Таким образом, если наверху мы встречали препятствия неосязаемые и отвлеченные, то внизу наталкивались на неисчислимое количество вполне осязаемых и конкретных трудностей. Такие трудности в военное время обычно разрешаются применением чрезвычайных полномочий, созданных специально для таких случаев. Но от нас, «новичков», требовали, чтобы мы справлялись с трудностями, не имея ровно никаких полномочий. Для всякого самого простого дела нам нужно было сперва уговорить английское правительство издать соответствующее распоряжение — даже для того, чтобы очистить поле, получить поездной состав, занять дом под штаб квартиру.
В борьбе со всеми этими трудностями «Джонни-новички» не встречали поддержки со стороны того человека, который дал им эту кличку, — со стороны заместителя начальника штаба, еще не существующего, но имеющего быть верховного главнокомандующего. Генерал-майор Баркер числился офицером американской армии, но американцем уже не был. Его национальная принадлежность растворилась в его интернациональной должности сотрудника англо-американского штаба. Теоретически КОССАК не подчинялся ни английскому правительству, ни правительству США, а только обоим вместе.
Препятствия, вставшие перед Деверсом, было бы нелегко преодолевать в любой атмосфере. Но пока он дожидался появления на свет из недр КОССАКа пресловутого тактического плана, в нем стало укрепляться подозрение, что именно с атмосферой что-то неладно. Это его больше всего тревожило. Первые неудачи, допустим, можно было объяснить объективными трудностями; но проходили дни, проходили недели — и по-прежнему ничего не было сделано. Англичане создавали в помощь ему комитеты, но от этих комитетов ничего не происходило, кроме новых комитетов. Комитеты, комитеты, комитеты — они росли, как крапива, плодились, как кролики, а под конец стали делиться, как амебы. И чем больше было комитетов, тем меньше было толку. А между тем нельзя сказать, чтобы наши союзники ни на что другое не были способны. Так говорить мог бы только заядлый англофоб.
Мы видели вокруг достаточно фактов, доказывающих, что англичане могут работать, если захотят. Офицеры, с которыми нам приходилось иметь дело, были, как правило, очень неглупые и знающие люди. И опыта в военном деле у них было больше, чем у нас. У них было больше опыта, и работали они не где-нибудь, а в Англии.
Англия — это страна, в которой есть порядок, даже в военное время. Англичане показали, что, при всей своей приверженности к старым традициям, они умеют быстро приспосабливаться к новой обстановке. Когда Англия оказалась под угрозой нападения с воздуха, она буквально за одни сутки создала противовоздушную оборону — с поясами зенитной обороны, всегда в боевой готовности, со сложной сетью радиолокационных установок. Это было колоссальным достижением — и техническим и организационным. Когда в Лондоне запылали пожары, его пожарное управление за один месяц довело численность своих кадров с нескольких тысяч до тридцати тысяч, переоборудовало такси в пожарные машины и успешно работало с прерванной телефонной связью и разрушенной водопроводной сетью. Англия выпускала лучшие в мире военные самолеты и строила их под обстрелом на только что эвакуированных заводах. Ее адмиралтейство создало противолодочный флот, технически совершенный, очень маневренный, в высшей степени активный.
Были и другие, совсем уже недавние, свидетельства уменья англичан работать. Англо-американское вторжение в Африку снаряжалось на Британских островах. Времени для подготовки было в обрез, и все же вторжение началось в назначенный срок.
А теперь нам предстояло в той же Англии, совместно с теми же англичанами, готовить не в пример более важную операцию. Германская армия, все еще не разбитая, ждала нас по ту сторону Ла-Манша. Германская промышленность все еще не была разрушена — она даже становилась все более мощной, по мере того как немецкий удав переваривал промышленность тех стран, которые он сперва раздавил, а затем проглотил. Союзный флот, при всей своей мощи, с трудом охранял морские пути — те пути, по которым должны были пройти все американские армии — еще до того, как они начнут готовиться к началу военных действий. Вторжение стало исторической необходимостью, это носилось в воздухе. И вот в ответ на зов истории англичане разводили бесконечные разговоры — и всегда разговоры о трудностях, никогда о том, что можно сделать. Бороться с их инертностью было все равно, что упражняться в боксе с мешком, набитым мокрым навозом. Он, пожалуй, слегка покачнется, он поддастся под кулаком, но едва отнимешь руку, как впадина заполнится, и все опять станет, как было. Только ты сам испачкался в грязи.
Предпосылка была ясна: англичане умеют работать так, чтобы получался толк. Вывод был столь же ясен: если толку не получается, — значит, они сами этого не хотят. Не прожив еще и месяца в Лондоне, мы уже столько раз натыкались на деревья, что поняли, наконец, что мы в лесу. Даже не просто в лесу, а в непролазной чаще, — и этой непролазной чащей было явное нежелание англичан сотрудничать с нами.
Вскоре мы уже могли составить перечень всех способов совать нам палки в колеса. В общем, рецепт был таков:
— Выставлять заранее проработанные возражения против всякой меры, предложенной нами и направленной к тому, чтобы ускорить подготовку. Англичане так обстоятельно продумывали наперед заседания своих комитетов, что на каждый пункт у них был миллион поправок, — и все их, одну за другой, нужно было отвести, иначе сводилось на нет и главное.
— Выпускать против нас особенно красноречивых офицеров, которые умели излагать и развивать свои положения лучше, чем американцы. Американские кадровые офицеры, как правило, не столь искушены в парламентской процедуре и не обладают таким уменьем вести дебаты, как их английские антагонисты.
— Бить нас рангом. Наши возможности в этом смысле были ограничены, мы по штату могли иметь лишь некоторое определенное число генералов, полковников, подполковников и так далее. Весьма показательно, что при любых переговорах американскому представителю противостоял английский офицер, старший по рангу. Если же при первом свидании оба были равны, то ко второму англичанин успевал получить повышение или его заменяли другим, старшим по рангу.
— Проделывать разные манипуляции с повесткой дня. Например, вводить в нее где-нибудь в самом конце и в самой безобидной форме какой-нибудь важный вопрос, от решения которого многое зависело. Расчет строился на том, что у американцев не будет времени изучить и обсудить повестку до заседания. Повестки раздавались в последнюю минуту. Иногда этот вопрос ставился уже на самом заседании, после целых часов утомительной дискуссии. И в том и в другом случае его касались вскользь, между прочим, а в протокол заседания все это заносилось как обязательное для обеих сторон решение, принятое единогласно. Это повторялось так часто, что стало, по американской военной терминологии, "стандартной процедурой".
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});