Читать интересную книгу Время собирать камни. Том 2 - Михайловский Александр

Он смерил собеседника взглядом и на несколько секунд замолчал, глядя в окно. Затем продолжил:

– Сейчас мы видим свою задачу в том, чтобы затоптать все искры братоубийственной войны и перейти к обустройству России. Ибо состояние дел в российской провинции небрежением последнего царя достигло катастрофического уровня. Нищета, голод, болезни, младенческая смертность такая, что в возрасте до года умирают двое из трех новорожденных. А наркомат – министерство – здравоохранения впервые появился только в правительстве товарища Сталина. А до этого всем было наплевать, чем болеют и отчего умирают русские люди. Так что спасаем мы этих, в общем-то, никчемных, исторических персонажей не из жалости. Нет, этот шаг сугубо политический, и он должен показать всем, что проскрипционных списков и массовой резни не будет. Конечно, многие деятели предыдущих режимов и люди из их окружения, по нашим понятиям, совершили государственные преступления. Например, деятели из Военно-промышленного комитета, проворачивавшие во время войны многомиллионные мошеннические контракты на поставку оружия и снаряжения, или Великий Князь Николай Николаевич-младший, подчинивший русскую армию французскому генеральному штабу. За каждое из этих деяний заплатили кровью сотни тысяч и миллионы русских солдат, и будет справедливо, если после открытого гласного процесса этих деятелей приговорят к заслуженному наказанию. А если в присяжные посадить безутешных вдов и сирот, родителей, потерявших на фронте своих детей, безруких и безногих инвалидов – то этим кадрам не поможет ни один адвокат. Если есть преступление, за него должно быть и наказание.

– Я подумаю над вашими словами, господин поручик, – сказал контр-адмирал. – А теперь позвольте откланяться… – Пилкин чуть заметно улыбнулся. – И спасибо вам за познавательную беседу.

15 (2) октября 1917 года. 18:45. Могилев. Ставка Главковерха.

Полковник Бережной и генерал Бонч-Бруевич.

Генерал-лейтенант Николай Николаевич Духонин смотрел на прибывших представителей нового правительства России усталыми, красными от бессонницы глазами.

– Итак, господа, что вы от меня хотите? – тихим, словно плачущим голосом, спросил он у них. – Я, в конце концов, не тюремщик, и не мне решать, как поступить с генералами, арестованными по решению предыдущего правительства. А у меня и своих забот хватает… Вы ведь, Михаил Дмитриевич, сами совсем недавно исполняли обязанности командующего фронтом, и знаете, в каком плачевном состоянии находится дисциплина в войсках. Причем не только среди нижних чинов. Многие офицеры позабыли о своих прямых обязанностях, и несут службу спустя рукава. Ума не приложу, как можно командовать фронтом в таких условиях. Ведь достаточно одного нажима германцев – и все побегут как зайцы. Воевать никто не хочет.

– Я прекрасно понимаю вас, Николай Николаевич, – тихо сказал генерал Бонч-Бруевич, – но ведь нельзя опускать руки. Россия должна выйти из этой проклятой войны, но так, чтобы не потерять лицо и территории. Новое правительство большевиков рассчитывает, что ему удастся заключить мир с кайзером именно на таких условиях.

– Чтобы заключить почетный мир, Михаил Дмитриевич, надо добиться хотя бы нескольких крупных побед над германцами, – ответил Духонин. – А мы пока ничем таким похвастаться не можем. Так что новому правительству будет очень трудно вести переговоры с командованием германских вооруженных сил.

– Николай Николаевич, – вмешался в разговор полковник Бережной, – не все так плохо. Вы, наверное, еще не знаете, что несколько дней назад при попытке высадиться на острове Эзель был наголову разгромлен германский десантный корпус. Если исходить из его штатной численности в двадцать шесть тысяч штыков, и вычесть одну тысячу сто пятнадцать пленных, то можно сделать вывод, что это германское соединение было практически полностью уничтожено. Кроме того, германский флот потерял там же несколько крупных кораблей, включая линейный крейсер «Мольтке» и несколько новейших легких крейсеров типа «Кенигсберг II». В настоящий момент железнодорожные узлы противника на восточном направлении и его военно-морские базы на Балтике подвергаются бомбардировкам с воздуха. По сообщениям нашей воздушной разведки, восточнее Одера разрушены все железнодорожные мосты через реки Висла, Неман, Сан… Инфраструктура снабжения немецких войск нарушена, и противник уже испытывает на фронте нехватку боеприпасов и продовольствия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Все именно так, Николай Николаевич, – подтвердил генерал Бонч-Бруевич, – полковник Бережной сам принимал участие разгроме германского десанта на Эзеле.

– Вот даже как?! – генерал Духонин удивленно приподнял одну бровь. – Так вы, господин полковник – простите, не знаю вашего имени-отчества – из той самой неизвестно откуда взявшейся эскадры, о которой и до нас уже дошли слухи? Как же вам удалось победить германский флот? Ведь перед вами был сильный и опасный противник…

– Господин генерал, – козырнул полковник Бережной, – позвольте представиться: полковник Сил Специального Назначения Главного Разведывательного Управления Главного Штаба Бережной Вячеслав Николаевич… И Михаил Дмитриевич мне сильно польстил. Главными в том деле были моряки во главе с контр-адмиралом Виктором Сергеевичем Ларионовым. А секрет победы, скажу я вам, был прост: командующий отдал взвешенный и абсолютно верный приказ, а его подчиненные – от командиров кораблей до последнего матроса – выполнили его распоряжение безукоризненно и с полной самоотдачей. Кроме того, наша боевая техника была сильнее германской, а наши бойцы были лучше подготовлены, чем немецкие моряки и десантники. Вот и получилось, что это не они были опасны для нас, но мы для них.

– Вячеслав Николаевич, – вздохнул Духонин, – к сожалению, не всегда успех сражения заключается в технике и подготовке. Сейчас, в отличие от 1915 года, у нас достаточно и оружия, и боеприпасов. И люди научились воевать. Вот только не хотят они это делать. Моральный дух в войсках крайне низкий. Дело доходит до братания с германцами.

– Мы прекрасно знаем, что происходит у вас на фронте, Николай Николаевич, – сказал генерал Бонч-Бруевич, – поэтому мы и считаем, что мир нужен, и чем быстрее, тем лучше. Четвертая волна мобилизации была уже явной ошибкой. Кроме того, нам необходимо забрать с собой в Петроград тех господ генералов, которые во главе с бывшим главковерхом Лавром Георгиевичем Корниловым попытались летом выступить против правительства Керенского. Требуется тщательно разобраться, что подвигло их на мятеж против законной власти. Одно дело, если это был просто необдуманный поступок офицера-патриота, желающего восстановить дисциплину и порядок в войсках… а если что-то другое – например, попытка установить военную диктатуру? К тому же во всем происходящем замечены следы и иностранной агентуры…

– Я не думаю, чтобы офицеры или генералы из окружения генерала Корнилова были связаны с германской разведкой, – осторожно сказал Духонин.

– Николай Николаевич, кроме германской, в мире существуют и другие разведки, – ответил ему полковник Бережной. – Наши «союзники» по Антанте давно активно вмешиваются во внутренние дела России. И чем дальше, тем бесцеремонней. Они уже поделили нашу страну на сферы влияния, словно какую-то африканскую колонию. Господин генерал, мне ли вам рассказывать об этом – ведь вы в свое время тоже курировали вопросы разведки, и кое-что знаете о том, что собой представляют наши «союзники»… А насчет генерала Корнилова – так британский след в его авантюре просматривается весьма зримо. Впрочем, чтобы выяснить все обстоятельства этого дела, нам и нужно побеседовать со всеми его фигурантами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Да, Николай Николаевич, – вступил в разговор генерал Бонч-Бруевич, – я попрошу выдать предписание на перевод всех арестованных, содержащихся в Быховской тюрьме, в Петроград.

– Господа, – развел руками генерал Духонин, – я, как человек военный и привыкший выполнять приказы, готов отдать соответствующее предписание. Только мне хотелось бы получить от вас обещание, что разбирательство с арестованными генералами будет беспристрастным и справедливым. И что невиновные не будут подвергнуты самосуду толпы.