Лейб-медику Евгению Боткину после недолгих сборов торжественно вручили экс-царевича Алексея и отправили их вперед в сопровождении двух спецназовцев. Не дай Бог этот несчастный ребенок где-нибудь споткнется или упадет с железнодорожной насыпи. Любая травма в такой напряженной ситуации может стать смертельно опасной. Вместе с ними отправили и лейб-повара, который в данный момент лишь мешал сборам.
За исключением Татьяны, деловито собирающей в узлы самое необходимое, помогая матери и горничной, царевны метались по вагону, хватая то одну, то другую памятную безделушку. Но вот через один путь от них по направлению к выходной стрелке на Пермь пропыхтел паровоз, и поручик Бесоев сказал контр-адмиралу Пилкину: «Все, пора… Уходим!» – и тот, уже зная, как нежелательно и опасно для Романовых задерживаться в Екатеринбурге, увлек за собой бывшего императора, следом за которым, собрав вокруг себя растерянных дочерей, двинулась и бывшая императрица.
19 (06) октября 1917 года, 01:35. Спецпоезд, перегон Екатеринбург-Кузино, направление на Пермь.
Бывший царь, а ныне гражданин Николай Александрович Романов и его семейство.
Колеса вагона прогрохотали по выходной стрелке станции, потом позади осталась пассажирская станция Екатеринбург-I, и спецпоезд умчался в ночь. Впереди – Пермь, Вятка, Вологда, Волхов и Питер; еще четыре дня пути. Позади остался Екатеринбург, дом инженера Ипатьева, штабс-капитан Кудреватов, ставший богаче на сотню рублей золотом, труп комиссара Панкратова и двадцать спящих глубоким сном солдат конвойной команды. Придут в себя они через двое суток, когда спецпоезд будет уже подъезжать к Вологде. Даже по-собачьи преданный Свердлову Уралсовет теперь ничего не сможет предпринять. А вот «город Екатерины» в самом ближайшем будущем достанет длинная и беспощадная рука Красной Гвардии – она вышибет мозги из голов преступников, дорвавшихся до власти. Юровский, Голощекин и его подельники умоются кровавыми слезами…
А сейчас все царское семейство, едва пришедшее в себя после последних бурных событий, собрали в штабном вагоне вместе со своей свитой, чтобы выслушать краткую вводную. Трогательная картина маслом: Алексей прижался к хмурому отцу, цесаревны, настороженно озираясь, собрались в кружок вокруг Александры Федоровны (сейчас они, правда, уже не столь испуганно смотрят на бойцов специального назначения, ведь те успели снять большую часть снаряжения и смыть свой устрашающий боевой грим).
«А ведь мои орлы – настоящие красавцы, – подумал про себя старший лейтенант Бесоев, – среди них нет ни слишком худых, ни слишком полных, да и накачаны они в меру, а не до полного безобразия, как этот анаболический мутант Шварц. Лица у ребят не тянут на тупых солдафонов, нормальные такие лица. В нашей службе тупых не держат: боец должен быть начитан, изобретателен и остроумен. Эти свойства помогают не только в охоте за девичьими сердцами, но и при нанесении противнику максимального ущерба минимальными силами. Недаром цесаревны стреляют глазками, бросая на бойцов любопытные взгляды. Такая идиллия, что аж слеза пробивает… Но не все так просто. Ведь члены этого святого семейства были, как ни крути, виновниками всех бед, произошедших с Россией. Стоила ли эта их вина Ипатьевского подвала и Ганиной Ямы? Об уровне персональной вины бывших царя с царицы во всех бедах Государства Российского можно долго и красиво спорить. Но вот в чем, кроме происхождения, виновны их дети, а также чем оправдать убийство слуг, которые всего лишь честно делали свою работу? Стоп. С гешефтмахерами от революции разберутся другие люди, и никто не позавидует тому же Свердлову, Троцкому и их подельникам. Или я не знаю товарищей, которые уже взялись за это дело? Сейчас же нам надо окончательно взять под контроль царское семейство, чтобы они у меня из вагонных окон по дороге не сигали…»
Старший лейтенант посмотрел на контр-адмирала Пилкина.
– Владимир Константинович, – сказал он, – будьте добры, объясните Николаю Александровичу все происходящее. Если будут вопросы, я постараюсь на них ответить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Все взгляды, как бывших августейших особ, так и их слуг, снова были направлены на затянутую в мундир фигуру контр-адмирала. Стояла пронзительная тишина. Не хватало только барабанного боя и крика капельмейстера: «Смертельный номер! Женщин, детей и нервных просим выйти!» Венценосные супруги и чада и домочадцы смотрели на него с надеждой, что сейчас им объявят о блестяще удавшемся монархическом заговоре. На бледном лице Александры Федоровны читалось страстное желание снова оказаться в Зимнем, в окружении свиты и лакеев в шитых золотом ливреях…
Но эта надежда рассеялась как дым, когда контр-адмирал произнес свои первые слова:
– Ваши Императорские Величества и Высочества, Сейчас мы направляемся в Петроград, где вас с надеждой и нетерпением ждут Великий Князь Михаил Александрович с супругой.
Наибольшее разочарование от этих слов появилось на лице Александры Федоровны.
– А как же… – начала она капризным тоном, выпятив нижнюю губу (ну чисто Алиса Фрейндлих). Старые привычки стремительно возвращались к бывшей императрице, едва она убедилась, что их не будут немедленно убивать.
– Вы хотели сказать: «трон или заграница»? – продолжил ее мысль старший лейтенант Бесоев. – Извините, ни первое, ни второе вам не грозит. Монархия как форма правления в России уже не возродится. А за границей вас никто из близких родственников видеть не желает. Даже ваши британские кузены. Владимир Константинович, объясните, пожалуйста, что произошло в Петрограде и какова нынче политика партии и правительства. Нашей партии, – добавил Бесоев, выразительно посмотрев на адмирала Пилкина.
Конец ознакомительного фрагмента.