III
К ***
Не жду, чтоб мой земной уделБыл чужд земного тленья;Года любви я б не хотелЗабыть в бреду мгновенья.
И плачу я не над судьбойСвоей, с проклятьем схожей:Над тем, что ты грустишь со мной,Со мной, кто лишь прохожий.
1830–1831
1
К ЕЛЕНЕ
Елена! Красота твоя —Никейский челн дней отдаленных,Что мчал меж зыбей благовонныхБродяг, блужданьем утомленных,В родимые края!
В морях Скорбей я был томим,Но гиацинтовые прядиНад бледным обликом твоим,Твой голос, свойственный Наяде,Меня вернули к снам родным:К прекрасной навсегда ЭлладеИ к твоему величью, Рим!
В окне, что светит в мрак ночной,Как статуя, ты предо мнойВздымаешь лампу из агата.Психея! край твой был когда-тоОбетованною страной!
2
ДОЛИНА НИСА
Так далеко, так далеко,Что конца не видит око,Дол простерт живым ковромНа Востоке золотом.То, что там ласкает око,Все — далеко! ах, далеко!Этот дол — долина Ниса.Миф о доле сохранилсяМеж сирийцев (темен он:Смысл веками охранен);Миф — о дроте Сатаны,Миф — о крыльях Серафимов,О сердцах, тоской дробимых,О скорбях, что суждены,Ибо кратко — «Нис», а длинно —«Беспокойная долина».
Прежде мирный дол здесь был,Где никто, никто не жил.Люди на войну ушли;Звезды с хитрыми очами,Лики с мудрыми лучами,Тайну трав здесь берегли;Ими солнца луч, багрян,Дмился, приласкав тюльпан,Но потом лучи белелиВ колыбели асфоделей.
Кто несчастен, знает ныне:Нет покоя в той долине!
Елена! как твои глаза,Фиалки смотрят в небеса;И, над могилой, тучных травРоняют стебли сок отрав;За каплей капля, вдоль стволаСползает едкая смола;Деревья, мрачны и усталы,Дрожат, как волны, встретя шквалы,Как волны у седых Гебрид;И облаков покров скользитПо небу, объятому страхом;И ветры вопль ведут над прахом,И рушат тучи, как каскады,Над изгородью дымов ада;Пугает ночью серп луныНеверным светом с вышины,И солнце днем дрожит в тоскеПо всем холмам и вдалеке.
3
СТРАНА ФЕЙ
Мгла долов — тень по кручам —Лес, подобный тучам,Чьи формы брезжут странноВ слепых слезах тумана.Бессмертных лун чреда, —Всегда, — всегда, — всегда, —Меняя мутно вид,Ущерб на диск, — бежит, —Бежит, — улыбкой бледнойСвет звезд гася победно.
И, в полночь по луне, —Одна, туманней всех(Не та ль, что в вышинеВсех дольше длила бег),Нисходит — долу — долу —Свой центр клоня к престолуГоры, на снег вершин,Туман огромной сферыСкрывает, — плащ без меры, —Сон хижин и руин,И лес на всем просторе,И море, — о! и море!Всех духов, что скользят,Все существа, что спят,Вбирая полно ихВ лабиринт лучей своих,Как будто в этот срокИх сон глубок, — глубок!Им вскроет день глаза,И лунный их покровВзлетит на небесаС тяжелым севом гроз:Он стал — цепь облаковИль желтый альбатрос,И та же днем лунаИм больше не нужна,Как одеянье тайны —(Но как все чрезвычайно!)А атомы луныДнем в дождь разрешены;Не их ли мотыльки,Когда летят, легки,В лазурь, ах! для паденья(Вовек без достиженья),Во образе пыльцыПриносят образцы!
4
ОСУЖДЕННЫЙ ГОРОД
Смотри! Там Смерть воздвигла трон,Где старый город погруженНа дымном Западе в свой сон,Где добрый и злой, герой и злодейДавно сошли в страну теней.
Дворцы, палаты, башни — тамТак чужды нашим городам!Не вносят наши свой уборТак адски сумрачно в простор!Не дрогнет строй промшенных башен;Не тронет ветер с моря — пашен;И воды, в забытьи немом,Покоются печальным сном.Все те же — только небеса,Где звезд блистают диадемы;Взор дев равняем с ними все мы,Но там! там женские глазаСтоль горестны, что их сравненьеС звездой — сошло б за оскорбленье!Там ни единый луч с высотНад долгой ночью не блеснет.Лишь блеск угрюмых, скорбных водСтруится молчаливо к крышам,Змеится по зубцам и выше,По тронам, — брошенным беседкам, —Изваянным цветам и веткам, —По храмам, — башням, — по палатам, —По Вавилону — сродным скатам, —Там, где святилищ длинный ряд,Где, фризом сплетены, висятФиалки, — маски, — виноград.
Открытых храмов и гробовЗияет строй у берегов,Но все сокровища дворцов,Глаза алмазные богов,И пышный мертвецов убор —Волны не взманят: нем простор.И дрожь, увы! не шелохнетСтеклянную поверхность вод.Кто скажет: есть моря счастливей,Где ветер буйствует в порыве!С тенями слиты, башни теВисят как будто в пустоте,А с башни, что уходит в твердь,Как Исполин, вглубь смотрит Смерть.
Но что же! воздух задрожал;Зыбь на воде, — поднялся вал,Как будто, канув в глубину,Те башни двинули волну,И крыши башен налетуСоздали в небе пустоту.Теперь на водах — отблеск алый,Часы — бессильны и усталы;Когда ж, под грозный гул, во тьму,Во глубь, во глубь весь город канет,С бесчетных тронов Ад восстанетС приветствием ему,И Смерть в страну у знойных водСвой грозный трон перенесет.
5
АЙРИНА
Поет луна, звезда колдуний:— Вот полночь в сладостном Июне.Рой снов крылатых с высотыСомлел на веках Красоты,Иль на челе ее ведетВ старинных масках хоровод,И в локоны, что зыбко свисли,Он впутал облики и мысли.
Дурманный пар наитий, мглистый,Плывет от кроны золотистой.Высь башен тает, чтоб уснуть,Туманом окружая грудьКак Лета (видишь!), дремлют водыСознательно в тиши природы,Чтоб не проснуться годы, годы!Вдыхает розмарин могила;На волнах лилия почила;И ели, там и сям, в тумане,Чуть зыблясь, шепчут песню, пьяны,Дубам хмельным, но одиноким,Склоненным к пропастям глубоким.Вкусила Красота покой,Раскрыв окно на мир ночной.Айрина спит — с своей судьбой.
Лучи ей на ухо поют:«Прекрасная! зачем ты тут?Твой странен вид, — странны ресницы,Твой странен локон, что змеится.Ты, чрез моря, пришла откуда,Дубам суровым нашим — чудо?Чем ветер мнил тебе служить,Окно спеша на мглу открыть,Чтоб, сквозь него, тебе напелиТвой сон хмельной напевы елей,Качая пурпур балдахина,Как знамя, над тобой, Айрина?Прекрасная! проснись! проснись!Во имя Господа проснись!О странно, странно, как, взрастаяИ тая, ждет здесь тень цветная!»
Айрина спит. Спать мертвым тоже,Пока любивших горе гложет.Дух в летаргии длит молчанье,Пока в слезах — Воспоминанье.Но вот — две-три недели минут;Улыбки с уст унынье сдвинут.Дух, оскорблен, стряхнув истому,Прочь реет, к озеру былому,Где, меж друзей, он, в дни былые,Купался в голубой стихии;Там из травы, никем не смятой,Плетет венок, но ароматыС чела прозрачного ветрамПоют (внемлите тем словам!):«Увы! увы!» — Тоской объятый,Дух ищет прежние следыВ спокойной ясности воды;Их не найдя, летит в бездонность,В неведомую углубленность.
Айрина спит. О, если б сонГлубок мог быть, как долог он!О! только б червь не всполз на ложе!Тогда, — о, помоги ей, Боже! —Пусть навсегда сон снидет к ней,И спальня станет тем святей,А одр — печальный мавзолей!Пусть где-то в роще, древней, темной,Над ней восстанет свод огромный,Тот склеп, в чьи двери из металлаОна, дитя, кремни метала,Привыкнув тешиться, ребенком,Их отзвуком чугунно-звонким,Те двери (вход иного мира),Что, словно два крыла вампира,Вскрывались грозно, в глубь своюВбирая всю ее семью!
6