Читать интересную книгу Вольный охотник (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Пламя, плясавшее на одежде и коже княжича, вдруг взвыло, заревело и разгорелось с еще большей силой. Сам Адам словно превратился в факел, жар, идущий от него, сделался настолько сильным, что барону пришлось отступить назад шага на три. Продолжая держать шпагу нацеленной на противника и активировав второй из своих любимых конструктов — плеть Хель, — Ян наблюдал за метаморфозами, происходящими с Олельковичем.

А тот менялся. Огонь плавил его фигуру, превращая человеческое тело в нечто чуждое, враждебное всему живому. Он стал выше и шире в плечах. Плоть сползла, обнажая сожженное мясо, которое тем не менее бугрилось мышцами. Одна рука разделилась на две, другая превратилась в конечность гигантского жука, ноги сделались монументальными колоннами, заканчивающимися роговыми пластинами с бритвенно-острой кромкой. Из раны, нанесенной Яном, полезли щупальца, создавая вокруг головы княжича шевелящийся воротник.

Только лицо Адама осталось человеческим.

— Барон! — пропело чудовище женским голосом. — Вы просто грубиян! Мы ведь только начали разговаривать!

Возможно, перед Яном находилось не создание из плоти и крови (земной ли, потусторонней — неважно), а мара, посланная с какой-то целью той же вестницей. Может, его и нельзя было убить или изгнать. Но Ян откуда-то знал, на каком-то глубинной уровне, что если он проиграет в этой схватке, то погибнет. По-настоящему. А значит, и сражаться нужно было в полную силу.

То, что было недавно молодым аристократом, резким лягушачьим скачком приблизилось к Эссену. Взмахнуло сдвоенной своей рукой, целясь барону в голову. Одновременно с этим его хитиновая конечность попыталась пронзить юноше сердце.

От обоих ударов Ян увернулся. Умудрился даже полоснуть по одной из рук клинком, оправив на землю сразу несколько пальцев и исторгнув рев из глотки врага. Сразу же сам перешел в контратаку. Взмахнул «плетью», у самого плеча срубая хитиновую конечность, выпадом пробил то, что выглядело похожим на коленный сустав. Снова крутанул кистью, посылая конструкт в лицо Адама, но промахнулся: тварь дернула головой — и горящий болотной зеленью хлыст прошел в пяди слева.

— Вы что же, барон! Убить меня хотите?

На этот раз говорило чудовище голосом Адама. Донельзя возмущенным.

Ян, понимая, что прямо сейчас атаковать тварь не может, тоже решил вступить в диалог.

— По крайней мере, прилагаю для этого усилия.

— Полноте, барон! Вы же видите, что ваши усилия тщетны! Вам не справиться с нами. Мы больше, чем просто тварное тело, неизмеримо больше!

Прошло уже около года, с тех пор как Ян последний раз беседовал с Олельковичем. С еще живым тогда, но уже безумным. С тех пор его душевное состояние ухудшилось. Если это вообще был он — так-то наследник древней аристократической фамилии не говорил о себе во множественном числе.

— Мы? — уточнил Ян. — Имя нам легион[3]?

Он подозревал, каким будет ответ, но одно дело строить догадки, и совсем другое — услышать его от самого одержимого.

— Вы решили, барон, что имеете дело с обычным одержимым? Напрасно! Мы не они. Таких, как мы, мир еще не видел!

Говоря, демон неторопливо двигался вперед, заставляя Яна понемногу отступать к краю болота. Когда под сапогами земля уже стала не проминаться, а характерным образом хлюпать, охотник чуть изменил направление.

— Подобное бахвальство выдает в вас отсутствие вкуса и ума, — сказал он.

И опять попытался ударить «сетью». Ячея упала на объятую пламенем тварь, но продержалась лишь несколько секунд, после чего сама вспыхнула и истлела. Да, бороться огнем против огня явно не имело смысла.

— О том же говорят и ваши поступки, барон! — ответно съязвил Олелькович. — Пламя первозданного Хаоса защитит от любых попыток навредить мне вашей охотничьей магией! Но вы все равно продолжаете пытаться, прошу!

— Правда?

Плеть, целившая монстру в голову, в последний момент изменила направление и обвилась вокруг его правой ноги. Рывок — и та стала короче на добрых полметра. А тварь, потеряв равновесие, стала заваливаться набок. Одновременно с этим глотка Адама исторгла многоголосый вой, который сообщил Яну, что уверения в непреодолимости первозданного пламени Хаоса магией чрезмерно преувеличены.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Что бы там ни говорил демон, «плеть» ранее без труда отчекрыжила ему хитиновую конечность, так почему бы и с ногой такому не произойти. Насколько Ян понял, защита пламени спасала только от обездвиживающих заклинаний. Или тех, чье время действия длительное. А вот против усовершенствованной Эссенами «водяной плети» не помогала совсем. Что Эссен и продемонстрировал только что.

Получив вторую уже серьезную рану (разрубленная глотка Адама в обличье человека явно в счет не шла), тварь тут же прекратила вести светскую болтовню и бросилась в атаку. Двигалась она, несмотря на полученные повреждения, очень быстро. И умудрялось с такой скоростью орудовать сдвоенной своей рукой, что казалось, будто их у нее с десяток.

Яну пока удавалось уходить от атак Олельковича, лишь один раз пропустив скользящий удар. Куда хуже приходилось от жара, который монстр буквально излучал. Вблизи казалось, от высокой температуры плавятся волосы. Брови сгорели точно. Юноша буквально чувствовал, что лицо его горит огнем, но разорвать дистанцию никак не мог.

— Возомнивший о себе червяк! — ревело чудовище голосом, ничего общего с человеческим не имевшим. Одновременно с этим оно не прекращало наносить удары. — Смертный прах! Ты не выстоишь против меня!

«Плеть» погасла — истекло время активности конструкта. «Сеть» была бесполезна. Шпагой можно было орудовать только на очень близкой дистанции, что приводило к ожогам. В свете этого уверения демона казались довольно обоснованными. Часть разума Яна начала нашептывать ему о необходимости прекратить сражение и попробовать сбежать. Тварь ведь одной ноги по колено лишилось, не сможет угнаться.

Юный охотник отбросил пораженческую мысль и лишь крепче сжал зубы. После чего пошел в контратаку. Закрутил шпагу, непредсказуемо меняя направление ударов, пряча их за финтами и обманными техниками. Пару раз ему даже улыбнулась удача. Один раз, когда клинок отрубил уже изуродованную кисть на одной руке, второй — когда удалось провести колющий в бок монстра.

А потом сильнейший удар сбил его с ног и отправил в недолгий полет. Упал на землю Ян метрах в трех от противника, ощущая себя так, словно во всем теле не осталось ни одной целой косточки. Попытался подняться — ноги отказались слушаться.

— Вот и все! — миловидная головка княжича на торсе монстра вновь заговорила своим голосом. — Вы так храбро сражались, барон! Но все зря, все зря. Каждый, кто бросал мне вызов, умирал.

— Кому это «мне»? — выкашлял вопрос Ян. — Адаму Олельковичу или той твари из Бездны, что нацепила его голову как украшение?

Как ни странно, но этот вопрос поставил врага в тупик. Голова княжича склонилась, обозревая искаженное Скверной тело, губы скривились в узнаваемой брезгливой гримасе, а из глаз выкатились две крупные слезы.

— Как же это? — прошептал уродец. — Джон, Пак, как же это так?

— Да все просто, Адам, — вспотевшей рукой сжимая шпагу и снова пытаясь подняться, произнес охотник. — Ты умер, Адам. Тебя убили. Я тебя убил. Уже давно, больше года назад. Ты даже не загубленная душа, запертая в теле чудовища. Всего лишь воспоминание о ней…

— Ты лжешь! Лжешь! — тут же заорал княжич. — Ты бы со мной не справился! Никто бы со мной не справился! Ты лжешь! Джон, скажи ему, что он лжет! Пак! Лидия!

Не очень понимая, к кому взывает его противник, Ян тем не менее был рад, что это предоставило ему пусть небольшую, но все же передышку. Подняться не получилось, как и восстановить в памяти хотя бы один из израсходованных конструктов. Сражаться, сидя на заднице, было равнозначно небольшому продлению агонии. Оставалась лишь одна надежда — на третье заклинание из фамильной книги.

Совсем недавно, еще три месяца назад, Ян не мог держать в памяти сразу же три конструкта, хотя номинально и числился Младшим Командором. Но длительные изматывающие тренировки помогли, и он наконец смог справиться и с тремя сложнейшими узорами. Контроль еще оставлял желать лучшего, и в подобных, боевых, условиях охотнику не доводилось выдавать сразу три плетения, но… Все ведь рано или поздно случается впервые, верно?