Читать интересную книгу Отечественная война и русское общество, 1812-1912. Том II - Владимир Пичета

Ни Савари, ни Коленкуру не удалось склонить общественное мнение в пользу Франции. Слишком сильно задевал союз с последней экономические и политические интересы страны. Донесения Толстого только повышали создавшееся настроение недоверия и вражды к Франции.

Выразителем этого настроения явился Чарторийский, подавший царю конфиденциальную записку, в которой писал: «Я думаю, что ваши теперешние отношения с французским правительством окончатся самым печальным образом для вашего величества». Давая далее картину политического положения в Европе и характеризуя политику Наполеона, как стремление установить главенство в Европе, Чарторийский указывает на возможность тогда борьбы с Россией. «И тогда, вторгнувшись в Россию, к тому же разоренную блокадой, он потребует польских провинций, восстановит Польшу, объявит свободу крестьянам, раздробит империю на отдельные королевства. Что тогда станет с Россией? Какова будет участь вашего величества и всей вашей семьи? Вспомните, что произошло в Испании!» Накануне отъезда в Эрфурт императрица-мать написала письмо Александру, которым тщетно старалась удержать его от поездки.

Шампаньи, герцог Кадорский (С миниатюры)

Пока шли переговоры о свидании, дела в Испании складывались довольно неудачно для Наполеона. Произошла известная Байонская капитуляция. Наполеон прекрасно понимал, какое впечатление она может произвести на Европу, в особенности на Австрию, которая станет еще энергичнее вооружаться, в виду затруднительного положения Наполеона. Чтобы сдержать Австрию и не затруднять своего положения, Наполеону оставалось только одно — путем тех или других уступок сблизиться вновь с Россией и с ее помощью заставить Австрию сохранять нейтралитет. Этим и можно объяснить, почему Наполеон неожиданно для Толстого завел с ним разговор об очищении Пруссии. Но это объявление не произвело желанного действия. Александр отказался от угроз по адресу Австрии и только ограничился представлением и соответствующими советами, ибо для Александра осложнение между Францией и Габсбургами не могло быть желательным, так как это явилось бы предлогом отсрочки решения восточного вопроса. Накануне отъезда в Эрфурт Александр разговаривал о цели свидания с Коленкуром, а затем итог разговора в определенном и отчетливом виде был сообщен Наполеону. По мнению Александра, франко-русский союз дал Франции массу преимуществ, Россия же ничего не получила. Она нуждается в удовлетворении. В этом отношении прусские и восточные дела должны занять первое место в разговоре в Эрфурте. Затем идут австрийские и испанские дела, требовавшие настоятельного разрешения и бывшие серьезной угрозой европейскому миру. Александр намечал даже проект нового соглашения. Франция получала полную свободу действий в Испании. Против Австрии Россия соглашалась оказать помощь, но зато Франция должна была гарантировать восстановление Пруссии, категорически заявить о невозможности восстановления Польши и удовлетворить восточные фантазии Александра.

Накануне коронации (Паредэ)

При свидании с Александром Наполеону пришлось считаться с вышеизложенными требованиями, и Талейрану было поручено составить проект раздела Турции в виду будущих операций в Азии. Встреча в Эрфурте была очень торжественна. Наполеон явился, окруженный блестящей свитой, в состав которой вошли вассалы его — немецкие короли и владетельные принцы. Все было рассчитано, чтобы поразить воображение Александра и показать ему все величие Наполеона. Но многое из расчетов Наполеона оказалось бесцельно. Александр чувствовал свою силу, свое значение для Франции, которая в союзе с Россией нуждалась даже более, чем Россия с Францией. Двуличная политика Наполеона, не давшая пока никаких результатов, заставила Александра быть настороже и мало обращать внимания на расточаемую лесть и любезность Наполеона, раз за ними не скрывалось никакого конкретного предложения, могущего быть оформленным письменным трактатом. Императоры часто виделись; конечно, много между собой говорили с глаза на глаз, как это желал сам Наполеон. Он успокаивал Александра относительно Польши и для его успокоения хотел даже вывести французские войска из Польши, но это словесное обещание нисколько не уничтожало недоверия Александра к Наполеону. При обсуждении турецкого вопроса пришлось его поставить на конкретную почву. Наполеон доказывал невозможность раздела Турции в данный политический момент и соглашался оставить за Россией придунайские княжества. Правда, это было не так блестяще и туманно, но зато более соответствовало интересам государств. К тому же присоединение княжеств не могло вызвать охлаждения Австрии к России, а этого Александр никоим образом не желал: не даром он уверял императора Франца, чтопринимает активное участие в сохранении целости Австрийской империи. Александр открыто выступал против всяких мер, клонившихся к дальнейшему ущербу и политическому унижению Австрии. И в прусских делах Наполеон сначала был уступчив, и, в конце концов, дал свое согласие на возвращение Пруссии крепостей, но когда встретил отрицательное отношение со стороны своего союзника к австрийским проектам, то решительно заявил об отказе в очень резкой форме, и стоило больших усилий, чтобы опять наладить отношения. Переговоры в Эрфурте были облечены в форму договора, подписанного 12 октября. Им утверждался союз, направленный против Англии, «общего врага и врага континента». Предполагалась возможность заключения мира с Англией при условии признания происшедших перемен в политической карте Европы. Наполеон отказывался от посредничества между Россией и Турцией. Границами России признается Дунай. Молдавия, Валахия и Финляндия присоединяются к России, но зато объявляется неприкосновенность остальных частей Турецкой империи. Наполеон, кроме того, обещал действовать заодно с Россией против Австрии, если последняя будет поддерживать Порту, и Россия дала обещание действовать заодно с Францией, если Австрия объявит ей войну. По подписании трактата, оба государя обратились с письмом к английскому королю, приглашая его к миру. Александр написал отдельно австрийскому императору, но письмо его к Францу отличалось некоторой неопределенностью, скорее даже побуждало Австрию к дальнейшим вооружениям: «Я испытываю большое удовольствие при виде справедливости, какую вы воздаете моим чувствам к вам. Я прошу вас быть твердо убежденным в том участии, какое я принимаю в вашем величестве и в целости вашей империи».

Маре, герцог Бассано

Эрфуртский договор перевешивал весы союза в пользу Александра и затем раз навсегда прекращал всякие разговоры о разделе Турции, но доверие в обоих государях друг к другу он не укрепил. Единственную уступку получил Наполеон — это отозвание Толстого. Он был больше не нужен Александру. Главные вопросы были решены, поэтому его можно было заменить кн. А. Б. Куракиным. После отъезда из Эрфурта Александр сейчас написал успокоительное письмо матери. Прусский король, встретившись с Александром в Мемеле, откровенно сказал: «Хорошо, что ваше величество снова возвращается назад, ибо ни один человек не верил, что Наполеон отпустит вас обратно».

Условия Эрфуртского мира определили собой характер дальнейшей международной политики России, и нельзя сказать, чтобы они раз навсегда уничтожили недоразумения, возникавшие по тому или другому поводу. Так, в договоре не было сказано ни одного слова относительно Польши; все обещания Наполеона были чисто словесного характера и так же мало действительны, как и Тильзитские разговоры по поводу Турции. И польскому вопросу суждено было стать источником недоразумений и недоразумений между союзниками, как турецкому в эпоху после Тильзита и до Эрфурта.

Император Наполеон (Жерара)

Обеспечив содействие Александра в случае войны с Австрией, Наполеон мог приняться за испанские дела, неудачный ход которых подрывал авторитет и значение Наполеона. До благополучного решения испанских дел, всякая война в Европе сулила много недоразумений. Александр, в свою очередь, не был доволен результатами своей поездки. Его манил Восток, а военные действия на Дунае как нарочно шли очень медленно и приходилось ждать тех или других результатов только в очень отдаленном будущем. Отсюда нетерпение и подчас очень раздраженное состояние духа, которое сказывалось на отношениях к Наполеону в объяснении с ним по поводу Польши и ее восстановления. Наполеону было крайне необходимо поддерживать дружбу с Александром. Только при ее сохранении возможно разгромить Испанию, предостеречь Австрию от нападения и сохранить в целости континентальную систему. Наполеон по временам в грезах уже видел Англию экономически разоренной и просящей мира. На Коленкура возлагалась тяжелая и ответственная обязанность поддерживать дружбу, убаюкивая государя разными обманчивыми планами и заманчивыми обещаниями. Впрочем, Александр стал менее романтиком. Кое-чему жизнь успела его научить — вот почему он уже не увлекается, как раньше, совершенно неосуществимыми планами и предложениями. Дружбе Наполеона и Александра вскоре предстояло большое испытание: Петербург посетил прусский король с воинственной Луизой. Блестящий прием, оказанный в столице, служил прекрасным показателем настроения Александра и англо-русской партии. Приезд короля рассматривался, как акт враждебный Наполеону и Франции. С другой стороны, Наполеон хотел активного вмешательства России в австрийские дела. Александр отклоняется от такого категорического вмешательства, а разговоры с Шварценбергом только подстрекали Австрию к войне, так как Россия в ней не примет активного участия, хотя это и шло в разрез с статьями Эрфуртского трактата. Поэтому неудивительно, что Австрия, желая смыть кровью условия постыдного для нее Пресбургского мира, объявила войну Франции. Во время войны обнаружилось, насколько были мало действительны статьи Эрфуртского трактата. Александр уклонялся от активной помощи Наполеону и, выставив наблюдательный корпус в Галиции, запретил ему действовать активно. Главнокомандующий так и поступал: он не только был молчаливым свидетелем восстания поляков против австрийцев, но даже пытался иногда парализовать успехи польского оружия под начальством Понятовского. Такое поведение России всецело приходится ставить в связь с польским вопросом. Александр боялся распространения восстания из Галиции в соседние русские области. Проснулось старое скрытое недоверие к Наполеону — отсюда естественное желание ослабить победоносное шествие Наполеона. Чувствовалось, что, несмотря на все красноречивые заявления Александра, союз переживает кризис и что недалеко время его полного распадения. Но Наполеон сам справился с австрийцами, хотя и не без усилий. Ваграм решил судьбу кампании, и австрийцы вступили в переговоры. Ваграмское сражение поразило всех русских и самого Александра. Очевидно, Наполеон еще не так слаб, с ним надо считаться, и Александр опять поворачивается в сторону Наполеона, с заявлениями о своей дружбе. В самом деле, Александр инстинктивно боялся, как бы при заключении мира с австрийцами не поднялся польский вопрос. Переговоры шли медленно. Россия не была представлена на конгрессе, хотя и была приглашена. Александр предпочел остаться свидетелем переговоров, незаметно оказывая на них свое влияние, но в то же время занятая позиция позволила сказать красивую фразу, которые так любил произносить государь: «Я, — говорит он Коленкуру, — вручаю интересы моей империи союзнику моему императору Наполеону и совершенно полагаюсь на его решение. Император Наполеон держит в своих руках судьбу Австрии: мое личное желание, чтобы Франция ограничила военные силы государства, а не раздробляла его; впрочем, я ограничиваюсь здесь только выражением моего желания… Я выскажусь прямо относительно только одного вопроса, в котором ничто не может поколебать меня: я буду против всякой меры, которая поведет к восстановлению Польши. Я не могу пожертвовать своей привязанности к императору Наполеону интересом и безопасностью своей империи. Пусть император даст мне по этому делу удовлетворительный ответ и он может на меня положиться. Он говорит, что мир велик, можно уладиться; император Наполеон ошибается, если дело идет о восстановлении Польши: в этом случае мир не так велик, чтобы оба мы могли уладиться, ибо я ничего не хочу для себя». Когда шли переговоры, выяснилось, что Наполеон не желал бы обратно возвратить Галицию Австрии, жители которой с оружием в руках восстали против нее. Если этот вопрос был бы решен в положительном смысле, то Галиция была бы присоединена к Варшавскому герцогству, а это шаг к восстановлению Польши; конечно, подобный план не мог быть принят Александром. В беседе с Коленкуром, предложившим отдать ее одному из австрийских эрцгерцогов, в крайнем случае разделить между Россией и герцогством — в таком случае — «герцогство получит малую долю, а я — большую, ибо я не могу и не хочу согласиться ни на что, что бы могло дать надежду породить даже идею восстановления Польши. Россия действовала сообща с вами — она имеет право рассчитывать на общие выгоды с вами. Затянем союз против Англии и заботливо удалим все, что может нас разъединить, не делая ничего, что бы могло вести к восстановлению Польши. На этом держится мир морской и мир континентальный». Ультиматум Александра не произвел на Наполеона надлежащего впечатления, а переговоры шли вообще очень медленно: австрийские уполномоченные не соглашались на требования Наполеона. В тяжелую минуту для Наполеона письмо Александра австрийскому императору сыграло решающую роль: австрийцы соглашались на условия Наполеона, но вмешательство Александра не изменило судьбы Галиции: Россия получила только восточную часть с 400.000 жителей. Варшавское герцогство — Западную Галицию и округи Кракова и Замостья с 1.500.000 т. жит. По Венскому миру Австрия лишилась огромной территории с народонаселением в 3.700.000 душ. Венский трактат сильно отразился на отношениях Франции и России. Оба союзника отныне не доверяют друг другу, прекрасно видя близость разрыва. Поэтому если Наполеон желал рассердить Александра, то немедленно выдвигал мысль о восстановлении Польши, а Александр, наоборот, условием сохранения союза с Наполеоном ставил категорическое письменное заявление, что Польша никогда не будет восстановлена. Вокруг последней и завязывался узел международных отношений.