Читать интересную книгу Проданная замуж - Самим Али

— Мена, приведи Салима вниз, когда будешь идти есть.

— Кто такой Салим? — спросила я.

— Он наш младший брат. Этим летом он пойдет в садик, — отозвалась от дверного проема Мена. — Он рядом. Давай ты переоденешься, и мы отведем его вниз.

— Рядом? В комнате Сайбера, правильно?

Она кивнула.

— И сколько Сайберу лет?

— Двенадцать, он на два года старше меня, — ответила Мена. Она подошла к кровати и стала выбирать из кучи одежду. — Давай скорее, я помогу тебе переодеться.

Я сняла платье, свернула его и положила на кровать, а потом с помощью Мены надела то, что она мне протянула. Я никогда еще не ходила в таком наряде и ощущала себя непривычно. Одежда выглядела нарядно — ярко-оранжевое платье и такого же цвета штаны. Мена повязала мне волосы шарфом. На дверце шкафа было зеркало, и я взглянула на свое отражение в нем. Неужели это я? Я теперь больше походила на мать и сестер, и от этого мне стало немного уютнее. Однако от шершавой ткани чесалась кожа, а длинные рукава и штаны мешали.

— Нормально? — Мена неуверенно улыбнулась, будто хотела, чтобы мне понравился новый наряд, хотя бы ради нее.

— Кажется, все в порядке. — Я заставила себя слабо улыбнуться в ответ.

Мена вышла из комнаты, открыла дверь в соседнюю спальню и привела Салима, маленького мальчика, которого я видела внизу.

— Это твоя сестра Сэм, — сказала Мена, и Салим молча посмотрел на меня.

— Привет, — с улыбкой обратилась я к брату, и он едва заметно улыбнулся в ответ.

Мена потрепала его по голове, и они стали спускаться по лестнице. Я шла следом, осторожно переступая со ступеньки на ступеньку, потому что платье было настолько длинным, что я боялась запутаться в нем и упасть.

Когда мы добрались до кухни, я спросила у Мены, где уборная. Она показала на заднюю дверь.

— Там.

Туалет на улице? Я была в ужасе. В саду, где тебя все видят? Мена заметила мою реакцию и повела меня во двор; я запнулась на пороге, но, к моему невыразимому облегчению, Мена указала на дверь рядом с той, через которую мы только что прошли.

— Здесь, — сказала она. — Торопись, ужин уже готов.

Я осторожно толкнула дверь, которая распахнулась со страшным скрипом, и заглянула внутрь. Было темно, и плохо пахло; рядом с дальней стеной я разглядела унитаз. Я шагнула в холодную комнату и попыталась найти выключатель, ощупывая стену. Я тотчас отдернула руку, потому что стена оказалась влажной и липкой.

— Ну давай же, — поторопила Мена.

Сквозь маленькое окно пробивался слабый луч света; придется обойтись этим.

Закончив свои дела, я закрыла за собой дверь и вздрогнула — но не только от холода.

— Где можно помыть руки?

— Внутри, — ответила Мена.

Вернувшись в теплую кухню, я подставила руки под холодную воду. Ханиф, занятая тарелками и столовыми приборами, окинула меня взглядом с ног до головы, а потом что-то сказала Мене. Я пожалела, что она говорит не по-английски и я не могу ее понять, но Мена перевела.

— Она сказала, что теперь ты выглядишь хорошо. — И обе улыбнулись мне.

Но я не чувствовала себя хорошо. Не было мыла, которым я могла бы смыть с рук неприятное ощущение от липких стен в туалете, штаны были слишком широкими в поясе, и мне постоянно приходилось их подтягивать. Мне было очень неуютно.

Мена разговаривала с Ханиф, поэтому я принялась искать, чем можно высушить руки. Ничего подходящего не было видно, и я быстро вытерла руки об одежду. Я окинула взглядом кухню; столешница была засыпана мукой, заставлена банками и мисками. Печка была включена, и на ней кипело несколько огромных кастрюль, а сверху плавало что-то пригоревшее.

— Верно, — сказала Мена. — Пора есть.

Сестра вручила мне тарелку.

— Делай, как я, — обратилась она ко мне.

Сначала она взяла что-то, по виду напоминавшее оладью, из горки рядом с плитой, потом Ханиф что-то зачерпнула из кастрюли.

— Это курятина, — объяснила Мена.

Я проделала то же самое, сказав Ханиф вежливо «спасибо», когда та положила мне порцию, чем очень ее рассмешила.

Мы с Меной пошли в комнату, в которой я еще не была. Как только мы вошли, мне ударил в нос какой-то мощный запах, который я не могла узнать. Больше всего мне это напоминало запах шерсти Джета в дождливую погоду или влажных листьев, по кучам которых мы бегали в Чейзе. Мне захотелось повернуться и выйти. Но Мена прошла вглубь комнаты, и, поскольку мы уехали из детского дома до обеда и я очень проголодалась, я последовала за сестрой.

Комната была почти такой же холодной, как и туалет на улице, но тут по крайней мере был свет, который включила Мена. Мы сели на единственный в комнате предмет мебели — черное, очень рыхлое канапе — и поставили тарелки на колени. В детском доме мы всегда ели за столом, а потому я не была уверена, что смогу справиться, и решила посмотреть, как будет действовать Мена.

Мена поставила тарелку на колени, оторвала кусочек оладьи, обмакнула его в соус и съела.

— Чего ты ждешь? — пробормотала она с набитым ртом.

— А как есть? — спросила я. — Где ножи и вилки?

— Просто бери роти руками, отламывай кусочек и зачерпывай им еду. Смотри, вот так. — С этими словами Мена отправила в рот очередную порцию еды, собранную оладьей. — М-м, — одобрительно промычала она.

Я взяла роти, оторвала кусочек, как делала Мена, макнула им в куриный соус и положила в рот.

Ой! Было такое ощущение, что я проглотила огонь. Мое лицо внезапно залилось краской, и захотелось немедленно избавиться от ужасного вкуса во рту, но, поскольку я старалась хорошо себя вести, я не выплюнула еду на пол. Я отчаянно замахала руками. Мена, увидев это, вскочила на ноги и с криком:

— Я принесу воды! — выбежала прочь.

Мне как раз удалось глотнуть, когда Мена вернулась с чашкой в руках; я выхватила у нее чашку и залпом выпила всю воду.

— Ух! — произнесла я. — Что это было? Я не могу это есть.

До меня донесся смех: Тара и Ханиф пришли за Меной, чтобы посмотреть, что тут за шум, и теперь потешались надо мной.

— Это карри, — сказала Мена.

Я никогда не ела ничего подобного. Я привыкла к еде, которой нас всех кормили в детском доме, такой как сосиски или рагу. И картошка фри — я любила картошку фри.

Ханиф и Тара обменялись какими-то фразами и вернулись в кухню.

— Что они сказали? — спросила я Мену. Мне жутко не нравилось, что я не понимаю, о чем говорят, — мне казалось, что говорят обо мне.

Я оказалась права. Мена, потупив взгляд, сказала:

— Они говорят, что не знают, что еще тебе приготовить, поэтому тебе придется привыкать к этому.

— Но мне это не нравится! Разве нет ничего другого?

Мои губы, казалось, горели; я осторожно прикоснулась к ним.

— Нет, ничего другого нет. Я понимаю, что тебе не нравится, — сказала Мена, а потом вздохнула: — Послушай, ешь только роти, не макай ее в карри.

Я отломила от роти кусочек, на котором не было соуса, и осторожно положила в рот. Без карри вкус был лучше, немного напоминал сухую гренку.

— С этим я справлюсь, — сказала я.

— Знаешь, Сэм, тебе придется привыкнуть к этому. Не переживай, когда дают рис, есть не так уж трудно, — добавила Мена, когда я скривилась. — Но сегодня вечером я доем после тебя, хорошо? — предложила она.

Я отдала сестре соус и, пока та вычищала тарелку, думала, почему больше нет никакой еды. В детском доме всегда можно было взять хлеб с маслом, когда мы доедали то, что было в наших тарелках. Я не стала спрашивать, есть ли пудинг, — это было бы невежливо. Я замерзла, и ощущение голода не улучшало ситуацию. «Интересно, — думала я, — можно ли будет позже принять горячую ванну? Тогда мне станет лучше». Но я еще не видела ванной комнаты и не хотела бы обнаружить, что она тоже находится в саду, в темноте. Когда Мена поела, мы прошли через кухню, чтобы поставить тарелки в раковину.

Тара крикнула из комнаты, где они с матерью сидели на канапе:

— Вымой посуду!

— Хорошо, — ответила Мена.

Тетушка Пегги никогда не просила нас этого делать и не позволяла нам так друг другом командовать; она говорила, что это невежливо. Мена мыла посуду и ставила тарелки на сушку, а я стояла рядом и наблюдала. Мне нужно было, чтобы она объяснила, что вокруг нас происходит, чтобы все не казалось таким пугающим. Кроме того, я продолжала пить воду, чтобы окончательно погасить жжение по рту, которое наконец начало стихать. Закончив мыть посуду, Мена отряхнула руки, а потом вытерла их о платье.

В детском доме я привыкла следить за временем, определяя его по часам, которые висели на стене и на первом, и на втором этаже. Тогда я знала, что нужно делать дальше. Но в этом доме я пока не видела часов, а потому спросила у Мены:

— Который час?

— Не знаю, — пожав плечами, ответила сестра. — Спать еще не пора, потому что Манц пока не вернулся домой.