Памятник Данту
Царит ли ночь, дневной ли шумНа рынках города-гиганта, —Венчанный лавром облик ДантаВсё так же царственно угрюм,
Как будто медь, в безмолвном кличе,Взывает к небу скорбью думОб отлетевшей Беатриче.
Нью-Йорк
«Сквозь кружевные занавески…»
Сквозь кружевные занавескиМерцает в зале свет луны.На люстрах им оживленыКой-где хрустальные подвески,
Видений глубь зеркал полна,И на паркете арабески,Как колдовские письмена.
У цыган
В запорошенное окноГлядит рассвет. Поют цыгане;В чуть затуманенном стаканеИграет льдистое вино,
И под напев любви знакомыйБезвольно сердце плененоОчами, полными истомы.
«Есть сила — не заклятье труса…»
Есть сила — не заклятье труса,Не шепот черной ворожбы:От ран и плена в час борьбы,В пути от смертного укуса,
В труде от скорби и забот, —Святое Имя ИисусаНесокрушаемый оплот.
Ожившей Галатее
Ты — мрамор гордый и прекрасный.Но с теплой синью нежных вен;Познав твоих объятий плен,Я чую крови трепет страстный,
И в царстве ласк, где я живу,Пигмалиона сон напрасныйВолшебно сбылся наяву.
У гильотины
Как в дерзкой стычке аванпоста,Как в дни осады на валу,Как в битве в радостном пылу,Как с чашей, поднятой для тоста, —
Так в смертный час святой парольОн кинул вновь в толпу с помоста: —«Король! Да здравствует Король!»
«В рассвете, борющемся с тьмою…»
В рассвете, борющемся с тьмою,Как очерк сильного крыла —Мой парус белый… Скорбь с челаЯ утра влажностью омою.
Пора! Уж дрогнул челн, скользя;Уж ветер встал, и за кормоюЛожится светлая стезя.
Грехопаденье
В очах у женщины, счастливойПознаньем сладостных утех,Мерцает зыбко древний грехРасцветкой змея прихотливой;
А в краске жаркого стыдаИграет вспышкой торопливойОтлив запретного плода.
Пять чувств
Хрусталь ласкает руку гранью,Рубин вина чарует взгляд,Отрада вкусу — терпкий яд,Дар аромата — обонянью…
И, чтя старинный ритуал,Мы, слуху радостною данью,Звеним бокалом о бокал.
Наполеон
Не сына черни своевольнойЛюблю в плаще его простом,С руками, сжатыми крестомПод тенью шляпы треугольной;
Мне люб не «маленький капрал»,А вождь, что дурь толпы крамольнойВенцом владыки оковал.
«Спят выси гор. А у подножий…»
Спят выси гор. А у подножий —И зной, и щебет, и смола;Вдали гудят колокола…И я, всему родной прохожий,
Один в таинственном лесуНеизъяснимый праздник БожийВ душе ликующей несу.
«В саду я шел один, средь сна…»
В саду я шел один, средь снаПод полдень жгучего июля;Как будто тайну карауля,Насторожилась тишина.
И вдруг, прервав покой глубокий,Призыв чуть дрогнул, как струна…Я слышу зов твой, друг далекий!
«Змеятся молнии, и трелью…»
Змеятся молнии, и трельюКругом рассыпан гром в горах,Встревожен лес; и лист, и прахВздымает ветер по ущелью.
А я по скалам в высь ползу. —Всё в высь… И меры нет весельюВ душе, встречающей грозу.
«Призыв возлюбленного тела…»
Призыв возлюбленного телаХмельней и сладостней вина!..Вся жизнь в мгновенье включена,А полночь тайной мир одела,
Блаженство наше сторожа.И нет желаниям предела,И нет безумью рубежа!
Город
Струится свет. Не счесть огней:Призывы алчные наживыСверкают, дерзостны и лживы,Победней солнца тусклых дней;
А рядом, грозной вестью рока,В ущельях улиц — сонм тенейНужды, болезней и порока.
«От неги сна в зыбях лагуны…»
От неги сна в зыбях лагуны,От женских ласк на берегу,От вин в притонах я бегуВ пустыню моря: парус шхуны
Кренится, дик валов налет,И снасти, как тугие струны,Могучей песней ветер рвет.
«Считая гимны веры бредом…»
Считая гимны веры бредом,Надменным разумом влеком,Вчерашней мертвой глины комИдет за солнцем знанья следом,
Ища Того, Кто правит всем.Где Бог? В чем Бог?.. А Он — неведом,И мир пред гордым пуст и нем.
После свиданья
Один, в волненьи непонятном,Я злую весть прочесть готовВ укоре вянущих цветов,В предсмертном вздохе ароматном:
Часы свиданья далеки,Восторги страсти — в невозвратном,И хрупки счастья лепестки.
«Как древний астролог-халдей…»
Как древний астролог-халдейЗагадки рока в звездном хоре, —Так я читаю в каждом взореДела и умыслы людей.
И — горе, горе!.. От тоски яСтал туч мрачней, снегов седей:Как гнезда змей сердца людские.
«Осенний полдень, зачастую…»
Осенний полдень, зачастую,Когда хрустальный холод в немПронизан солнечным огнем, —Похож на чашу золотую,
Рукой прощальной дополнаНа светлой тризне налитуюХолодным пламенем вина.
«Не здесь концы земных дорог…»
Не здесь концы земных дорог:Здесь всё в зачатке, всё в начале;Сокрыт во мраке вечных далейСкитаний жизненных итог,
И грустно сердцу-тайноведу,Когда, ликуя, звонкий рогТрубит конечную победу.
В городе
Прекрасна ночь, но воздух душенВ теснинах днем нагретых стен;Здесь гул борьбы, продаж, изменИ лжи не смолк, а лишь притушен
Как жар, таящийся в золе…И гордый город равнодушенК печали неба о земле.
«Вокруг луны туманный венчик…»
Вокруг луны туманный венчикВ сияньи мертвом — мертвый снег;Беззвучно легок санок бег,И плачет жалобно бубенчик…
Что путь супит нам?.. Я молчу…А ты, как бурей сбитый птенчик,Прижалась к верному плечу.
Новый Год
Часов старинных мерный бойУдар чеканит за ударом…Толпа, забыв о счастьи старом,Пред новой рабствует судьбой.
Бокалы, пенясь, зазвучали:И шум, и клик. Лишь нам с тобойЖаль прошлой, милой нам, печали.
«У древней церковки погост…»