Насчет женщин я не особо понял – кто-то отправился туда же, а кого-то разобрали другие стаи. Я только покачал головой, раздумывая над нравами в Инфериоре.
Почему же Белых Волков просто истребили? Почему одних оставляют, как боевую силу, а других под нож?
Из разговора я понял, что кого-то все равно надо было осудить, и в поэтому в деревне Серых Волков ждали своей участи знахарь Хорм и десятник Торбун. Совет Стаи ждал приезда великого приора Зигфрида, чтобы решить, что с ними делать.
– А если скорпы вернутся потом? – сказал кто-то, – Ну, с войны…
– Ой, да и пусть, – ответили ему, – Вон, Беляши столько лет грозились воспользоваться правом, и вдруг… – тут говорящий взял паузу, и потом с придыханием закончил, – …подохли.
Звери опять рассмеялись, и я понял, что шутят о Белых Волках. Я еле сдержал себя от порыва злости – с Рычком я попрощался всего несколько часов назад. До сих пор в груди осталось ощущение его духа, и теперь я чувствовал себя так, будто разговаривали о моих родных.
Но информацию о каком-то «праве» Белых Волков я взял на заметку. Так бывает, услышишь случайно оброненное слово, и сразу чуешь – это очень важно. Если есть «право», значит, должен быть и «закон».
– Потому мастер Грэй и хочет Хорма с Торбуном прихлопнуть. Вот эти вполне могут вернуться с востока, и собрать стаю.
– Да кого собирать-то? Всё уже, с этой зеленью сгинули остатки Желтых.
Насколько я понял, Серые и Кабаны не единственные, кто растаскивал нулей и первушников у Скорпионов. Прозвучало много стай, были и Рыси, и Хорьки, и Богомолы… Мне опять казалось, будто я нахожусь среди индейцев.
Жаль, так и не ясно, куда увели крестьян с той деревни. А спросить напрямую – рискнуть жизнью.
Звери веселились, на разные лады придумывая, как Скорпионы будут собираться после войны. Все сошлись на мнении, что им останется только выступать в столице со своими копьями, вроде цирковой группы.
Когда речь зашла про копья, я прислушался. Вскоре выяснилось, что во владении им Зеленые Скорпионы превосходили всех зверей в землях Серых Волков. У них даже проскользнуло сожаление, что такое искусство может исчезнуть.
– Да, навряд ли скорпы будут кого-то учить…
Я усмехнулся. Дар, которым я владел, оказался не просто ценным, а еще и уникальным. Это утешало, хотя пока никак не могло помочь мне сбежать. И мне до последнего надо было хранить этот секрет.
– Да великий приор, наверное, сам захочет казнить Хорма.
– Да ну, это мелочь для него, духа ему мало будет. Грэю отдаст, за хорошую службу.
– Там и Рюгла точил зуб…
– Клык, Фолк, у Кабанов клыки…
– Рюгла пусть землю роет в навозной яме! Клыком этим своим!
Снова раздался нестройный смех.
– У приора в столице что ни преступник, так третья мера. Ему до нас, зверей, и дела-то нет.
– И то верно!
Мы так и шли мимо елей, дорога была прямая и кончаться не собиралась. Среди Серых Волков начали гулять фляги, судя по запаху, с каким-то слабым хмельным напитком. Командиры отряда, как я понял, ехали впереди, и будто бы ничего не замечали. Ну, а рядовые бойцы, уважения ради, все-таки прятали выпивку.
И, конечно же, начались веселые разговоры о женщинах. Звери не стеснялись оценивать и щупать прелести первушек, идущих среди нас. Стихийники скрипели зубами, но шли, покорно опустив головы.
– А вот эта, смотри какая…
– Да, пока не продали, я к ней наведаюсь. Слышишь, куколка?
Впрочем, не все было гладко, и не все стихийники это терпели.
Светловолосый рядом со мной явно искал смерти, и рванулся на Фолка, когда тот, проходя мимо, шлепнул полноватую первушку перед ним. Стихушник махнул кулаком в лицо зверю, и, естественно, даже не дотянулся.
Зверь ухмыльнулся и коротко ткнул копьем, собираясь проколоть наглеца. Я непроизвольно дернулся вслед за первушником и рванул его на себя, и получилось, что копье оставило только кровавую точку на рубахе у парня.
– Ах, ты первота сраная, – явно захмелевший Фолк стрельнул в меня взглядом.
Лицо зверя раскраснелось, мышцы на руке взбугрились, и я почуял, что сейчас проткнут нас обоих. Я отпрыгнул, пытаясь увлечь за собой светловолосого. Но копье полетело вперед так быстро, что я сразу понял – мы не успеваем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хрястнуло дерево, и нас снесло с ног. Упав, я сразу вскочил, не понимая, почему еще жив. Первушник валялся у меня под ногами и кашлял кровью – основной удар пришелся ему по ребрам.
Удивленный Фолк держал в руках обрубок древка, а наконечник копья валялся на земле рядом с нами. Возле зверя стоял хмурый десятник с обнаженным мечом.
Я не сразу догадался, что этот зверь спас нас, срубив острие за миг до удара. Но как он так быстро оказался рядом, если был в двадцати шагах впереди, не меньше?
– Лишаешься жалованья на три месяца, – холодно произнес десятник, и ткнул в сторону кашляющего, – А если этот не выживет, полгода. Ясно?
У Фолка играли желваки, но он коротко кивнул, бросив на меня злой взгляд. И я понял, что у меня теперь личный враг.
– А чем это пахнет? – десятник принюхался, – Медовуха, кажется?
И он обвел всех зверей вокруг мечом.
– По одному дену с жалования у каждого, – и указал на Фолка, – Благодаря тебе, зверье пустое. Марш в конец, чтоб я тебя не видел.
Красный от злости Фолк скрылся, провожаемый недовольным ворчанием соратников. Первушник у моих ног перекатился на четвереньки, пытаясь встать. Я крякнул, подхватив его под мышки, и он кое-как смог встать.
Подняв голову, я наткнулся на взгляд десятника.
– Стихушник… – задумчиво сказал он.
– Да, господин зверь.
– Хорошая реакция. Ты дрался раньше?
Я покачал головой, мои мысли лихорадочно метались, пытаясь придумать отговорку.
– Нет. Рыбу ловил только, да в горах приходилось козлов отгонять.
Звери засмеялись, услышав это. Десятник усмехнулся.
– Ну, козлы тоже быстрые…
Затем он, задумчиво поглядев на меня, ушел в начало процессии. Мы пошли вперед, я пытался подпереть светловолосого, который ковылял, согнувшись от боли.
Постепенно осадок от случившегося сглаживался, и звери снова завели старые разговоры о девках.
– Да, у нас служаночка одна есть, – мечтательно сказал один, – Брыкается так, что я сразу уже готов.
Звери заржали, а один усатый недовольно проворчал.
– С первотой-то не противно? Волчицы какие у нас, а вы на червей смотрите.
– Так если волчица взбрыкнет, – ответили ему, – Ты точно зубов не соберешь!
Отряд опять взорвался смехом, даже спереди подтянулись несколько зверей послушать весельчаков.
Насколько я понял, среди Серых Волков были и женщины-воительницы – те, кого Небо одарило хорошим боевым талантом. Интересно, у Скорпионов я такого не замечал. Хотя, что я у них там был, всего один или два дня, если считать время, когда был в сознании?
– А Дикая? – вдруг сказал усатый, покручивая ус, – А какие сиськи! Аккуратные, прямо…
Усача перебили, хлопнув по плечу.
– Все, Бьерн, ты мне ден должен, если хочешь, чтобы она об этом не услышала.
– Да пошел ты, зверье пустое! – рыкнул зверь, отмахнувшись кулаком.
– Тут, кажись, деном он не обойдется, – в отряде засмеялись, – Ну что, зверята, вот и вернули жалованье!
***
К деревне Серых Волков мы подошли уже ночью, поэтому насладиться видом не получилось. Тем более, мы все уже валились от усталости, и я мало что запомнил.
После елового бора мы шли по равнине, где я заметил вдалеке серебрящуюся полноводную реку. Затем дорога опять начала петлять по лесам, только лиственным, они очень напоминали среднюю полосу России – дубы, клены, березы.
В конце пути снова появились каменистые холмы, поросшие редколесьем, и, насколько я разглядел в свете луны, поселение Серых Волков прилипло к вытянутому склону. Оно было намного крупнее всех виденных мной деревень.
Нас провели через высокий частокол из гигантских бревен. Я задрал голову, оценивая серьезность препятствия. Метров пять точно есть. Это не оградка в деревне Белых Волков, прыжком не перемахнешь.