Зачем приумножать деньги, когда их после смерти некому оставить, Ян не понимал. Зато с воодушевлением разглядывал особняк, выстроенный в форме блок-каре, высотой в три этажа. Одна лишь только эта городская недвижимость оценивалась в триста тысяч солидов, а ведь в активах покойного «дедушки» имелись еще и доходные дома, приносящие прибыль в пределах пятнадцати тысяч по году.
Кроме недвижимости, Эссен стал также владельцем акций, суммарный пассивный доход по которым составлял около пятидесяти тысяч, доли в нескольких торговых и производственных компаний — еще порядка семидесяти тысяч. Была так же земля, отданная в аренду фермерам — десять тысяч солидов в год. Драгоценности на общую сумму двести сорок семь тысяч, скупленные долги, выплаты по которым, если этим заняться, превышали сотню тысяч. И по мелочи около сорока тысяч можно было наскрести из разных источников.
Было сложно поверить, что все это империя отдала Яну. Точнее, ему было бы сложно поверить, не знай он, что фактическим собственником всех этих активов является Восьмое отделение Имперской канцелярии, а «наследник» лишь выступает распорядителем оных. При этом последний обязан ежегодно отчитываться об эффективности расходования средств, должным образом принимать проверяющих чиновников из министерства финансов и так далее, и так далее.
Для управления имуществом из Киева сейчас неспешно ехал профессиональный эконом, разумеется, тайно состоящий на службе в Восьмом отделении. Он же вез с собой необходимое количество слуг — всему здешнему персоналу предстояло дать расчет и выпроводить из дома. Пока же послужат они — без них Ян попросту заблудился бы в этом угрюмом, похожем на крепость, здании.
Встречать нового хозяина из особняка вышло всего пять человек — очень немного на такую-то хоромину. Высокий и худой пруссак средних лет в черном с серебром камзоле прошлого века — вероятно, эконом и камергер фон Штумберга, а также глава здешней прислуги. Слева от него, по негласному табелю о рангах, возвышался мастер двора — крупный мужчина весьма почтенного возраста, но все еще крепкий. Он, вероятно, отвечал за все здешнее хозяйство, от починки сломанной дверной ручки до ухода за садом — таковой имелся с левой стороны дома.
За ним стояла женщина с такими габаритами, что никем, кроме как поварихой, она попросту быть не могла. Чуть меньшая размерами фрау являлась, по всей видимости, прачкой, а последняя — сухопарая молодка с угрюмым лошадиным лицом — горничной.
Ян представился и продемонстрировал эконому документы, дающие ему право на владение особняком. Тот назвался Северином Новаковским, взял бумаги и погрузился в их изучение. Спустя минуту кивнул, заверил нового господина в том, что тот видит весь штат слуг, и начал их по очереди представлять.
Эссен не ошибся ни в чьей должности. Мастера двора звали Эрихом Боэром, кухарку — Инге Зигель, прачка оказалась сестрой ее мужа и старой девой — Мари Зигель. А горничная с унылым лицом назвалась Кристой Хаапасало.
После этого короткого знакомства Новаковский предложил свои услуги гида и повел нового владельца по его дому. Позади них, чуть поодаль, шагали и все остальные слуги, чтобы в случае необходимости дать пояснения по вопросам в сфере их ответственности.
Форма особняка представляла собой незамкнутое каре, этакую подкову, если бы она была квадратной с прямыми углами. Разделяли ее домочадцы по крыльям. В господском, самом дальнем от въезда, находилось личное пространство маркиза, который был изрядным домоседом. На первом этаже там имелись столовая, каминный и гимнастический залы. На втором располагалась спальня с туалетными и бытовыми комнатами, галерея, оружейный зал — фон Штумберг был коллекционером холодного оружия, и оценивалось его собрание экспонатов в весьма серьезную сумму.
Третий этаж господского крыла был полностью отдан под работу (или хобби) маркиза. Здесь находились кабинеты его самого и немногочисленных ассистентов (в настоящий момент ждущих решения нового владельца об их статусе), библиотека, архив, защищенная магическими печатями комната для переговоров, а также зал связи. Последний представлял из себя обитую пробкой комнату, внутри которой имелось несколько столов со встроенными модумами связи. Бесполезных для Яна и любого другого человека — настроенных на прежнего хозяина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Левое крыло имело на этаж меньше и предназначалось для проживания слуг. Здесь были их спальни — на втором этаже. А на первом — топочная и прачечная комната, кухня, столовая для слуг, а также многочисленные кладовые и бытовые комнаты.
Правое же, тоже двухэтажное крыло, по плану являлось «гостевым». Но так как прежний хозяин не устраивал приемов, не приглашал гостей — кроме разве что по финансовым вопросам, — оно стояло закрытым и неотапливаемым.
Два передних полукрыла, разомкнутые въездом, были одноэтажными. В каждом из них находилось лишь по одной, но очень большой комнате: Утренняя (слева) и Вечерняя (справа) гостиные. Их Яну показали в первую очередь, сообщив, что предназначены они, по замыслу прежнего хозяина и нанятого им архитектора, для любования восходом и закатом.
Юноша в ответ на этот рассказ с серьезным видом кивнул, как если бы не представлял себе другого назначения данных помещений, про себя же хмыкнул и подумал, что у богатых людей довольно странные причуды.
— Персонала в пять человек вполне достаточно, если вести тихую уединенную жизнь, как покойный маркиз, — выдал в заключение осмотра Северин Новаковский. — Однако же, господин барон, если вы желаете вести светскую жизнь, проводить приемы и принимать гостей, данного числа будет недостаточно. К тому же потребуется серьезный ремонт гостевого крыла, ведь за годы неиспользования он сильно обветшал.
Советы эконом выдавал с готовностью, хотя Ян, как порядочный человек, сразу же сообщил ему, что им предстоит расстаться. Новаковский даже предложил помочь в организации найма рабочих для ремонта, до тех пор пока новый управляющий не приедет. Вот что значит профессионал!
В завершение экскурсии нового хозяина накормили ужином, который расторопная фрау Зигель приготовила в промежутках между даваемыми пояснениями по собственной вотчине. Еда была простой, но сытной — тушеные овощи, луковый суп и пласт окорока, обжаренный на сковороде.
Когда посуду унесли, и Ян остался в столовой один, он наконец смог перевести дух. Для первого по приезде дня сделано было немало, однако предстояло еще больше. Для начала нужно было получить доступ к наличности, которая хранилась в местном банке, и перевести на себя счета покойного маркиза и все его платежные обязательства. Следом — заплатить слугам за прошедший месяц, текущий и будущий — вряд ли он сможет заменить их быстро. Юноша и вовсе не менял их, но тут против был, причем категорически, его дядя, считавший, что вопросы личной безопасности начинаются с домашнего персонала.
Стоило бы так же обзавестись каким-то помощником, желательно из местного дворянского общества, который сможет выступить консультантом по вопросам взаимоотношений здешних родов и очередности нанесения обязательных визитов. После чего пошить гардероб, причем это дело, пожалуй, стоит поставить вторым после получения денег и оплаты обязательных расходов. С собой у путника была только одна смена одежды, в которой он ходил сейчас, а дорожную следует отдать прачке. Да и то — в наследство в таком простом платье вступать еще можно, а вот посещать дома аристократов — едва ли.
В общем, остаток дня, до самого отхода ко сну, Ян потратил на составление списка дел. Помог с консультациями эконом, давший советы, как все задуманное устроить побыстрее. Он же предложил использовать заведующего хозяйством, по совместительству кучера, в качестве посыльного и сопровождающего. Завтра, например, он был готов свозить господина в город, чтобы тот мог заказать себе необходимую перемену одежды.
Усталый от непривычной деятельности, молодой человек заснул, едва только улегся в бывшей спальне маркиза. И практически сразу был разбужен вызовом с персонального модума связи, выданного ему дядей.