Я резко проснулась, обхватывая озябшее тело руками и вытирая подступившую испарину. Мой кошмар детства вновь вернулся… Лежа под усыпанным звёздами стеклянным небом, попыталась унять дрожь. К глазам опять подступили слёзы.
Правду ли сказал папа насчёт Клауда?
Внутри был неистовый шквал эмоций…, я не хотела верить в это, но зная, как Клауд ненавидит моего отца, мою семью… зная, на что он способен, когда разозлится, как хладнокровно он способен отнять жизнь….
Я села на мягкой кровати и посмотрела на часы — пол третьего ночи. Уснуть сейчас точно не получится.
В горле совсем пересохло, была мысль попросить Полли принести воды, но за время, проведённое в Муравейнике, я совсем отвыкла от этого. Я не могла снова начать требовать от людей делать что-то за меня. Людей, которые даже не знают, что их жизнь — была предрешена задолго до их рождения.
Немного погодя, вышла в коридор. Уже несколько дней подряд хожу по дому как лунатик. Пройдя мимо комнаты моей мамы, остановилась. У них с отцом были разные спальни. С момента её смерти, никогда не заходила в её комнату. Для меня это было невидимой чертой, которую я не могла переступить.
Простояв, наверное, целую вечность, прежде чем решиться, я подошла к двери, и вызвала замочную панель. Ключ доступа так и не меняли с того самого рокового дня.
Двери разъехались, пропуская меня внутрь.
Поёжилась, это первый раз, когда я зашла сюда, спустя 13 лет. Прошла вглубь большой просторной комнаты, не став включать свет. Подошла к туалетному столику, села за него, выдвинула красивый резной ящик, вытаскивая электронный фотоальбом. Зарядка села… зарядить бы.
Я боялась, что отец застанет меня в маминой комнате, чего мне крайне не хотелось. Вообще, с того самого дня, мне совсем не хотелось лишний раз сталкиваться с ним. Его ужасные слова до сих пор обжигали, как же стыдно мне было.
Так что заберу альбом к себе в комнату, посмотрю там. Спрятав его под шелковый пеньюар, я подошла к маминому шкафу, открыла его. На вешалках висели нетронутыми её вещи. Я провела по мягким тканям трясущейся рукой, вытащила оттуда до боли знакомую накидку и прижала к груди. Маминого родного запаха уже не осталось на вещах, одежда пахла лишь временем. Не имея больше сил находиться в маминой комнате, я укуталась в теплую накидку, крепче прижала к себе альбом, спустилась выпила воды и вернулась в свою комнату.
***
Усевшись поудобней на кровати, включила авто-зарядочную станцию.
Альбом сразу включился.
Стоило мне прикоснуться к сенсору, как открылась первая объёмная голографическая фотография. На ней была запечатлена моя мама, как будто живая, как будто совсем рядом. На меня опять смотрели её красивые лучистые карие глаза. И почему я боялась всё это время посмотреть этот альбом?
Мама тут была совсем юной, сидела на качеле и улыбалась, держа в руках букет цветов. Грустно улыбаясь, я перелистнула фото. Теперь она стояла рядом с папой, он тоже был тут молод…, и я с сомнением посмотрела на него…, отгоняя странную мысль, которая мимолетно всплыла в моем подсознании. Перевела взгляд на маму, на лице которой не осталось и следа от прежней улыбки. Наверное, они уже были женаты.
Нахмурившись, перелистнула следующее фото. Опять мама, нежно улыбается, поглаживая рукой свой большой животик, сидя в нашем цветущем летнем саду. Еще долго я листала фотографии. Веки, наконец, начали тяжелеть. Выключив альбом и убрав его на прикроватную тумбочку, хотела улечься спать, как услышала стук в окне.
Я испуганно подскочила, и уставилась в сторону балконной террасы.
Что это?
Опять тихий стук. Подозреваю, это было не самой гениальной идеей, но я крадучись подошла к стеклянной перегородке. Сердце стучалось как бешеное. Подойдя к панорамному окну, я посмотрела сквозь стекло, и… никого там не увидела. Может, птица какая была?
Облегченно вздохнув, я открыла стеклянную дверь и вышла на террасу. Хорошо, что я надела мамин кардиган, потому что зима разыгралась не на шутку. Ветер подул мне в лицо, задувая снег за воротник. Зябко поморщившись и ещё раз вдохнув морозный свежий воздух, вернулась обратно в комнату, закрывая за собой дверь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Но сделать этого не удалось.
Что-то невидимое толкнуло меня внутрь, зажимая при этом рот. Я расширила глаза, начиная мычать. Всё происходило так быстро, не давая мне возможности хоть что-нибудь понять.
— Тшш, — прошипел голос у самого моего уха.
Замерла.
Да что творится такое?
Почувствовала какое-то копошение, затем что- то произошло, и… я раскрыла от изумления рот. Но и этого мне не дали нормально сделать, потому что мои губы накрыли поцелуем.
Жадным, ненасытным…
Он пришёл…
Он сминал мои губы, зарываясь руками в волосы, вжимая моё тело в своё.
— Клауд… — отрываясь от него, прошептала я.
— Мел… — выдыхая горячий воздух в мои губы, прошептал он, затем скинул с меня тёплую накидку на пол, оставляя в одном тоненьком пеньюаре. Пробрался под него холодными руками, провёл шершавой ладонью по нежной коже, заставляя её покрыться мурашками. Он прильнул к шее губами, оставляя на ней горячий след из поцелуев, спустился ниже и…, откинув полы халата, припал к окаменевшему соску губами. По позвоночнику прошёл электрический разряд, я выгнула спину ему на встречу, кусая губы, чтобы не издавать звуков.
Это было каким-то безумием.
Он был тут…, он здесь. В доме моего отца, пришел среди ночи. Но моим мыслям не было суждено слиться в единую картину, он вытянул шёлковую полоску ткани, раскрывая полностью пеньюар, и снимая его с меня, отшвырнул его в сторону, оставляя в одних трусиках. Выпрямился, пожирая меня глазами, привычные янтарные, потемнели, взгляд стал хищным и диким, жаждущим. Он так жадно смотрел на меня, что мне стало неловко от его взгляда, и я прикрылась руками. Одним движением, он преодолел дистанцию между нами, и подхватил меня под ягодицы. Я прильнула к нему, прижимаясь. Между нами была только грубая ткань его военной униформы. Он вернулся к моим губам, кусая и целуя их, прошептал:
— Как же я скучал по тебе моя девочка…
Глава 10. Мы
КЛАУД ДЮБОН
Как выяснилось, после последнего применения провокатора, я проспал почти целую неделю, так что, первым делом, после выписки, выловил Урсулу, и стал допытываться, есть ли у её осведомителей из столицы хоть какая либо информация по Мелани. Она отказалась мне что либо сообщать, сказав, что я теперь должен думать исключительно о себе, и выкинуть из головы всякие навязчивые идеи и дурные мысли касаемо девчонки. Мне казалось, что Урсула знала меня на много лучше, а значит, должна была понимать, что раз я что-то решил, то меня уже не остановить.
Нас поселили в крупном отеле, прямо в центре полиса, который принадлежал некому «Научному центру сестринства Асдис и Вивиен».
Патрик и Маркус, явно, решили примерить на себя роли нянечек, и практически не выпускали меня из выделенного номера. Это длилось, конечно же, недолго, и мне, всё-таки, удалось от них улизнуть. Я привёл себя в порядок, надел военную униформу, быстренько спустился вниз, и, избегая персонал ресепшена, миновал холл. Мой супербайк заведомо дистанционно подогнал к парковке отеля. Когда я добрался до мотоцикла, то с превеликим облегчением вздохнул.
Открыл багажный отсек, и положил туда два инвизора. Взял шлем и хотел было уже надеть, как почувствовал позади себя чьё то присутствие.
Обернулся.
Урсула.
Зря сомневался, всё-таки, знала она меня лучше всех — по тому, поступила мудро, решив не сопротивляться, а помочь мне осуществить задуманное. Доехали до столицы мы меньше, чем за сутки, она всё настаивала воспользоваться услугами её осведомителей, подождать в гостиничном номере, который мы сняли в Платиновом Бришалоте.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но я не умею ждать.
Я поспешно высадил с мотоцикла свою спутницу перед входными дверьми отеля, и вжав педаль газа на максимум рванул за Мел. Урсула, конечно, не смогла бы составить мне компанию, даже если бы я этого хотел, супербайк рассчитан максимум — на двоих.