Читать интересную книгу Война иными средствами - Роберт Блэквилл

В главе 5 мы обратимся к двум важнейшим вопросам, которые возникают вследствие изучения этих примеров. Во-первых, как распознать геоэкономическое давление? Когда речь заходит об использовании методов геоэкономики той или иной страной, лучше всего опираться на четкие примеры. Число подобных случаев (по крайней мере, в недавнем историческом прошлом) будто бы возрастает: тут и отключение газопроводов в разгар зимы, и предоставление финансовой помощи для умиротворения внешней политики агрессивного соседа, и откровенно геополитические условия тех или иных потенциальных инвестиционных решений или соглашений о помощи. Однако зачастую свидетельства геоэкономического поведения выглядят куда более замаскированными – особенно там, где вступает в действие принуждение. Возьмем, к примеру, организованную Китаем задержку с разгрузкой филиппинских бананов на фоне эскалации напряженности из-за территориального спора относительно островов в Южно-Китайском море – или наложенный Москвой запрет на импорт молдавского вина накануне подписания Молдовой соглашения о сотрудничестве с ЕС. По сравнению с открытыми политическими требованиями такое геоэкономическое принуждение порой намного сложнее опознать и оценить. Но, как и военная мощь, геоэкономические действия отбрасывают «длинную тень» влияния, вовсе не обязательно публично озвучивать соответствующие угрозы или предпринимать конкретные шаги, чтобы наблюдатели зафиксировали явную попытку к принуждению.

Второй принципиальный вопрос, вытекающий из перечисленных примеров, формулируется так: насколько действенным является геоэкономическое давление? Ответ в целом будет положительным. По крайней мере, применительно к Китаю. Геоэкономические мускулы (это образное выражение можно толковать и в позитивном, и в отрицательном значении) позволяют Пекину зачастую добиваться достижения своих геополитических целей. Благодаря экономическому давлению Китай преуспевает в ограничении поставок оружия Тайбэю и неуклонно сокращает число стран, которые признают Тайвань дипломатически; теми же методами он добивается мировой изоляции далай-ламы, препятствует другим странам выражать политическую озабоченность соблюдением прав человека на китайской территории, оказывает заметное влияние на результаты голосований в Организации Объединенных Наций и подрывает усилия Запада по оказанию давления на Иран и Северную Корею; кроме того, данные методы заставляют увеличивать расходы на сдерживание китайских территориальных притязаний на приграничные территории и острова в Южно- и Восточно-Китайском морях.

При этом следует признать, что геоэкономический потенциал Китая иногда преувеличивают. Существуют, так сказать, естественные пределы и внутренние напряженности, которые создают помехи для множества попыток Пекина использовать геоэкономику для достижения геополитических целей. Тяжелая длань Китая порождает коллективное желание государств Юго-Восточной Азии сблизиться с США. Япония в ответ на китайское давление наращивает свои военные возможности. Вьетнам и Япония, преодолев серьезное сопротивление внутри, присоединились к переговорам по Транстихоокеанскому партнерству, инициированным США. Филиппины предоставили Соединенным Штатам доступ к пяти своим военным базам для размещения летательных аппаратов, кораблей, снаряжения и личного состава. Словом, применительно к Китаю геоэкономическая мощь, подобно большинству иных форм власти, видится наиболее эффективной тогда, когда она лишь подразумевает, а не ведет к прямому применению силы. То же самое представляется верным для России и других ведущих практиков геоэкономики.

Впрочем, из одного того факта, что у разных стран различные «послужные списки» в сфере геоэкономики, вовсе не следует, что эти страны непременно откажутся от дальнейших, пусть откровенно контрпродуктивных попыток. Это, в свою очередь, вынуждает обратить внимание на следующее: даже когда какое-либо государство пытается размахивать геоэкономической «дубиной» и терпит частичный или полный провал, итоговые отрицательные результаты и сопутствующий ущерб могут иметь реальные дестабилизирующие последствия. Снова обратимся к примеру Кипра – данную ситуацию спровоцировало прежде всего (пускай и непреднамеренно), а затем усугубило геоэкономическое давление России, хотя принята была все же финансовая помощь ЕС[17]. Потому и тем, кто по-прежнему скептически оценивает предположение, будто геоэкономика в конечном счете способствует реализации геополитических целей, стоило бы внимательнее присмотреться к этому явлению.

В главе 6 мы обратимся к Соединенным Штатам Америки и проведем исторический обзор применения геоэкономических инструментов этой страной. Картина, которая предстанет читателю, выглядит поучительной историей о погрешностях исторической памяти. Обзор покажет, что американские политики регулярно (хотя и не всегда успешно) использовали геоэкономические методы реализации стратегических интересов США с момента основания страны – и вполне отдавали себе отчет в характере и сути своих действий. Но постепенно Америка почему-то сформировала иное представление о геоэкономике, ее роли в управлении государством в целом и ее историческом месте в американской внешней политике. Приблизительно с войны во Вьетнаме и вплоть до заключительного этапа холодной войны администрации США рассматривали экономику как область деятельности с собственной логикой, никак не связанную с традиционными государственными реалиями, как область, которую следует хранить в чистоте от любых неподобающих геополитических «вторжений». Когда произошла эта смена восприятия, разработка и проведение международной экономической политики, исключая экономические санкции, стали трактоваться как почти исключительная прерогатива экономистов и их единомышленников-политиков, утратили в глазах американских внешнеполитических стратегов статус инструмента навязывания геополитической воли Америки миру.

Так возник структурный разрыв, так наметился отход от применения геоэкономики, который во многом остается характерным признаком нынешней политики. Некоторое время это раздвоение не казалось актуальной проблемой американской внешней политики: на протяжении (грубо) первых двух десятилетий после окончания холодной войны Соединенные Штаты не сталкивались с серьезной международной конкуренцией, которая потребовала бы признать, что разлад между либеральными идеями и практикой внешней политики существует и нарастает. Но поскольку былой период «сближения» ныне сменяется другим (возможно, более соответствующим историческим тенденциям), США должны осознать, что геополитический ландшафт сегодня формируется странами, готовыми прибегать к современным экономическим и финансовым инструментам без оглядки на либеральные и неолиберальные экономические инструкции и традиционно превозносимое «взаимопонимание». Признать эту новую реальность отнюдь не обязательно означает, что и Соединенные Штаты должны вести себя схожим образом. Но Вашингтону нужно, по крайней мере, попытаться понять, в какой степени рынки и экономика в целом действительно встроены в «большие реалии» государственной власти. Способность творцов политики постичь эту «встроенность» и историческую значимость геоэкономики во внешней политике США будет иметь важнейшее значение для последующей американской внешней политики (и, в свою очередь, определит, насколько та будет успешной) в ближайшие десятилетия.

В главе 7 мы оценим, как США используют геоэкономику в настоящее время. Понятно, что Соединенные Штаты, будучи крупнейшей экономикой мира, обладают значительным геоэкономическим потенциалом, который могут применить, если захотят. Однако движение в сторону более осознанной геоэкономической внешней политики в первую очередь потребует от Вашингтона разобраться, что называется, на базовом уровне с собственным отношением к восстановлению геоэкономики в качестве важного инструмента американской внешней политики.

Это непростой вопрос. Многие геоэкономические методы являются, мягко говоря, компромиссными. Но данное утверждение справедливо для любого варианта внешней политики. Слишком часто, в отличие от споров вокруг военно-политического управления, которое обычно характеризуется логикой выбора из самых известных альтернатив, геоэкономические методы обсуждаются, как правило, изолированно. Критики, нападающие на различные программы экономических санкций, поскольку «издержки перевешивают выгоды», предпочитают обходить молчанием более насущный вопрос: являются ли эти издержки и выгоды разумной альтернативой иным доступным политическим или военным вариантам[18]. Творцы политики не только не проявляют склонности сопоставлять геоэкономические подходы с прочими альтернативами, но и обыкновенно оценивают их по ошибочным меркам – судят по экономическому, а не по геополитическому результату. Для России политика «трубопроводных угроз» вряд ли является разумной экономической стратегией, но совсем другое дело – использование этого способа как приемлемого (или, точнее, наиболее доступного) средства выражения недовольства внешнеполитическими решениями Европейского союза и Соединенных Штатов Америки. Отвергать потенциал геоэкономических подходов из-за их «неблагоразумия» или «невероятности» просто потому, что эти подходы не укладываются в парадигму экономической рациональности, отчасти схоже с нежеланием учитывать риск того, что отвергнутый любовник возьмется за оружие, поскольку ему придется потратиться на покупку пуль. В конце концов большинство войн, особенно самых губительных, подпадает под категорию «не слишком рациональных экономически». Когда доходит до рассмотрения различных стратегий и тактик внешней политики страны в конкретной ситуации, нет ни малейших причин создавать отдельный логический стандарт для вариантов, ведущих к тому же результату, полагаясь на другие (в данном случае экономические) параметры.