Читать интересную книгу Провидение - Валери Тонг Куонг

– Погоди-ка, еще кое-что. Ведь я – поправь меня, если это заблуждение, – генеральный директор этой фирмы?

– Да, Прюданс, но послушай…

– В таком случае, почему Клара просит меня выгулять Боба?

– Понимаешь, она рассматривала все возможности, ей это и в самом деле было неприятно, уверяю тебя.

– Ладно. Значит тебе, простой делопроизводительнице, – это я вежливо напоминаю, – она ничего такого не предложила. Ни охраннику здания. Ни своей матери, ни брату, ни лучшему другу Боба, черт подери!

Распрекрасная блондинка бледнеет. Я позволяю пройти нескольким секундам в тишине, чтобы она лучше усвоила.

– Что-то от меня ускользает, Виктуар.

Она молчит. Обмозговывает. Это крутится в ее голове – она умеет сортировать информацию, обобщать, делать некоторые выводы, но это дело явно превосходит ее возможности. Она теряет почву под ногами.

– Ну…

Вдруг ее лицо проясняется.

– Это наверняка потому, что она тебе доверяет.

Я ее зондирую. Хотела бы я стать микроорганизмом, который прогуливается по ее извилинам, воспользоваться вскипанием ее мозга, чтобы изучить дело вблизи. Ну же, Виктуар, маленькое усилие.

– Я хочу сказать… Ах да, ты же сама можешь ее об этом спросить. В конце концов, она вот-вот будет здесь.

И она убегает к двери. Внутренне поздравляет себя. Успокоенная. Она нашла решение: возврат к отправителю. Дело сделано, никакого ущерба не предвидится. Мы обе знаем: «Осторожность» из осторожности не задаст никакого вопроса. И все-таки, что ответит Клара?

«Ну же, Прюданс, только без паранойи, пожалуйста, я прошу тебя о дружеской услуге, ты же знаешь, как Боб мне дорог, бедняга Боб, без упражнений его хватит инфаркт, если бы я могла, я бы сама его выгуляла, но невозможно, сегодня у меня встреча насчет «Реальпрома»! Я буду защищать ТВОЕ дело, Прюданс, буду поддерживать ТВОИ аргументы, развивать ТВОИ доказательства!»

В одиннадцать лет происходят странные события. Тело начинает меняться, у девочек округляются попки (у всех, кроме Виктуар и ей подобных – эти приобретают только строго необходимые формы). Растут груди, и не всегда обе одновременно. Мальчишки чувствуют себя наделенными безграничной властью. Они мельче, но сильнее и лучше организованы. Они умеют засекать слабых, раненых, пугливых. Их гормоны принимаются вопить, и гвалт, который они производят, заглушает девчоночьи жалобы.

В одиннадцать лет мальчишки превращаются в чудовищ. Не все, но остальные не в счет, да и с чего бы: они где-то витают, с головой погрузившись в свою частную вселенную. Или же это слабаки, которые в лучшем случае помалкивают, в худшем следят и смотрят. В одиннадцать лет понятие благородного рыцаря исчезает после стольких лет славного существования, и снова появляется, да и то в случае необходимости, только в лицее.

Оказавшись перед ниспровержением былого мира, девочки организуют союзы. Некоторые выстраивают стратегии. Одни борются за место вожака, другие меняют свое новехонькое тело на немое и напрасное обещание любви. Большинство объединяются в маленькие сплоченные ватаги, внутри которых бушуют страсти и множатся измены.

Я поступила в коллеж в одиннадцать лет, и это было так, словно небо внезапно заволокло тучами. Я оказалась единственным чернокожим ребенком в школе. Мне давали прозвища, иногда шутили, когда я проходила мимо, но в основном игнорировали. Я уже не была Принцессой Прюданс, но и не стала такой же ученицей, как остальные, – я была странным звеном в своем классе. Другие девочки щеголяли в платьях по цене велосипеда. Красились на переменах и приглашали друг друга на праздники, а меня никогда никуда не звали. У них были запутанные любовные истории, о которых они рассказывали, подробно и не стесняясь. Уходили после уроков парами. Я же оставалась одна. Сама понимаю, что оказалась не на высоте.

Однажды утром одна из них подошла ко мне на переменке.

– Прюданс, нам надо поговорить.

– Да?

Она была самой популярной в школе. Самой развязной. Ее звали Лори, она носила широкие брюки и ободки со стразами. Это была королева класса, важная особа. Ко мне она редко обращалась. Я слишком отличалась от них, чтобы меня приняли в ее группу. Была непонятной. Однажды, когда я оказалась поблизости, она бросила со смехом: «Да слабо ей! С этой ее прической под «Джексон Файв»[5] – никогда!» В том, что тебя принимают за пустое место, есть и свои преимущества – повсюду проходишь незамеченной и слышишь кучу всякой всячины, которая не предназначена для твоих ушей.

Лори смакует свой эффект.

– Видишь ли, Антонен…

Антонен из категории слабых-но-милых, скорее молчунов. Он в пятом классе. Я нахожу его очень красивым, потому что у него веснушки, а веснушки меня чаруют. К тому же у Антонена хорошие отметки, а это в моих глазах основной критерий. Ладно, но приплетать Антонена к моему имени – это уже научная фантастика.

– Да?

Напрасно я увещевала саму себя, молча угрожала себе, даже бранила, но мое глупое сердце вдруг заколотилось – две тысячи ударов в час. Лори рассматривала мою бархатную юбку.

– Ты ему очень нравишься.

Что? Погоди-ка, Лори, давай потише, а то ведь так можно и сердечный приступ схлопотать в одиннадцать лет, верно?

– Кто тебе это сказал?

– А сама-то как думаешь?

Мне так жарко, что я могла бы грохнуться в обморок, но я концентрируюсь, бросаю в битву все свои силы. Держаться как можно непринужденнее. Выходит, вчера мне не приснилось, когда я поймала на себе его взгляд?

– Он хочет гулять с тобой.

– Ладно, я согласна.

Надо быть чокнутой, чтобы сказать нет! Рука Антонена в моей. Мы снимемся в фотоавтомате, щека к щеке, и его веснушки отпечатаются на моей коже. Буду уходить вместе с ним из школы. Он объяснит мне математику. Я стану лучшей в классе, и все благодаря ему. Он будет моим первым и последним – самая прекрасная история в коллеже. Антонен и Прюданс, Прюданс и Антонен.

– Не слишком-то увлекайся, – продолжила Лори. – Гулять-то с тобой он хочет, но есть условия.

– Вот как?

Я могу даже отдать ему свою авторучку с посеребренным пером, самое ценное, что у меня есть. В любом случае, все мое принадлежит ему – это мое представление о паре.

– Вот первое: дашь ему себя щупать – сиськи и все такое. А второе: это должно остаться в секрете.

Шум школьного двора вдруг смолкает. Я слышу только кровь, которая стучит в висках.

– Это значит, – продолжает Лори, – что при других вы ничего показывать не будете. Будешь вести себя как раньше, без изменений. Вроде как между вами и нет ничего. Эй, Прюданс, ты меня слышишь?

В моих глазах вспыхивают фейерверки – белые, зеленые, желтые. Прюданс вся обмякает. Лори бросается ко мне и подхватывает, когда мои ноги подламываются. Одной рукой прижимает меня к стене, другой шлепает по щекам. Она не из тех, кто теряет хладнокровие. Ей не нужно, чтобы в это вмешался школьный надзиратель.

– Слушай, – заключает она, – похоже, предложение тебе не подходит. Я всего лишь хотела оказать тебе услугу. Но раз тебя это не интересует, тем хуже. Хотя, если хочешь мой совет, подумай все-таки. Немало девчонок хотели бы гулять с ним.

Звенит звонок, отскакивая от стены к стене. Начало урока французского.

– Пора идти, Прюданс.

Виктуар исчезла, но после нее остался запах, затопивший всю комнату. Я открываю окно, к черту кондиционер. Вливается воздух, проникает повсюду, вычищает мой кабинет от присутствия Виктуар, вытесняет ее, стирает. Этого недостаточно. Меня подташнивает. Мой взгляд уже не отрывается от оранжевой обложки документов. Мозг заклинило, у меня только одно слово в голове, которое лает, лижет меня, кусает: псина. Я встаю и иду к стене. Над упраздненным камином – старинное зеркало, купленное Кларой. Подхожу к нему. Наклоняюсь. Вспоминаю о замечании Итали. Я в самом деле красивая? Мои волосы заплетены туже, чем обычно, и собраны в узел, чтобы справиться с жарой. Неужели я схожу с ума? Тяну носом, запах меняется. Он меня пугает. Я сама себя пугаю. Закрываю окно; запах растекается, обволакивает меня, уплотняется: это уже не духи Виктуар, это зловоние отречения от себя. Я воняю трусостью. Как я не почувствовала этого раньше? Мне стыдно. Стыдно перед теми, кто верил в меня, перед теми, кто верил, что любит меня. Стыдно перед мамой, перед дедушкой. Стыдно перед детьми, которых у меня никогда не будет, клянусь.

Я складываю документы в стопку. Мне остается написать короткое обобщение, но мне уже плевать, пускай Клара берет, что есть. Она разозлится, пригрозит уменьшить мой бонус. Очень хорошо. Что бы мне упомянуть в своем заявлении об увольнении? Трижды ничего: то есть самое главное. Излишек. Боб. Набросать несколько фраз, которые я вручу ей в собственные руки, потому что она должна зайти за документами. Это избавит меня от ожидания ответа по почте. Как она отреагирует? Возможно, пожмет плечами. Не строй себе иллюзий, Прюданс. Она не узнает ничего нового, поскольку ей и так уже все известно. Мое единственное утешение в том, что она обо мне пожалеет: с некоторой точки зрения, я незаменима.