Но все же, несмотря на четкое понимание преимуществ различных геоэкономических подходов по сравнению с прочими альтернативами, вполне может оказаться, что геоэкономические варианты, доступные Вашингтону, попросту сильно отличаются от тех, которые доступны другим государствам. Отчасти это связано с уникальной внутренней политико-правовой ситуацией США, отчасти же проистекает из уникальной роли и уникальной ответственности Америки в мире. Если коротко, Америка гордится своими законами, причем рождалась страна в ходе эксперимента по умышленному ограничению пределов государственной власти. Эти ограничения означают, что Вашингтон, вероятно, никогда не обретет возможности использовать торговые и инвестиционные инструменты отстаивания своих внешнеполитических интересов теми краткосрочными или сомнительными способами, к которым прибегают иные страны (с радикально отличными политическими и экономическими традициями). Кроме того, США, будучи ведущим поставщиком глобальных общественных благ, могут иметь куда более широкие геополитические интересы, нежели другие государства, а потому сдерживать применение геополитически мотивированных инструментов (в особенности сомнительных) и сводить такое применение к мини-муму.
В настоящее время, впрочем, сложно сказать, испытывает ли Вашингтон относительный дискомфорт по поводу геоэкономики вследствие упомянутых внутренних ограничений (либо вследствие некоей продуманной стратегии) – или же попросту следует привычным идеям и установлениям, отточенным за годы после окончания холодной войны. Трудно предположить, чем обернется ситуация, начни американские творцы политики использовать геоэкономические инструменты более активно или как-то иначе; не исключено, что результат негативно скажется на более важных интересах США. Подобные «игры разума» непременно должны опираться на факты; ответы будут варьироваться от случая к случаю, от политика к политику. Мы нисколько не стремимся добиться какого-то определенного исхода. Гораздо важнее, по нашему мнению, установить, как творцы политики конструируют такие дискуссии, в частности, каким аргументам и причинам позволяется считаться вескими при обсуждении геоэкономических действий США. Слишком часто те, кто выступает противником конкретных геоэкономических действий Америки, формулируют свои возражения вовсе не в терминах максимальной заботы о внешнеполитических интересах Соединенных Штатов; слишком часто их заботит нечто другое.
Приведем показательный пример. Наиболее распространенное возражение сводится к тому, что возникает некая смутная, неконкретизируемая угроза «основанному на правилах порядку» в результате совершения того или иного геоэкономического действия. Но если такой основанный на правилах порядок признается столь ценным геополитическим активом Соединенных Штатов (и если он действительно представляет собой причину, по которой США не проводили более выраженной геоэкономической внешней политики в последние годы), то стоило бы ожидать от американской внешней политики большего разнообразия, то есть совокупного применения военных, дипломатических и экономических инструментов. Увы, нет никаких доказательств существованию подобного разнообразия; более того, имеется множество свидетельств обратного: Соединенные Штаты по-прежнему «плетутся в хвосте» стран, финансирующих МВФ, и Вашингтон, похоже, не желает пожертвовать и толикой тех дипломатических усилий, которые регулярно тратит на политическое урегулирование и улаживание кризисов в области безопасности на Ближнем Востоке, ради сдерживания планов Китая по созданию многосторонней альтернативы Всемирному банку.
Расхождение между декларируемыми убеждениями и практическими приоритетами не назовешь чем-то новым для американской внешней политики. Многие творцы политики вполне могут полагать, что, пока текущий, основанный на правилах порядок по-прежнему рассматривается как геополитически выгодный для Соединенных Штатов, большинство форм геоэкономической власти должно оказывать хотя бы нейтральное воздействие на систему, иначе они рискуют утратить контроль. Приверженность такому мнению будет сдерживать США гораздо сильнее в сравнении со многими другими государствами, особенно в сомнительных и краткосрочных случаях. Но даже в рамках этих высоких стандартов достаточно пространства для использования геоэкономики и усиления ее роли во внешней политике США.
Неудивительно, что для творцов американской политики эти нормативные вопросы, выходящие за границы допустимого, становятся гораздо более или менее острыми в зависимости от конкретного геоэкономического инструмента. Например, использование США санкций продемонстрировало поистине революционный переворот в осмыслении этого подхода после событий 9/11, хотя торговля и инвестиции по-прежнему рассматриваются как почти исключительно экономические методы. Зачастую американские торговые чиновники прикладывают немалые усилия для преуменьшения стратегических результатов, опасаясь «вторжения» геополитики в торговлю. К примеру, когда администрация Обамы решила развивать Транстихоокеанское партнерство (план которого возник в последние месяцы администрации Буша), название этого института сознательно изменили, исключив из первоначального варианта слово «стратегическое»; в исходном варианте фигурировало Транстихоокеанское стратегическое экономическое партнерство – именно на него согласились в 2005 году Бруней, Новая Зеландия, Чили и Сингапур.
При всех сложностях «игр разума» и допустимости использования геоэкономических инструментов одним из наиболее перспективных направлений американской геоэкономики является энергетическая сфера. Североамериканская сланцевая революция символизирует передел геополитических реалий и сулит глобальные экономические и стратегические выгоды Соединенным Штатам. Мы рассмотрим эту тему подробно в главе 8. Помимо экономических выгод, переход к использованию более диверсифицированных и зачастую более локализованных источников энергии снизит вероятность геополитического давления, которым отдельные поставщики энергии на протяжении десятилетий манипулировали в собственных интересах. Утратив ту зависимость от поставок энергоносителей из зоны Персидского залива, которая существовала в прошлом, Соединенные Штаты Америки освободятся от пут, что ограничивали их взаимодействия с Ближним Востоком. Все великие державы в конечном счете окажутся затронуты этими событиями. Одним из самых важных, пусть и не слишком заметных, последствий энергетической революции можно признать степень, в которой она укрепляет некоторые иные геоэкономические активы, доступные Вашингтону: санкции в отношении нефтяного сектора Ирана (а потенциально – и других стран) окажутся действеннее вследствие увеличения поставок североамериканской энергии, торговые соглашения с США сделаются более привлекательными благодаря возможности доступа к этим поставкам, а сохранение статуса доллара как резервной мировой валюты будет фактически гарантировано превращением Соединенных Штатов в глобального экспортера энергии.
Налицо отдельные признаки того, что США постепенно осознают свой геоэкономический потенциал, пусть это происходит крайне медленно и во многом интуитивно. Глава 9 начинается с обзора этого осознания. В основном прогресс, достигнутый к сегодняшнему дню, заключается в выявлении проблемы и разработке исходной концептуальной рамки (так сказать, в крошечном авансе, а чтобы получить зарплату, еще предстоит много и упорно трудиться).
Разработка особого геоэкономического видения внешней политики США и внедрение этого видения на начальном этапе – очевидно комплексная задача. Она, безусловно, требует конкретных решений; мы очертим наши рекомендации в конце главы 9. Но поскольку теоретики и практики могут и, без сомнения, будут расходиться между собой в деталях, стоит позаботиться о том, чтобы они действовали в рамках единого и правильного набора идей. Поэтому мы предваряем наши рекомендации четырьмя уроками (в сокращении), извлеченными из предыдущих глав. А если выйти за пределы любой позитивной политической повестки дня – и за пределы более универсальных допущений, которые должны лежать в основе конкретики, – всякие значимые усилия администрации США по восстановлению реноме геоэкономики следует начинать с образовательной, скажем так, дипломатии применительно к геоэкономике как таковой. Лидеры, как минимум, должны подробно объяснить американским гражданам, союзникам и друзьям, что конкретно подразумевается под геоэкономикой, должны публично признавать геоэкономическое принуждение, когда таковое имеет место, разрабатывать дальнейшие шаги совместно с партнерами-единомышленниками и вообще обсуждать с этими странами роль геоэкономики в «большой стратегии» Запада.