Цинично? Еще как.
Уже в тот момент, когда она обозвала меня придурком, девчонка, сама не зная, вступила со мной в игру. Меня сотни раз так обзывали, а я ничего не чувствовал кроме брезгливости. Но в тот момент… что-то изменилось. Я увидел ее эмоции на лице. Такие живые, неподдельные. Искренние.
Моя кровь закипела и стала температуры вулканической лавы. Адски горячей. Прошибало насквозь и торкало. Как самый настоящий наркотик.
– Аверин, вам особое приглашение нужно, чтобы вы уже сели на место? – препод отвлекает, а я еще какое-то время смотрю на лисицу.
Даю себе несколько коротких секунд.
Рыжая макушка близко к лицу Рама. Она и вправду его поцелует? Сделает свой ход?
– Аверин!
– Да сажусь я.
Контакт разорван, а я сижу как на углях. Поцеловала? Он первый накинулся? Губки у лисицы что надо. И глаза такие невинные, открытые, когда придурком не обзывает. В таком случае они злые, и взгляд острым становится, режущим. Цепляющим на крючок.
Из здания института выхожу и иду сразу к машине. В голове крутится лишь одна мысль: как узнать у Рама про его встречу с лисицей.
Завожу мотор, включаю радио. Пальцы постоянно в движении, будто перебирают что-то. Перед глазами огненная голова, которая отвлекла меня, и я пропустил удар. Челюсть до сих пор болит.
Про себя подумал, что это мне в отместку за те слова в машине. Бессознательно она, конечно, все провернула, но блестяще. Даже разозлиться не получилось на нее. Лишь больший интерес вызвала.
Сообщение от Рама:
«Жду в кальянной. Перетрем кое-что».
Я как идиот улыбаюсь. И не надо придумывать причину встретиться.
Значит, сейчас его лисица точно отшила, раз он забурился в свою любимую кальянную.
До места доезжаю за полчаса и тут же криво паркуюсь напротив входа. Не знаю, чем привлекает его это заведение, от него за версту несет прокисшим молоком и несвежими продуктами.
– Привет, – плюхаюсь на диван с разбегу.
Ко мне тут же суетливо подбегает официантка. Юбка коротка, сиськи наружу. Губы так накачаны, что готовы лопнуть. И ресницы… Сейчас взлетим на хуй!
– Что-нибудь желаете? – приторно спрашивает, оглядывая меня своим снайперским зрением.
– Воды. Газированной. В бутылке, – говорю и поворачиваю голову к Рамилю.
Мы с ним знакомы со дня первого соревнования. Это было несколько лет назад. Тогда мы еще были КМС. Я его поборол, у меня на восемь баллов результат был лучше. С тех пор нет да нет, но пересекаемся.
Официантка уходит, обидевшись, что я не уделил ей должное внимание. А я терпеть таких не могу. Куклы. С ними неинтересно. Пресно.
– Что хотел?
– Отдай ее мне, – без прелюдий спрашивает.
По горлу скатывается горькая слюна, а я вынужден улыбаться, чтобы не показать свой интерес. Мне иногда виделось, что наше соперничество вылилось за пределы площадки.
– Зачем она тебе?
– Понравилась, – без запинки говорит.
– Может, мне тоже.
Воздух превращается в какой-то ком и застревает за грудиной. Циничный взгляд Рама не лучше моего. Мы и говорим как самые настоящие прожженные циники. Без чувств, без лишних эмоций. Словно перед боем. Где есть только площадка и соперник.
– Тебе никто не нравится, мажор.
– Как и тебе.
Официантка приносит мою воду, в это время Рам затягивается кальяном и выдыхает густой дым, запрокинув голову. Выпендрежник.
– Будешь? – передает мне трубку для кальяна, но я отказываюсь, – ну так что? Отдашь?
Послать его хочется.
Да и как представлю, что лисица будет на нем оттачивать свое мастерство поцелуев, а потом еще и ноги перед Рамом разведет, так вообще дурно до блевоты становится.
Натягиваю пластиковую улыбку.
– Сначала с ней играю я, – отрезаю с языка.
– И сколько времени будешь играть?
Веду плечами. Сложный вопрос. Лисица не как все эти дуры, которые меня окружают. Но так даже интересней.
– Не знаю. Месяц. Два.
Рамиль скалится, но принимает правила. А мы знаем, чем грозит нарушение правил – дисквал (Прим. автора: «дисквалификация», разговорная форма).
– Чем же она тебя так зацепила? – хрипло спрашивает.
Снова жму плечами.
Мы не друзья, чтобы я делился с ними чувствами. Да их и нет. Банальный интерес и азарт, но и это ему знать не обязательно.
Против воли глаза пристают к той блондинке, что приносила мне воду. Рассматриваю его издалека. Потом девчонка, почувствовав, оборачивается и сладко раздвигает свои губки в улыбке. Флиртует. Зазывно.
Кладу пятерку, что позови я ее сейчас в подсобку потрахаться, она побежит впереди меня.
А лисица что, интересно, сделала бы?
– Целуется хорошо. Тебе ли не знать? – провоцирую.
Рам откидывается на спинку дивана. Кожа под ним скрипит противно, и это единственный звук, который скользит между нами. Еще дым его гребаного кальяна. Глаза уже в пленке от него, а этот идиот все курит и курит.
– Хочешь знать, сосались мы с ней или нет? Ты же видел нас, да? Не мог не видеть.
Застываю на месте, несмотря на то, что сижу. Вроде как расслаблен даже. А ноги в закипающий бульон засунули, и все мышцы варятся и забиваются до судорог.
Я видел рыжие волосы около головы Рама. А дальше, сука, я отошел от окна.
Неужели лисица и правда его поцеловала? Она же влюблена в меня, дура. А влюбленные девчонки не целуются с другими парнями.
– Ее апельсиновый язычок до сих пор чувствую у себя во рту.
Сука, неужели она и правда его поцеловала?
– Два месяца, Рам. Она моя на два месяца, – зло шиплю.
– Уговор.
Вскакиваю с дивана как укушенный змеей. Помещение сейчас еще больше пропитано этим кальянным смрадом, который в глотку заползает и душит. Картинка полутемного зала мигает передо мной в фиолетовых кругах и протяжного гула в ушах.
Держись, лисица. Не пощажу.
–Эй, мажор, два месяца! Потом она моя, а ты отступаешь.
– Потом делай с ней, что захочешь, – бросаю напоследок и с хлопком двери вылетаю на улицу.
Грудную клетку жмет затхлость и пыль. Я как из преисподни поднялся и с жадностью глотаю свежий воздух ртом.
Завожу мотор и выезжаю на дорогу с пробуксовкой. Мчу, вдавливаю педаль практически в пол. А успокоиться не могу.
На такой скорости доезжаю до дома лисицы в одно мгновение. Хватаю телефон и пишу этой рыжей сучке.
«Спускайся, лисица. Есть разговор».
Поиграть она вздумала со мной?
Что ж, посмотрим, кто кого обыграет.
Глава 7. Стас
Глава 7. Стас
Неужели лисица и правда его поцеловала? Она же влюблена в меня, дура. А влюбленные девчонки не целуются с другими парнями.
Стас.
Лисица спускается по ступеням медленно, нехотя. А меня выворачивает от ее медлительности. Вены в раскаленные железные прутья превращаются и с шипением следы на всех органах оставляют.
Я чувствую, как напрягаюсь всем телом, как натягиваются сухожилия, как трещат нервы. А царица, блядь, не спешит. Вышагивает.
– О чем хотел поговорить? – тихо спрашивает.
Взгляд опущен, либо смотрит по сторонам. На ней какая-то тонкая куртка, не по погоде, сапожки на каблуках. Значит, все-таки наряжалась.
Губы только не накрасила. Она, вообще, их не красит.
И почему я это помню?
Волнуется, но ведет себя уверенно. И ей любопытно, ох как любопытно, зачем я здесь.
Лисица делает рваный вдох и все же поднимает взгляд и встречается со мной. В нем я читаю вызов. Такой яркий, обжигающий все чувства. Колотить начинает.
Только сейчас понимаю, что стою в одной футболке. Куртка осталась в машине. Кожа становится гусиной от сильного и холодного ветра. А внутри печет как в полдень где-то на просторах Сахары.
– Ближе подойди, – также тихо ей отвечаю.
В голосе непробиваемая сталь, которая и меня-то пугает.
Девчонка свела брови и смотрит в ожидании, будто на крик сейчас сорвусь.
Протягиваю ей руку. Хочу, чтобы вложила свою ладонь.