– Хочешь, фокус покажу? – обратился Алексашка к Петру.
– Хочу.
Схватил Меншиков иглу и проткнул себе щеку, да так ловко, что нитку протянул, а на щеке ни кровинки.
Петр от неожиданности даже вскрикнул.
Более десяти лет прошло с того времени. Не узнать теперь Меншикова. У царя первый друг и советчик. «Александр Данилович», – почтительно величают сейчас прежнего Алексашку.
– Эй, эй! – кричит сидящий на козлах солдат.
Кони несутся во весь опор. Подбрасывают на выбоинах царский возок. Разлетается в стороны грязь.
Петр сидит молча, смотрит на спину солдата, вспоминает детство свое, игры и потешное войско.
Жил тогда Петр под Москвой, в селе Преображенском. Больше всего любил военные игры. Набрали для него ребят, привезли ружья и пушки. Только ядер настоящих не было. Стреляли пареной репой. Соберет Петр свое войско, разделит на две половины, и начинается бой. Потом считают потери: одному руку сломало, другому бок отшибло, а третьего и вовсе на тот свет отправили.
Приедут, бывало, из Москвы бояре, начнут Петра за потешные игры бранить, а он наведет на них пушку – бух! – и летит пареная репа в толстые животы и бородатые лица. Подхватят бояре полы расшитых кафтанов – и наутек. А Петр выхватит шпагу и кричит:
– Виктория! Виктория! Победа! Неприятель спину показал!
Теперь потешное войско выросло. Это два настоящих полка – Преображенский и Семеновский. Царь величает их гвардией. Вместе со всеми полки идут к Нарве, вместе месят непролазную грязь. «Как-то сейчас покажут себя старые дружки-приятели? – думает Петр. – Это тебе не с боярами воевать».
– Государь! – выводит Меншиков царя из раздумья. – Государь, Нарва видна.
Смотрит Петр. На левом крутом берегу реки Наровы стоит крепость. Кругом крепости – каменная стена. У самой реки виднеется Нарвский замок – крепость в крепости. Высоко в небо вытянулась главная башня замка – Длинный Герман.
А против Нарвы, на правом берегу Наровы, – другая крепость: Ивангород. И Ивангород обнесен неприступной стеной.
– Нелегко, государь, такую крепость воевать, – говорит Меншиков.
– Нелегко, – отвечает Петр. – А надобно. Без Нарвы нам нельзя. Без Нарвы не видать моря.
«Поговори, государь, с солдатами!»
Приехал Петр к Нарве, собрал генералов, стал спрашивать о состоянии войска.
Неловко генералам говорить царю правду. Боятся царского гнева. Докладывают генералы, что все хорошо, что войска дошли без потерь. И пушек достаточно, и ядра есть, и порох хороший.
– А как с провиантом? – спрашивает Петр.
– И провиант есть, – отвечают генералы.
– Так, – говорит Петр, а сам наклонился к Меншикову, шепчет на ухо: «Не верится мне что-то, Данилыч, иное в пути видел».
– Врут. Ей-богу, врут! – отвечает Меншиков. – Пойди поговори, государь, с солдатами.
Пошел Петр. Смотрит – солдаты стоят, ружья чистят.
– Как дела, служивые? – спрашивает Петр.
– Оно ничего, государь, Бог милостив, – отвечают солдаты.
– Ну, а народу в пути много полегло? – спрашивает Петр.
– Полегли, государь. Так ведь на то и дорога дальняя; дожди, государь, непогода.
Взглянул на солдат Петр, ничего не сказал, только дернулся тонкий, словно шило, петровский ус.
Пошел Петр дальше. Смотрит – бомбардиры возятся у пушек.
– Как дела, бомбардиры? – спрашивает Петр.
– Оно ничего, государь, Бог милостив, – отвечают бомбардиры.
– Ну, а как пушки, как порох?
Молчат пушкари, переминаются с ноги на ногу.
– Так как же порох? – переспрашивает Петр.
– Оно ничего, государь, – отвечают бомбардиры.
И снова молчат, снова переминаются с ноги на ногу.
– Что – ничего? Где обозы, где порох? – не вытерпев, закричал Петр.
– Поотстали, государь, обозы, – отвечают солдаты. – Так ведь дорога дальняя, грязь непролазная. А порох есть, государь. Как же без пороха на войну идти? Подвезут, чай, порох.
И снова дернулся петровский ус, сжались в кулаки огромные руки.
Пошел царь дальше. Смотрит – драгуны коней чистят.
– Как дела, молодцы? – спрашивает Петр.
– Оно ничего, государь, Бог милостив, – отвечают драгуны.
– А как с харчами?
– Вот с харчами разве что худо. Да оно ничего, государь, – отвечают драгуны, – народ терпит. Коней жалко.
Перекосилось от злобы петровское лицо. Понял царь, что генералы говорили неправду. Вернулся Петр в генеральскую избу, снова собрал совет.
– Как же шведа воевать будем? – заговорил царь. – Где порох, где обозы? Чего солдат в пути загубили, чем живых кормить будем? Чего брехали, правду не сказывали?!
Молчат генералы, смотрят на царя исподлобья, заговорить боятся.
Наконец встал старший по чину, Автамон Головин:
– Петр Алексеевич, не гневайся. Русский мужик вынослив. Бог милостив, уж как-нибудь.
– Дурак! – рявкнул Петр. – На Божьей милости далеко не уедешь! Пушки нужны, ядра, корм лошадям и людям. Дело оно нешутейное. Шкуру спущу, коли порядка не будет! Поняли?
И вышел, да так хватил дверью, что у генералов мурашки по спине побежали.
«Кто трусит – ступай в обоз»
Следить за осадой Нарвской крепости Петр поручил генерал-инженеру барону Галларту. В России в то время было мало знающих людей, вот и приходилось приглашать иностранцев.
Однако, приехав под Нарву, барон неохотно занимался своим делом. Галларта все раздражало: и пушек у русских мало, и кони тощи, и солдаты плохо обучены. Ходил Галларт всем недовольный и только злил Петра.
Несколько раз царь приглашал иностранного генерала пройтись вокруг крепости, осмотреть самому шведские укрепления, но Галларт все отказывался.
Тогда Петр взял лист бумаги, карандаш и пошел сам.
Шведы увидели царя, стали стрелять. Ударяются рядом с Петром шведские пули, а он ходит, чертит что-то на бумаге, делает вид, что ничего не замечает. Стыдно стало Галларту. Нехотя пошел догонять Петра.
Однако Петр ходит у самой крепости, а подойти к крепости Галларт боится. Остановился барон в безопасном месте, кричит:
– Ваше величество!
Хочет Галларт, чтобы царь обратил на него внимание, машет Петру рукой.
Петр молчит.
– Ваше величество! – еще громче кричит Галларт.
И вновь никакого ответа.
Понял Галларт, что Петр нарочно не отзывается: ждет, когда барон подойдет ближе. Набрался генерал храбрости, сделал несколько шагов вперед. А в это время грянула с крепостной стены шведская пушка, просвистала в осеннем воздухе неприятельская бомба, шлепнулась в лужу недалеко от Галларта. Бросился барон на землю ни жив ни мертв. Лежит ждет, когда бомба разорвется.
Однако бомба не разорвалась. Приоткрыл тогда Галларт глаза, приподнял голову, смотрит – рядом стоит Петр. Улыбается Петр, подает генерал-инженеру руку.
Покраснел Галларт, поднялся с грязной земли, говорит царю:
– Ваше величество, да царское ли это дело под пулями ходить!
– Царское не царское, – отвечает Петр, – а приходится. Видать, помощники у меня плохи. Не те помощники. А дело – оно военное. Тут кто трусит – ступай в обоз.
Смутился генерал Галларт, обиделся на царя, поднял с земли свою шляпу и пошел к русскому лагерю.
А Петр посмотрел ему вслед и только головой покачал.
О двух мужиках
Осада Нарвы затянулась. Вначале ждали поотставшие в дороге полки. Потом, когда начали обстрел вражеской крепости, оказалось, что русские пушки плохи. При стрельбе отваливались у пушек лафеты, ломались колеса, разрывались некрепкие пушечные стволы.
В русском лагере поползли слухи, что шведов не одолеть, что на помощь крепости спешит сам шведский король.
Приближалась зима. Пошли длинные, холодные ночи. Свистел колючий ветер. Почти над самой землей двигались черные, зловещие тучи.
В одну из таких ночей Петр шел по лагерю, спустился к Нарове. Вдоль берега реки, ежась от холода, расхаживал часовой.
– Эй, служивый! – закричал Петр.
Часовой вздрогнул. Обернулся. Узнал Петра. Вытянул руки по швам.
– Ну как, побьем шведов? – обратился Петр к солдату.
– Бог, государь, он милостив. Может, и побьем, – ответил часовой.
– Что – Бог! А ты как мыслишь?
– Что – я? Я как все, – произнес солдат.
– А как все? – допытывается Петр.
– Да разное говорят, государь. Побьют нас шведы, говорят.
– Дурак! – выругался Петр, сплюнул с досады и пошел дальше.
– Государь! – услышал он тихий оклик.
– Ну что? – спросил недовольно Петр и вернулся к солдату.
– Государь, дозволь притчу рассказать.
– Притчу? – переспросил Петр. Усмехнулся. – Рассказывай.
– В давние времена, – начал солдат, – жили на селе два мужика. Пахали мужики землю, рожь сеяли. Да только жили мужики по-разному. У одного к осени все закрома полны хлебом, а другой соберет чуть более того, что посеял. Стало обидно второму мужику. В чем дело, какой такой секрет у товарища? Лежит мужик всю зиму на печи, думу свою думает. Наконец не вытерпел, пошел к соседу.