– В добрый путь! – заулыбался настоятель. – В добрый путь, служивый. Уж помолюсь, обязательно помолюсь.
На следующий день настоятель собрал прихожан.
– Ну, миновало, – сказал он, – пронесло беду стороной.
Пошли прихожане к реке колокола вытаскивать, сунулись в прорубь, а там пусто.
– Ироды, богохульники! – закричал настоятель. – Уехали, увезли. Пропали колокола!
А над рекой гулял ветер, залезал под поповские рясы, трепал мужицкие бороды и бежал дальше, рассыпаясь крупой по косогору.
«Сено, солома!»
Поняли русские после Нарвы, что с необученным войском против шведа не повоюешь. Решил Петр завести регулярную, постоянную армию. Пока нет войны, пусть солдаты занимаются ружейными приемами, привыкают к дисциплине и порядку.
Однажды Петр ехал мимо солдатских казарм. Смотрит – солдаты построены, ходить строем учатся. Рядом с солдатами идет молодой поручик, подает команды. Петр прислушался: команды какие-то необычные.
– Сено, солома! – кричит поручик. – Сено, солома!
«Что такое?» – подумал Петр. Остановил коня, присмотрелся: на ногах у солдат что-то навязано. Разглядел царь: на левой ноге сено, на правой – солома.
Офицер увидел Петра, закричал:
– Смирно!
Солдаты замерли. Подбежал поручик к царю, отдал рапорт:
– Господин бомбардир-капитан, рота поручика Вяземского хождению обучается!
– Вольно! – подал команду Петр.
Поручик царю понравился. Хотел Петр за «сено, солома» разгневаться, но теперь передумал. Спрашивает поручика Вяземского:
– Что это ты солдатам на ноги всякую дрянь навязал?
– Никак не дрянь, бомбардир-капитан, – отвечает поручик.
– Как так – не дрянь! – возражает Петр. – Солдат позоришь. Устав не знаешь.
А поручик все свое.
– Никак нет, – говорит. – Это чтобы солдатам легче учиться было. Темнота, бомбардир-капитан, никак не могут различить, где левая нога, где правая. А вот сено с соломой не путают: деревенские.
Подивился царь выдумке, усмехнулся.
А вскоре Петр принимал парад. Лучше всех шла последняя рота.
– Кто командир? – спросил Петр у генерала.
– Поручик Вяземский, – ответил генерал.
Про боярские бороды
Жили в Москве бояре Буйносов и Курносов. И род имели давний, и дома от богатства ломились, и мужиков крепостных у каждого не одна тысяча.
Но больше всего бояре гордились своими бородами. А бороды у них были большие, пушистые. У Буйносова – широкая, словно лопата, у Курносова – длинная, как лошадиный хвост.
И вдруг вышел царский указ: брить бороды. При Петре заводили на Руси новые порядки: и бороды брить приказывали, и платье иноземного образца заводить, и кофе пить, и табак курить, и многое другое.
Узнав про новый указ, Буйносов и Курносов вздыхали, охали. Бороды договорились не стричь, а чтобы царю на глаза не попадаться, решили притвориться больными. Однако вскоре сам царь о боярах вспомнил, вызвал к себе.
Стали бояре спорить, кому идти первому.
– Тебе идти, – говорит Буйносов.
– Нет, тебе, – отвечает Курносов.
Кинули жребий, досталось Буйносову.
Пришел боярин к царю, бросился в ноги.
– Не губи, государь, – просит, – не срами на старости лет!
Ползает Буйносов по полу, хватает царскую руку, пытается поцеловать.
– Встань! – крикнул Петр. – Не в бороде, боярин, ум – в голове.
А Буйносов стоит на четвереньках и все свое твердит:
– Не срами, государь.
Разозлился тогда Петр, кликнул слуг и приказал силой боярскую бороду резать.
Вернулся Буйносов к Курносову весь в слезах, держится рукой за голый подбородок, толком рассказать ничего не может.
Страшно стало Курносову идти к царю. Решил боярин бежать к Меншикову, просить совета и помощи.
– Помоги, Александр Данилыч, поговори с царем, – просит Курносов.
Долго думал Меншиков, как начать разговор с Петром. Наконец пришел и говорит:
– Государь, а что, если с бояр за бороды брать выкуп? Хоть казне польза будет.
А денег в казне как раз было мало. Подумал Петр, согласился.
Обрадовался Курносов, побежал уплатил деньги, получил медную бляху с надписью: «Деньги взяты». Надел Курносов бляху на шею, словно крест. Кто остановит, привяжется, почему бороду не остриг, он бороду приподымает и бляху показывает.
Еще больше теперь загордился Курносов, да зря. Прошел год, явились к Курносову сборщики налогов, потребовали новой уплаты.
– Как так! – возмутился Курносов. – Деньги мной уже уплачены! – И показывает медную бляху.
– Э, да этой бляхе, – говорят сборщики, – срок кончился. Плати давай за новую.
Пришлось Курносову опять платить. А через год и еще раз. Призадумался тогда Курносов, прикинул умом. Выходит, что скоро от всех курносовских богатств ничего не останется. Только одна борода и будет.
А когда пришли сборщики в третий раз, смотрят – сидит Курносов свежевыбрит, злыми глазами на сборщиков смотрит.
На следующий день Меншиков рассказал царю про курносовскую бороду. Петр рассмеялся.
– Так им, дуракам, и нужно, – сказал, – пусть к новым порядка привыкают. А насчет денег это ты, Данилыч, умно придумал. С одной курносовской бороды, поди, мундиров на целую дивизию нашили.
Чему молодые бояре за границей учились
Не успели Буйносов и Курносов забыть старые царские обиды, как тут новая. Приказал Петр собрать пятьдесят самых знатных боярских сынков и послать за границу учиться. Пришлось Буйносову и Курносову отправлять и своих сыновей.
Поднялся в боярских домах крик, плач. Бегают мамки, суетится дворня, словно и не проводы, а драка какая.
Расходилась буйносовская жена.
– Единого сына – и Бог знает куда, в иноземщину, черту в зубы, немцу в пасть! Не пущу! Не отдам!
– Цыц! – закричал Буйносов на жену. – Государев приказ, дура! В Сибирь захотела, на дыбу?
И в доме Курносова крику не меньше. И Курносову пришлось закричать на жену:
– Дура! Плетью обуха не перешибешь, от царя-супостата не уйдешь! Терпи, старая.
Через год молодые бояре вернулись. Вызвали их к царю определять на государеву службу.
– Ну, рассказывай, Буйносов, сын боярский, – потребовал Петр, – как тебе жилось за границей.
– Хорошо, государь, жилось, – отвечает Буйносов. – Народ они ласковый, дружный, не то что наши мужики – рады друг другу в бороды вцепиться.
– Ну, а чему научился?
– Многому, государь. Вместо «батюшка» – «фатер» говорить научился, вместо «матушка» – «муттер».
– Ну, а еще чему? – допытывался Петр.
– Кланяться еще, государь, научился и двойным и тройным поклоном, танцевать научился, в заморские игры играть умею.
– Да, – сказал Петр, – многому тебя научили. Ну, а как тебе за границей понравилось?
– Ух, как понравилось, государь! Хочу в Посольский приказ: уж больно мне любо за границей жить.
– Ну, а ты что скажешь? – спросил Петр молодого Курносова.
– Да что сказать, государь… Спрашивай.
– Ладно, – говорит Петр. – А скажи мне, Курносов, сын боярский, что такое есть фортификация?
– Фортификация, государь, – отвечает Курносов, – есть военная наука, имеющая целью прикрыть войска от противника. Фортификацию надобно знать каждому военному начальнику, аки свои пять пальцев.
– Дельно, – говорит Петр. – Дельно. А что такое есть лоция?
– Лоция, государь, – отвечает Курносов, – есть описание моря или реки, с указанием на оном отмелей и глубин, ветров и течений, всего того, что помехой на пути корабля может стать. Лоция, государь, первейшее, что надобно знать, берясь за дела мореходные.
– Дельно, дельно, – опять говорит Петр. – А еще чему научился?
– Да ко всему делу, государь, присматривался, – отвечает Курносов, – и как корабли строить, и как там рудное дело поставлено, и чем от болезней лечат. Ничего, спасибо голландцам и немцам. Народ они знающий, хороший народ. Только, думаю, государь, не пристало нам свое, российское хаять. Не хуже и у нас страна, и люди у нас не хуже, и добра не меньше.
– Молодец! – сказал Петр. – Оправдал, утешил. – И Петр поцеловал молодого Курносова. – А ты, – сказал Петр, обращаясь к Буйносову, – видать, как дураком был, так и остался. За границу захотел! Ишь, тебе Россия не дорога. Пошел прочь с моих глаз!
Так и остался молодой Буйносов в безызвестности. А Курносов в скором времени стал видным человеком в государстве.
Аз, буки, веди…
На Руси в то время было мало грамотных людей. Учили ребят кое-где при церквах да иногда в богатых домах имели приглашенных учителей.
При Петре в городах и посадах стали открываться школы.
Назывались школы циферными. Изучали в них грамматику, арифметику и географию.
Открыли школу и в городе Серпухове, что на пол пути между Москвой и Тулой. Приехал учитель.
Конец ознакомительного фрагмента.