Марине
Тверская земля с ее далью и рекамиДо боли похожа на псковский пейзаж.Где осень – ветрами озвученный реквием.А лес, словно вставленный в небо витраж.
Когда приезжал Александр Сергеич,Устав от столицы, в тверские места,Обиды свои почитал он за мелочь,И душу лечила от бед красота.
Старинный Торжок, тихий домик Олениных.И вечно желанный Берновский уют:Крыльцо, утопавшее в радостной зелени,И грустно заросший кувшинками пруд.
И все ему по сердцу было в Бернове:Старинная зала и вид из окна…
Белеют листы и перо наготове.И слышно, как входит к нему тишина.
2001Посвящения
* * *
«Как важно вовремя успеть сказать кому-то слово доброе»
«Я все с тобой могу осилить…»
Ане
Я все с тобой могу осилитьИ все могу преодолеть.Лишь не смогу забыть Россию,Вдали от дома умереть.
Как ни прекрасна здесь природа,И сколько б ни было друзей,Хочу домой.И час исходаНеотвратим в судьбе моей.
Когда вернемся мы обратноВ свои российские дела,Я знаю, что ты будешь радаНе меньше, чем уже была.
Но вдруг однажды к нам обоимПридет во сне Иерусалим…И, если мы чего-то стоим,Мы в то же утро улетим.
И, окунувшись в жаркий полдень,Сойдем в библейскую страну.И все, что было с нами, – вспомним.И грусть воспримем, как вину.
1999«Я лишь теперь, на склоне лет…»
Марине
Я лишь теперь, на склоне лет,Истосковался о минувшем.Но к прошлому возврата нет,Как нет покоя нашим душам.
Да и какой сейчас покой,Когда в нас каждый миг тревожен.Несправедливостью людскойОн в нас безжалостно низложен.
Прости, что столько долгих летМы жили на широтах разных.Но ты была во мне, как свет,Не дав душе моей угаснуть.
И как бы ни были крутыМои дороги, чья-то ярость, —Я помнил – есть на свете ты.И всё плохое забывалось.
1993«Я не знаю, много ль мне осталось…»
Наташе
Я не знаю, много ль мне осталось…Знаю – долгой не бывает старость.
Впрочем, сколько ни живи на свете,Что-то продолжать придется детям.
Например, вернуть друзей забытых,Что погрязли в славе иль обидах.
Дать понять врагам, что не простил их.Я при жизни это был не в силах, —
То ли доброта моя мешала,То ли гнев мой побеждала жалость…
Я не знаю, сколько мне осталось.Лишь бы не нашла меня усталость —
От друзей, от жизни, от работы.Чтоб всегда еще хотелось что-то.
1998Яблоко
Зурабу Церетели
Адам и Ева были так наивныИ так чисты в желаниях своих,Как непорочны перед небом ливни,Когда земля благословляет их.
Всё начиналось с яблока и Змея.Былые годы стали вдруг пусты…И, поразив рай красотой своею,Сошла на землю жрица красоты.
Всё начиналось горестно и трудно —С греховной и таинственной любви.Но жизнь явилась как начало чудаИ отдала им радости свои.
Спасибо Змею за его коварство,За искушенье вдоволь и чуть-чуть…На все века – и поражай, и властвуй,Прекрасная греховность наших чувств.
В нас нет стыда, когда любовь во имяВолшебных чар и радости людской.И в наших генах буйствует понынеЗемная страсть, сменившая покой.
И мы уходим в древний мир преданий,В метафоры пророческих камней.И, не боясь вины и оправданий,Чужую жизнь мы чувствуем своей.
2003«Я сбросил четверть века…»
Алексею Пьянову
Я сбросил четверть века,Как сбрасывают вес.Луч из созвездья ВегаКо мне сошел с небес.И высветил те годы,Что минули давно,Где жили мы вольготно,И честно, и грешно.Еще в стране порядокИ дальние друзьяДушою с нами рядом,Как им теперь нельзя.Еще у нефти с газомВ хозяевах – страна.И нет гробов с Кавказа,И не в чести шпана.Еще читают книгиВ трамваях и метро.И не сорвались в крикеНи совесть, ни добро.Как жаль, что всё распалось..И братская земляТеперь в крови и залпах.И надо жить с нуля.И все мои потери,И горести твоиУже стучатся в двериС угрозой: «Отвори!»Я сбросил четверть векаИ ощутил себяАзартным человеком,Сорвавшимся с седла.
2001«Нелегко нам расставаться с прошлым…»
Иосифу Кобзону
Нелегко нам расставаться с прошлым,Но стучит грядущее в окно.То, что мир и пережил, и прожил, —Музыкой твоей освящено.
Жизнь спешит… Но не спеши, Иосиф.Ведь душа по-прежнему парит.Твой сентябрь, как Болдинская осень,Где талант бессмертие творит.
Ты сейчас на царственной вершине.Это только избранным дано.То добро, что люди совершили, —Музыкой твоей освящено.
Вот уже дожди заморосили.Но земле к лицу янтарный цвет.Без тебя нет песен у России.А без песен и России нет.
1997«Возраст никуда уже не денешь…»
Николаю Сличенко
Возраст никуда уже не денешь.Ни продать его, ни подарить.Нет такого бартера и денег,Чтоб вернуть утраченную прыть.
Не считаю прожитые годы.Возраст – состояние души.Правда, ломит спину в непогодуИ пешком не мерю этажи.
Но когда искусство призывает —В наших душах вспыхивает свет.Кто тебе тогда года считает…Возраста у вдохновенья нет.
1999Крест одиночества
Илье Глазунову
В художнике превыше страсти долг,А жизнь на грани радости и боли.Но чтобы голос Неба не умолк,Душа не может пребывать в неволе.
Твой перекресток – словно тень Креста.Пойдешь налево – поминай как звали.Пойдешь направо – гиблые места.А позади молчание развалин.
Но ты остался возле алтаря.И кто-то шепчет: «Божий раб в опале…»Другие, ничего не говоря,Тебя давно на том Кресте распяли.
Минует жизнь… И ты сойдешь с Креста,Чтоб снова жить неистово в грядущем.И кровь твоя с последнего холстаНезримо будет капать в наши души.
В художнике превыше страсти долг.Превыше славы – к славе той дорога.Но чтобы голос Неба не умолк,Душа должна возвыситься до Бога.
1992Гадание на книге
Анатолию Алексину
Гадаю по книге поэта…Страницу открыв наугад,Вхожу в чье-то горькое летоИ в чей-то измученный взгляд.
Мне грустно от этих страданий,От боли, идущей с лица.И я, позабыв о гаданье,Читаю стихи до конца.
И вновь открываю страницу,Чтоб сверить с судьбою своейЛетящую в прошлое птицуСреди догоревших огней.
Гадаю по книге поэта,А кажется – просто идуПо улице, вставшей из света,Хранящей ночную звезду.
По жизни, ушедшей куда-то,И памяти долгой о ней.Иду, как всегда, виноватоПо горестям мамы моей.
И весь я отныне разгадан,Открыт, как вдали облака.Иду от восходов к закатам,Пока не погаснет строка.
2000«Ты любил писать красивых женщин…»
Александру Шилову
Ты любил писать красивых женщин,Может, даже больше, чем пейзаж,Где роса нанизана, как жемчуг…И в восторге кисть и карандаш.И не тем ли дорого искусство,Что с былым не порывает нить,Говоря то радостно, то грустноОбо всем, что не дано забыть?
И о том, как мучился художникВозле молчаливого холста,Чтобы, пересилив невозможность,Восходила к людям красота.
Сколько ты воспел красивых женщин!Сколько их тебя еще томят…Если даже суждено обжечься,Жизнь отдашь тыЗа весенний взгляд.
Потому что в каждый женский образТы влюблялся, словно в первый раз.Буйство красок – как нежданный возглас,Как восторг, что никогда не гас.
Всё минует…Но твою влюбленностьГениально сберегут холсты.И войдут в бессмертье поименноВсе,Кого запомнил кистью ты.
2001«Говорят, при рожденьи любому из нас…»
Владимиру Суслову
Говорят, при рожденьи любому из насУготована участь своя.Кто-то взял у отца синеву его глазИ умчал с ней в чужие края.
Кто-то добрым характером в маму пошел.Но не в славе теперь доброта.Как бы ни был наш путь и тернист, и тяжел, —Все равно жизнь – всегда высота.
Уготована каждому участь своя.Я о милости Бога молю,Чтоб в России не гибли ничьи сыновья.Не скатилась надежда к нулю.
Будьте счастливы, люди, во веки веков,Если даже все будни круты.Отболят наши души от новых оков,От позорных оков нищеты.
2003«Кто на Западе не издан…»