прогремевшей на весь район. Он давно уже привык не реагировать на шепотки за спиной и попытки выразить сочувствие. А сегодня вдруг взбесило.
Вероника была слишком чистенькой, обитавшей в замке с башенками – папаша Домбровский сумел прогнуть деревенскую реальность, пропитанную навозом и волчеягодной бражкой. Зорьян не нуждался в жалости, выплеснувшейся через окошко райского мирка.
– Избавь меня от оценочных суждений, – сухо сказал он. – В моей биографии нет ничего удивительного. В деревнях все бухают, если ты вдруг не знала.
– Дурой меня не выставляй, – Вероника помрачнела, отступила, освобождая дорогу. – Я здешняя. Отец с хутора, мать – из деревни в пятидесяти километрах от райцентра. Я знаю, как здесь бухают. Мой отец – трезвенник, которого в музее показывать можно. А почти всю родню по лисьей линии бражка в могилу свела. Мать допилась до потери памяти, когда мне было четырнадцать. Она выгоняла из дома то меня, то отца, являлась в гимназию, требовала, чтобы ей отдали дочку-первоклассницу. Вызывала полицию. Дралась. Писала жалобы в прокуратуру. В общем, после развода я осталась с отцом. И уже десять лет срываюсь с любого места по звонку врача – есть периоды, когда мать понимает, что к ней приехала я, поддается на уговоры и ложится в клинику добровольно.
Злость исчезла, словно Зорьяна окатили ведром ледяной воды. Он чувствовал, что Вероника не врет. Восприятие снова обострилось – как во дворе замка, возле грузовичка. Происходило что-то странное. Нить волчьей заинтересованности обвила бусину доверия, которую Вероника поднесла на открытой ладони – в знак мира. Из этой основы могло сплестись что угодно: ловец снов, абажур для семейной спальни или даже колыбель для волчат. А могла получиться крепкая удавка, которую Вероника затянет на его шее и рассмеется.
Зорьян прошел в кухню, выдернул из розетки зарядное устройство, подхватывая повисший на проводе телефон. Подгнившие ступеньки крыльца заскрипели под ногами. Страх оказаться на поводке гнал прочь. Нить заинтересованности приказывала вернуться. Хватило бы оклика – Зорьян бы просто не смог выйти за калитку.
Знала ли об этом Вероника? Чувствовала ли свою власть над волком? Может быть, и знала. Но не удосужилась подать голос.
Глава 2. Мохито
В зале висела тяжелая духота – яркое солнце разогрело помещение, система кондиционирования была выключена, никто не решался открыть окна. Поскрипывали ряды откидных кресел. Оборотни расселись группами. Волки сидели с волками, лисы – с лисами. Медведь и вис рассредоточились по галерке. Мохито, чуть не опоздавший к началу общего собрания, занял место неподалеку от двери, на одном ряду с медведем. Успел впритык – седой волк в генеральском мундире уже поднимался на трибуну.
Поначалу речь шла об общем положении дел и предназначении только что сформированного отряда. Собравшиеся в зале прошли специальный курс подготовки и отборочные испытания, а вчера нашли свои фамилии в приказе о зачислении. Мохито доложил Деметриушу о перемене места службы, а тот сообщил об этом всему отряду, собравшемуся на построение. Бывшие сослуживцы отреагировали бурей негодования, требовали, чтобы Мохито перестал валять дурака и вернулся «в семью». Это было неожиданно – думал, что проводят равнодушными взглядами, втайне радуясь, что избавились от подорвавшегося сапера. А вышло совсем по-другому – Мохито долго оправдывался, после чего ему пришлось дважды нарушить правила движения, чтобы успеть на первый сбор.
– Вы знаете, что наша цель – формирование специального подразделения, подчиняющегося непосредственно Управлению по контролю за оборотом наркотиков. Решение было принято на высшем уровне. Существующие отряды специального назначения оказывают оперативную и силовую поддержку и нашим коллегам из уголовного розыска, и сотрудникам управления экономической безопасности, и выходят на усиленное патрулирование в праздничные дни. Назрела необходимость снять с них часть нагрузки. Для этого и был объявлен набор в новый отряд. Мы предъявили к кандидатам высокие требования. Вы достойно прошли испытания и готовы стать ядром спецназа наркоконтроля.
Мохито прикрыл глаза. Месяц спецкурса заставил позабыть о ревности и одиночестве. Бойцы тренировались под руководством опытных войсковых инструкторов, проходили специальные штурмовые полосы, достигая макета фортификационного сооружения. Пришлось освежить навыки метания гранат на точность, скрытного передвижения и рукопашного боя. Ошибка могла стоить жизни – на занятиях инструкторы стреляли поверх боевыми патронами, пока обучаемые переползали по-пластунски и отрабатывали рывки по пересеченной местности с грузом.
Ему повезло – не зацепило, не проявил небрежности, справился с нагрузками. Добился своего. Вывернул из накатанной колеи, не теряя Шольта и Йошу, но избавляясь от необходимости ежедневно проходить мимо окон Ханны.
Генерал долго рассказывал об экипировке и спецтехнике, которую передадут отряду. Мохито слушал речь, не вникая – половину все равно не довезут, а половиной будет невозможно пользоваться из-за неудобств. Будущие сослуживцы явно разделяли его мнение – дружно дремали, кто-то из волков даже всхрапнул.
– Указом Министерства Внутренних Дел определено место базирования нового отряда. Произведено расконсервирование воинской части номер семьсот пятьдесят шесть дробь два на улице Тенистой три.
Мохито не удержался, зевнул. Пока что он не услышал ничего нового – Анджей с Деметриушом сообщили ему этот адрес еще до подписания указа министром. Гораздо сильнее его интересовало состояние строений в части. Консервировали и открывали ее раз шесть – изначально построили в дни войн с Огненным сопротивлением, потом сократили за ненадобностью, военнослужащих распределили по другим частям. Открывали и закрывали. Из-за плачевного состояния. Там даже бетонный забор давно обветшал, а что произошло