Читать интересную книгу Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том II - Владимир Пичета

Условия Эрфуртского мира определили собой характер дальнейшей международной политики России, и нельзя сказать, чтобы они раз навсегда уничтожили недоразумения, возникавшие по тому или другому поводу. Так, в договоре не было сказано ни одного слова относительно Польши; все обещания Наполеона были чисто словесного характера и так же мало действительны, как и Тильзитские разговоры по поводу Турции. И польскому вопросу суждено было стать источником недоразумений и недоразумений между союзниками, как турецкому в эпоху после Тильзита и до Эрфурта.

Император Наполеон (Жерара)

Обеспечив содействие Александра в случае войны с Австрией, Наполеон мог приняться за испанские дела, неудачный ход которых подрывал авторитет и значение Наполеона. До благополучного решения испанских дел, всякая война в Европе сулила много недоразумений. Александр, в свою очередь, не был доволен результатами своей поездки. Его манил Восток, а военные действия на Дунае как нарочно шли очень медленно и приходилось ждать тех или других результатов только в очень отдаленном будущем. Отсюда нетерпение и подчас очень раздраженное состояние духа, которое сказывалось на отношениях к Наполеону в объяснении с ним по поводу Польши и ее восстановления. Наполеону было крайне необходимо поддерживать дружбу с Александром. Только при ее сохранении возможно разгромить Испанию, предостеречь Австрию от нападения и сохранить в целости континентальную систему. Наполеон по временам в грезах уже видел Англию экономически разоренной и просящей мира. На Коленкура возлагалась тяжелая и ответственная обязанность поддерживать дружбу, убаюкивая государя разными обманчивыми планами и заманчивыми обещаниями. Впрочем, Александр стал менее романтиком. Кое-чему жизнь успела его научить — вот почему он уже не увлекается, как раньше, совершенно неосуществимыми планами и предложениями. Дружбе Наполеона и Александра вскоре предстояло большое испытание: Петербург посетил прусский король с воинственной Луизой. Блестящий прием, оказанный в столице, служил прекрасным показателем настроения Александра и англо-русской партии. Приезд короля рассматривался, как акт враждебный Наполеону и Франции. С другой стороны, Наполеон хотел активного вмешательства России в австрийские дела. Александр отклоняется от такого категорического вмешательства, а разговоры с Шварценбергом только подстрекали Австрию к войне, так как Россия в ней не примет активного участия, хотя это и шло в разрез с статьями Эрфуртского трактата. Поэтому неудивительно, что Австрия, желая смыть кровью условия постыдного для нее Пресбургского мира, объявила войну Франции. Во время войны обнаружилось, насколько были мало действительны статьи Эрфуртского трактата. Александр уклонялся от активной помощи Наполеону и, выставив наблюдательный корпус в Галиции, запретил ему действовать активно. Главнокомандующий так и поступал: он не только был молчаливым свидетелем восстания поляков против австрийцев, но даже пытался иногда парализовать успехи польского оружия под начальством Понятовского. Такое поведение России всецело приходится ставить в связь с польским вопросом. Александр боялся распространения восстания из Галиции в соседние русские области. Проснулось старое скрытое недоверие к Наполеону — отсюда естественное желание ослабить победоносное шествие Наполеона. Чувствовалось, что, несмотря на все красноречивые заявления Александра, союз переживает кризис и что недалеко время его полного распадения. Но Наполеон сам справился с австрийцами, хотя и не без усилий. Ваграм решил судьбу кампании, и австрийцы вступили в переговоры. Ваграмское сражение поразило всех русских и самого Александра. Очевидно, Наполеон еще не так слаб, с ним надо считаться, и Александр опять поворачивается в сторону Наполеона, с заявлениями о своей дружбе. В самом деле, Александр инстинктивно боялся, как бы при заключении мира с австрийцами не поднялся польский вопрос. Переговоры шли медленно. Россия не была представлена на конгрессе, хотя и была приглашена. Александр предпочел остаться свидетелем переговоров, незаметно оказывая на них свое влияние, но в то же время занятая позиция позволила сказать красивую фразу, которые так любил произносить государь: «Я, — говорит он Коленкуру, — вручаю интересы моей империи союзнику моему императору Наполеону и совершенно полагаюсь на его решение. Император Наполеон держит в своих руках судьбу Австрии: мое личное желание, чтобы Франция ограничила военные силы государства, а не раздробляла его; впрочем, я ограничиваюсь здесь только выражением моего желания… Я выскажусь прямо относительно только одного вопроса, в котором ничто не может поколебать меня: я буду против всякой меры, которая поведет к восстановлению Польши. Я не могу пожертвовать своей привязанности к императору Наполеону интересом и безопасностью своей империи. Пусть император даст мне по этому делу удовлетворительный ответ и он может на меня положиться. Он говорит, что мир велик, можно уладиться; император Наполеон ошибается, если дело идет о восстановлении Польши: в этом случае мир не так велик, чтобы оба мы могли уладиться, ибо я ничего не хочу для себя». Когда шли переговоры, выяснилось, что Наполеон не желал бы обратно возвратить Галицию Австрии, жители которой с оружием в руках восстали против нее. Если этот вопрос был бы решен в положительном смысле, то Галиция была бы присоединена к Варшавскому герцогству, а это шаг к восстановлению Польши; конечно, подобный план не мог быть принят Александром. В беседе с Коленкуром, предложившим отдать ее одному из австрийских эрцгерцогов, в крайнем случае разделить между Россией и герцогством — в таком случае — «герцогство получит малую долю, а я — большую, ибо я не могу и не хочу согласиться ни на что, что бы могло дать надежду породить даже идею восстановления Польши. Россия действовала сообща с вами — она имеет право рассчитывать на общие выгоды с вами. Затянем союз против Англии и заботливо удалим все, что может нас разъединить, не делая ничего, что бы могло вести к восстановлению Польши. На этом держится мир морской и мир континентальный». Ультиматум Александра не произвел на Наполеона надлежащего впечатления, а переговоры шли вообще очень медленно: австрийские уполномоченные не соглашались на требования Наполеона. В тяжелую минуту для Наполеона письмо Александра австрийскому императору сыграло решающую роль: австрийцы соглашались на условия Наполеона, но вмешательство Александра не изменило судьбы Галиции: Россия получила только восточную часть с 400.000 жителей. Варшавское герцогство — Западную Галицию и округи Кракова и Замостья с 1.500.000 т. жит. По Венскому миру Австрия лишилась огромной территории с народонаселением в 3.700.000 душ. Венский трактат сильно отразился на отношениях Франции и России. Оба союзника отныне не доверяют друг другу, прекрасно видя близость разрыва. Поэтому если Наполеон желал рассердить Александра, то немедленно выдвигал мысль о восстановлении Польши, а Александр, наоборот, условием сохранения союза с Наполеоном ставил категорическое письменное заявление, что Польша никогда не будет восстановлена. Вокруг последней и завязывался узел международных отношений.

Отношение между Александром и Наполеоном особенно обострилось из-за вопроса о женитьбе Наполеона на великой княжне Анне. Теоретически Александр отнесся сочувственно к этому плану, находя его вполне отвечающим сложившимся политическим обстоятельствам и к тому же закрепляющим дружбу с Наполеоном, но при этом высказывались сомнения в возможности такого брака, так как великая княжна другого вероисповедания, а перемена веры не возможна.

Коленкур на последнее сомнение Александра дал утвердительный ответ: вел. кн. Анна остается верна вере своих предков: ей позволено будет иметь при дворце церковь и священника. Тогда выдвигались другие препятствия: молодость и опасность для ее здоровья от раннего брака, а также, что окончательное решение остается за Марией Феодоровной, так как он, Александр, не может вмешиваться в судьбу своих сестер, что противоречило многим его словам, сказанным раньше Коленкуру. Долго Александр тянул свой ответ Наполеону, откладывая его под разными предлогами, и, в конце концов, ответ, как и следовало ожидать, был отрицательный. Причина отказа: разность веры, молодость Анны Павловны и, наконец, формальное препятствие следующего характера: по кодексу Наполеона разведенному лицу запрещается жениться в течение двух лет после развода. Как же может нарушить это правило император, обязанный стоять на страже закона? Ясно, что этими замечаниями хотели дать Наполеону почетный отказ[2]. Одновременно с переговорами о браке выдали замуж вел. кн. Екатерину Павловну за герцога Ольденбургского, противника Наполеона, рассматривавшего этот брак, как демонстрацию, направленную против него лично. Наполеон терпеливо ждал ответа от Александра, но и его терпение лопнуло от такой выжидательной политики, и когда в государственном совете по предложению Наполеона вторично обсуждался вопрос о втором его браке, то сторонники брачных связей с русским царствующим домом потерпели полное поражение, и австрийская партия торжествовала. Выбор невесты был решен, а согласие, при посредстве Меттерниха, было получено еще раньше, чем от Коленкура был получен отрицательный ответ Александра относительно брачного проекта Наполеона.