Читать интересную книгу Приключения Конана-варвара. Путь к трону (сборник) - Роберт Говард

Процедура повторилась, и Джебаль перешел к ногам Конана. Но вдруг киммериец с трудом сел, выхватил клещи из рук кочевника и с силой оттолкнул его, отчего тот едва не упал. Кисти рук у Конана распухли, пальцы не слушались его, и каждое движение причиняло ему невыносимую боль. Но он лишь стиснул зубы и, неуклюже орудуя обеими руками, подцепил и вырвал сначала один гвоздь, а потом и другой. Они были забиты в дерево не так глубоко, как первые.

Он с трудом выпрямился и застыл. Ступни у него распухли, из ран сочилась кровь, на лбу выступил холодный пот. Все тело скрутило судорогой, и он сжал челюсти, сдерживая тошноту.

Ольгерд, невозмутимо наблюдавший за ним, жестом указал ему на краденую лошадь. Спотыкаясь, Конан двинулся к ней. Каждый шаг давался ему с огромным трудом, острые копья боли пронзали тело от макушки до пят, а на губах выступила кровавая пена. Обезображенная, скрюченная рука упала на луку седла, и окровавленная ступня вслепую нащупала стремя. Скрипя зубами, он рывком поднялся на спину лошади, едва не потеряв сознание на полпути, но все-таки опустился в седло – и в этот миг Ольгерд сильно ударил мерина своим хлыстом. Перепуганное животное встало на дыбы, и мужчина в седле закачался и завалился набок, как мешок с песком, но все-таки не упал. Конан намотал поводья на оба кулака, придерживая их большими пальцами рук. Как в тумане, он потянул повод на себя, напрягая последние силы и заставляя коня опуститься на передние копыта. Тот заржал от боли, когда мундштук больно впился ему в уголки рта.

Один из шемитов приподнял флягу с водой, вопросительно глядя на Ольгерда.

Тот отрицательно покачал головой.

– Пусть потерпит, пока мы не доберемся до лагеря. До него всего десять миль. Если он годится для жизни в пустыне, то протянет и без воды.

Небольшая кавалькада, подобно стремительным призракам, поскакала к реке, и в центре ее пьяно покачивался в седле Конан. Его налитые кровью глаза остекленели, а с почерневших губ летели хлопья кровавой пены.

3. Письмо в Немедию

Ученый муж Астреас, странствующий по восточным пределам обитаемого мира в бесконечных поисках знаний, написал письмо своему другу и собрату-философу Альсемиду в его родную Немедию. В его послании содержатся все сведения, которыми располагали народы Запада относительно событий этого периода на Востоке, всегда окутанном загадочной и мистической дымкой в глазах западных обывателей.

В частности, Астреас сообщал: «…ты и представишь себе не можешь, мой старый друг, что происходит в сем крошечном королевстве после того, как королева Тарамис допустила в него Констанция с его наемниками. Событие сие я вкратце описал в своем последнем и поспешном послании. С тех пор минуло семь месяцев, и, кажется, сам дьявол сорвался с цепи в этом несчастном королевстве. Тарамис, похоже, окончательно лишилась рассудка; если ранее она славилась своей добродетельностью, справедливостью и спокойствием, то теперь она обрела печальную известность благодаря совершенно противоположным качествам. Ее частная жизнь превратилась в скандал – пожалуй, термин “частная” здесь не совсем уместен, поскольку королева не делает попыток скрыть невоздержанность и распутство своего двора. Она погрязла в шумных кутежах, в которых принуждены против своей воли участвовать и ее придворные дамы, как молодые замужние женщины, так и девственницы.

Сама же она и не подумала выйти замуж за своего любовника, Констанция, который восседает рядом с ней на троне и правит в качестве короля-консорта, а его офицеры следуют его примеру, без малейших угрызений совести растлевая женщин, имевших несчастье им приглянуться, вне зависимости от их положения в обществе. Злосчастное королевство стонет под гнетом непомерных налогов, а торговцы ходят в лохмотьях, потому что все остальное отобрали у них мытари. Мало того, они считают, что им повезло, если удается унести ноги живыми.

Полагаю, ты не веришь мне, мой добрый Альсемид; очевидно, ты опасаешься, что я преувеличиваю бедствия, постигшие Хауран. Подобное положение вещей было бы невозможно в любой другой западной державе. Но ты должен понять, что между Западом и Востоком существует огромная разница, особенно в этой части Востока. В первую очередь Хауран – невеликое по размерам королевство, из тех, что во множестве возникали в свое время на восточных границах империи Котха и впоследствии вновь обрели независимость, каковой обладали изначально. Эта часть света состоит сплошь из таких вот крошечных государств, которые смело можно наречь карликовыми по сравнению с великими королевствами Запада или огромными султанатами дальнего Востока. Но они контролируют важные караванные тропы и денежные и товарные потоки, которые по ним перемещаются.

Хауран – княжество, расположенное далее прочих на юго-восток, и оно граничит с жаркими пустынями восточного Шема. Город же Хауран является единственным достойным упоминания во всем королевстве, расположен он в прямой видимости реки, отделяющей заливные луга от песчаной пустыни, и подобен сторожевой башне, охраняющей раскинувшиеся за ней плодородные пастбища. Земля здесь родит по три-четыре урожая в год, и равнины к северу и западу от города сплошь усеяны деревнями. Тому, кто привык к огромным плантациям и крупным животноводческим хозяйствам Запада, странно видеть здешние крошечные поля и виноградники; тем не менее зерна и фруктов они производят в избытке. Деревенские жители – прирожденные агрономы и труженики. Потомки многочисленных народов, в свое время обитавших в этих краях, они начисто лишены воинственности и не способны защитить себя, да и носить оружие им запрещено. Защита их целиком и полностью зависит от городской стражи, поэтому неудивительно, что в сложившихся обстоятельствах они оказались совершенно беспомощны. Так что кровавый бунт сельского населения, который был бы неизбежен в любой западной стране, здесь решительно невозможен.

Они трудятся не покладая рук, оказавшись во власти Констанция, а его чернобородые всадники без устали разъезжают по полям с плетками в руках, подобно надсмотрщикам за черными рабами, что гнут спину на плантациях южной Зингары.

Впрочем, и горожанам приходится ничуть не легче. Они лишились последнего имущества, их светловолосых дочерей силой забирают на потеху ненасытному Констанцию и его наемникам. Последние же полностью лишены сострадания и жалости, в полной мере выказывая присущие им черты характера, которые вызывали отвращение у наших армий во время войн против шемитских союзников Аргоса, – бесчеловечную жестокость, похоть и звериную ярость. Горожане, главным образом хайборийцы, составляют правящую касту Хаурана и отличаются доблестью и воинственностью. Но предательство королевы сделало их беззащитными перед лицом угнетателей. Шемиты представляют собой единственную вооруженную силу в Хауране, а горожанина, у которого найдут оружие, ждут страшные пытки и смерть. Молодых хауранцев, способных носить оружие, безжалостно преследуют. Многих попросту убили на месте, а других продали в рабство туранцам. Тысячи их вынуждены были бежать из королевства и либо поступили на службу к другим владетелям, либо стали разбойниками и изгоями, многочисленные банды которых рыщут вдоль границ.

В данный момент существует определенная вероятность вторжения из пустыни, населенной кочевыми шемитскими племенами. Наемники Констанция – это главным образом уроженцы западных городов Шема: Пелиштима, Анакима, Аккарима, и их люто ненавидят зуагирцы и прочие кочевые племена. Как тебе известно, мой добрый Альсемид, страны, из коих происходят эти варвары, разделены по географическому признаку на западные луговые угодья, тянущиеся до самого океана, на которых высятся большие города, и восточные пустыни, где заправляют поджарые кочевники. Между горожанами и обитателями пустыни идет непрерывная война.

Зуагирцы веками воевали с Хаураном, пытаясь покорить его, безуспешно, впрочем, но завоевание королевства собратьями с Запада привело их в бешенство. Ходят упорные слухи, что этот естественный антагонизм умело подогревает бывший капитан королевской стражи. Говорят, он сумел обмануть самого Констанция, который распял его на кресте, и присоединился к кочевникам. Зовут этого человека Конан, и сам он – варвар по происхождению, один из тех угрюмых и мрачных киммерийцев, чью свирепость сполна испытали на себе наши солдаты. Поговаривают также, что он стал правой рукой самого Ольгерда Владислава, казака и искателя приключений, который пришел сюда из северных степей и стал главарем банды зуагирцев. Если верить слухам, численность этой банды за последние несколько месяцев существенно возросла, а сам Ольгерд, побуждаемый, без сомнения, этим самым киммерийцем, даже подумывает о нападении на Хауран.

Вряд ли он помышляет о чем-то большем, нежели обычный налет, поскольку у зуагирцев нет ни осадных машин, ни опыта в осаде городов. Кроме того, тезис о том, что кочевники в свободных разомкнутых боевых порядках, точнее, при полном их отсутствии совершенно не в состоянии противостоять дисциплинированным, хорошо обученным и вооруженным воинам шемитских городов, неоднократно получал свое подтверждение в прошлом. Коренные жители Хаурана, пожалуй, всем сердцем приветствовали бы подобное вторжение, поскольку кочевники уже не в силах обойтись с ними еще более жестоко, чем это делают их нынешние хозяева, так что смерть для них стала бы предпочтительней жалкого и полного страданий существования, которое они ныне влачат. Но они настолько запуганы и беспомощны, что вряд ли смогут оказать реальную помощь захватчикам.