Читать интересную книгу Умри ради меня - Эми Плам

Да, я действительно не осознавала, как потрясло меня падение того камня, едва не угодившего мне на голову… и, лишь несколько раз добавив в ванну горячей воды, я начала понемногу успокаиваться. В конце концов я даже задремала, окруженная прозрачными облачками пара.

Когда на следующий день я проходила мимо «своего» кафе, оно было закрыто, а тротуар перед ним пересекала желтая пластиковая полицейская лента. Рабочие в ярко-синих комбинезонах устанавливали леса для строителей, которые должны были укрепить фасад. Мне нужно было искать новое местечко для чтения на открытом воздухе.

Я ощутила укол разочарования, когда поняла, что закрылось то единственное место, где у меня был шанс увидеть мою недавно возникшую привязанность. Кто знает, когда теперь мне удастся снова встретиться с Винсентом?

Мама начала водить меня по музеям уже тогда, когда я была совсем крошкой. Когда мы приезжали в Париж, она, бабушка и я отправлялись по утрам «вкусить немножко прекрасного», как говорила мама. Джорджия, которая успевала заскучать еще до того, как мы успевали подойти к первому живописному полотну, обычно предпочитала оставаться с отцом и дедом, которые сидели в каком-нибудь кафе и болтали с друзьями, деловыми партнерами и всеми, кто только оказывался рядом. Но мы, мама, Мами и я, бродили по парижским музеям и галереям.

Поэтому я была не слишком удивлена, когда несколько дней спустя на мое предложение пойти в музей Джорджия отделалась неким неопределенным ответом насчет «уже имеющихся планов».

— Джорджия, ты ведь постоянно жалуешься, что я никуда не хожу с тобой. А я тебе предлагаю кое-что интересное!

— Ну да, для меня это так же интересно, как для тебя мое приглашение пойти на гонки грузовиков. Скажи, когда придумаешь что-нибудь действительно любопытное.

И чтобы я не обиделась, Джорджия ласково сжала мою руку, прежде чем закрыть дверь своей спальни у меня перед носом. Touche.

Я в одиночестве отправилась в квартал Маре, лежащий на другом конце города от дома деда. Пройдясь по его узеньким средневековым улочкам, я, наконец, добралась до цели своего путешествия: похожего на дворец здания, в котором находился музей Пикассо.

Кроме альтернативной вселенной, предлагаемой мне книгами, вторым моим излюбленным пространством была музейная тишина. Мама говорила, что я в душе эскапистка, прячущаяся от действительности… что я предпочитаю воображаемые миры реальному. Это действительно так, я всегда могла отдалиться от окружающего меня мира и погрузиться в иной. И теперь готова была принять утешающий сеанс гипноза искусства.

Как только я прошла через гигантские двери музея Пикассо в его стерильные белые помещения, я ощутила: биение моего сердца стало замедляться. Я позволила теплу и покою музея укрыть меня, как мягкому одеялу. И как обычно, я шла и шла, пока не увидела картину, действительно захватившую мое внимание, и тогда села на скамью напротив нее.

Я позволила краскам впитаться в мою кожу. Изломанная композиция, искривленные очертания напомнили мне о том, как я чувствую себя саму изнутри, дыхание замедлилось. Остальные картины в этой комнате, охранник у двери, запах масляной краски в воздухе, даже проходящие мимо туристы слились воедино, превратившись в ровный серый фон для единственного квадрата цвета и света.

Не знаю, как долго я там сидела, пока мой ум не начал, наконец, постепенно выбираться из наведенного на себя транса, и тогда я услыхала негромкие голоса позади:

— Идем сюда. Только посмотри на краски!

Долгая пауза.

— Какие краски?

— Ну, говорили же об этом. Он переходит от яркой, дерзкой палитры, как на «Авиньонских девицах», к этой вот серо-коричневой монотонной мозаике в какие-нибудь четыре года. Какое позерство! Пабло всегда желал быть лучшим во всем, что бы он ни делал, и, как я на днях говорил Гаспару, что меня действительно выводит из себя, так это…

Я резко обернулась, желая увидеть источник этого фонтана сведений, и застыла. В каких-нибудь пятнадцати футах от меня стоял кудрявый приятель Винсента.

Сейчас, когда я увидела его вблизи, я была поражена его привлекательностью. В нем было что-то грубоватое — нечесаные грязные волосы, щетина на щеках, крупные обветренные руки, страстным жестом устремленные к картине… По виду его одежды, кое-где испачканной краской, я предположила, что он может быть художником.

Все это пронеслось в моей голове за долю секунды. А потом я уже видела только того, кто стоял рядом с ним. Юношу с угольно-черными волосами. Юношу, который поселился в темных уголках моего ума с того самого момента, когда я увидела его впервые. Винсента.

«Ну как тебя угораздило влюбиться в самого невероятного, самого недосягаемого юношу во всем Париже?» Он был слишком прекрасен и слишком отчужден, чтобы просто заметить меня. Я заставила себя отвести взгляд, наклонилась вперед и опустила голову на ладони. Но это не помогло. Образ Винсента неизгладимо впечатался в мой мозг.

И тут я поняла: то, что заставляло Винсента казаться холодным, почти опасным, на деле только разжигало мое любопытство, вместо того чтобы напугать меня. Да что со мной происходит? Я никогда прежде не интересовалась плохими парнями… это специальность Джорджии! У меня сжался желудок, когда я представила, что набираюсь храбрости и подхожу к нему, чтобы заговорить…

Но у меня не оказалось возможности испытать себя. Когда я, наконец, подняла голову, молодые люди уже исчезли. Я быстро подошла к проходу в следующий зал. Он был пуст. И тут же я чуть не выскочила из собственной шкуры, когда услышала за спиной:

— Привет, Кэти!

Винсент смотрел на меня сверху вниз, его лицо было в добрых шести дюймах надо мной. Моя ладонь сама собой взлетела вверх и прижалась к сердцу.

— Вот спасибо за сердечный приступ! — выдохнула я.

— Значит, у тебя вообще такая привычка — бросать где-нибудь сумку, чтобы завязать разговор? — Он усмехнулся и кивнул в сторону скамьи, на которой я сидела. Под ней валялась моя сумка для книг. — А не проще было бы просто подойти к парню и поздороваться с ним?

От легкой насмешки в его тоне вся моя нервозность разом улетучилась. Ее сменило яростное негодование, удивившее нас обоих.

— Конечно. Привет! — прорычала я, и мое горло сжалось от злости.

Быстро подойдя к скамье, я подхватила сумку и помчалась вон из комнаты.

— Погоди! — окликнул меня он, догоняя и стараясь приладиться к моему шагу. — Я совсем не хотел… Я имел в виду…

Я остановилась и вытаращилась на него, ожидая продолжения.

— Извини, — сказал Винсент, глубоко вздыхая. — Я, видишь ли, никогда не славился искусством остроумной беседы.

— Тогда почему бы не попытаться? — язвительно спросила я.

— Потому что. Ты… я не знаю… ты забавная…

— Забавная?! — Я отчетливо произнесла каждый слог этого слова и одарила Винсента самым презрительным из своих взглядов. Сжатые кулаки невольно поднялись до уровня бедер. — Итак, Винсент, будешь продолжать попытки оскорбить меня, или у тебя какие-то другие желания?

Винсент приложил ладонь ко лбу:

— Послушай, мне очень жаль… я просто идиот. А нельзя ли… не можем ли мы начать все с начала?

— Начать с начала что? — непонимающе спросила я.

Он чуть-чуть замялся, а потом протянул мне руку:

— Привет. Я — Винсент.

Я почувствовала, как прищуриваются мои глаза, как будто я взвешивала его искренность. Потом схватила его руку и встряхнула несколько резче, чем намеревалась.

— Я — Кэти.

— Рад познакомиться с тобой, Кэти, — смущенно произнес Винсент. Последовало молчание, секунды на четыре, в течение которых я продолжала пристально смотреть на него. — Ладно. Ты часто здесь бываешь? — неуверенно пробормотал он.

Я не выдержала и расхохоталась. Он улыбнулся с явным облегчением.

— Ну, вообще-то да. То есть я вообще не прочь поболтаться по музеям, дело не только в Пикассо.

— Поболтаться?

Винсент так хорошо говорил по-английски, что легко было забыть — это не его родной язык.

— Я хотела сказать — я люблю музеи. Очень, — пояснила я.

— А, хорошо. Понял. Ты любишь музеи вообще, но не Пикассо в особенности. Значит… ты приходишь сюда тогда, когда тебе хочется помедитировать?

Я улыбнулась, мысленно ставя ему отличную оценку за старания.

— А куда ушел твой друг? — спросила я.

— Сбежал. Юл не очень любит знакомиться с новыми людьми.

— Прелестно.

— Так ты англичанка? Или американка? — спросил Винсент, меняя тему.

— Американка.

— А та девушка, с которой я тебя видел, она…

— Сестра, — медленно протянула я. — Ты что, шпионил за мной?

— Две такие привлекательные девушки появились вдруг откуда-то… как ты думаешь, мог я это не заметить?

Волна радостного удовольствия прокатилась по моему телу от этих слов. Значит, он счел меня привлекательной. Но и Джорджию тоже, напомнила я себе. Волна растаяла.