переносит с кресла на кресло, как олимпийский чемпион в упражнениях на параллельных брусьях, поэтому за себя не ручается, когда невменяемый. Друзья это знают, Фифа теперь тоже.
Никаких взаимных упрёков, долгих объяснений, клятв, что подобное не повторится. Плейбой трезвеет быстро, наутро от ночных ссор ни следа не остается. Не помнит обид, но становится невменяемым на чистом глазу, когда «уличает» подружку в измене. Та тоже хороша. Надоест опровергать обвинения, взбеленится, провоцирует мужика: «да, было», «да, крутой», «да, в ресторане ужинала». Не уступает по части провокаций, поэтому не жалуется, если схлопочет выкрутку руки, встряску за грудки. Весело живут, мирятся без слов, стряхнут пепел, живут дальше.
Скелету, Гуру, Плейбою укороченная программа жизни высвечивается в подкорке сознания. Кто их наследников, если родятся, на ноги будет ставить, профессией обеспечивать? Насчет детей у Плейбоя и Скелета аналогичные установки: случится дитё — хорошо, не случится — лучше. Вдруг родится со скрученными пальцами, слюнявым ртом, трясущейся головой. «Спасибо» родителю не скажет, даже если членораздельно говорить сможет. Когда у отца или матери ребёнка есть ОВЗ, «вдруг» чаще случается.
Фифа забеременела было, они даже заявление в ЗАГС успели подать. Произошёл выкидыш. Фифа может «залететь», но не может выносить. Они донельзя огорчились из-за выкидыша. Заодно похоронили радужные мечты.
У парочки отлегло от сердца, когда Скелет доказал им, что раз эмбриончик не смог за стенки матки зацепиться, значит, был слабым, с отклонениями; им крупно повезло, что природа-матушка поспособствовала, чтобы он не родился, а вывалился из утробы матери преждевременно. Если бы в срок родился, вероятно, с какой-нибудь гидроцефалией, олигофренией или с синдромом Дауна. Конечно, малыш мог бы радоваться и радовать. Временами.
Допустим, над ним будут много работать, многое удастся, только наблюдательные люди увидят его особенности. Он научится держаться среди обычных детей, не вызывая подозрений. По мере взросления мальчик, как то там не было, будет грустнеть. Его разовьют, он начнет осознавать свое положение, оттого будет несчастен — за него девушка без особенностей замуж не пойдёт, он не сможет зарабатывать. Вот когда наступает настоящее горе от ума — тогда, когда развивают блаженного.
Скелет убедил Плейбоя и Фифу: «Заведите собаку, не меньше приятных моментов подарит. Займёт время, которое вам девать некуда. Ухода за ним столько же, как за ребёнком». «Неужели тебе по-человечески не жалко его? Он мог бы человеком стать, жизнь прожить. — Фифа успела проникнуться ролью матери, сильно горевала по эмбриончику. — В конце концов, ему больно было, он мучился». «Зачем мертвому сочувствие? Себя жалеете, горемыки. Больно ему вряд ли было, хотя немного было. Он начал чувствовать, нервная трубка сформировалась, поэтому почувствовал себя плохо, решил элиминироваться, пока не начались страдания в полном объеме». «Нас пожалей, прекращай измываться», — Плейбой взорвался. — Не надо про нервную трубку». Фифа истошно заревела.
«Пожалеть? Как? Словами? Я предпочитаю, чтоб жалели действием, лучше деньгами», — отбрыкнулся Скелет. «Детей и во время войны рожали», — вставил Плейбой. «Да, но тогда они естественно уходили». «Тебя убить мало! — Замахнулась на Скелета Фифа. — Прекрати его называть «головастиком». «Как прикажите? Сыночком, хлопцем? Он — аноним. «Головастик» потому, что у эмбрионов лобные доли выступают вперед, а головка занимает половину туловища. Знать надо, «родители». Давайте лучше выпьем за упокой эмбриончика. Сами не догадаетесь предложить».
Втроем они быстро организовали поминки из того, что было в холодильнике. Помянули головастика. У Фифы от 50 грамм коньяка развязался язык, она несколько раз упрекнула в цинизме Скелета. Когда уходил, Фифочка премного благодарила его. Цинизм это работа горя внутри. Глупо идти против очевидных фактов, факты равнодушны к горю, они — объективны, то есть не зависят ни от кого. Больные дети рождаются постоянно, от этого никто не застрахован. Плейбой и Фифа проглотили этот «витаминчик» жизни — потерю видов на полноценную семью, что равноценно счастью. Цинизм и их одолел, меньше будут нервничать, какое бы горе не произошло.
Договорные отношения
Скелет созрел до брака или сожительства, как карта ляжет. Случайных перепихов хватало, немытая утварь портила кайф от жизни. Пришлось свыкаться с необходимостью женщины в кухне. Скелет хотел жениться не только из-за необходимости, элементарно — хотелось. Он не доверял сайтам знакомств, остановился на газетном варианте. Объявления читают по нужде, продать-купить услугу, не по делу звонить не будут.
Составил лаконичное резюме: «для серьезных отношений, 28 лет, фотограф, БВП, ЖО». Жених завидный: «без вредных привычек», «жильем обеспечен». Мама его поздно родила, но рано умерла, оставив его одного в двухкомнатной квартире, обвязанной по самый потолок. Мать любила вязать. Отец увлекался фотосъемками. Быстро понял, зря сын родился. Уходя из семьи, аппаратуру завещал сыну. Скелет часто бесцельно «охотится» с объективом. Снимает и за деньги, в основном, знакомых.
На объявление откликнулось несколько женщин. Скелет по телефону осторожно вводил претенденток в реалии. Претендентки отсевались, не дослушав его до конца. Уцелели две особо мотивированные кандидатки. Первой пришла знакомиться дородная тётка, старше Скелета на энное количество лет. Бывшая пловчиха, теперь ходячая моржиха. Узкий таз, мощная грудная клетка, покатая спина. Мужа-детей нет. Готова нянчиться с любым, замуж невтерпеж. Скелет представил их вместе в постели, вздрогнул. Пловчиха задавит его, хрупкого, почти бестелесного, громадным телом. Наяву услышал, как хрустнули, рассыпались его чуткие косточки от её любви. Моржихе соврал, что опоздала, подруга уже нашлась.
Второй на встречу пришла блондинка с синими глазами, упругими бёдрами. Юбки, можно сказать, не было, зато были высокие ботфорты. Почти гламур. Волосы, конечно, крашенные. В остальном — настоящая «блондинка», глуповатая, манкая. Мозгами и телом подросток, хотя по паспорту двадцать два. Паспорт предъявила, чтоб Скелет усёк, она без задних мыслей.
Пришла не одна, с младенцем на руках. Мадонна. Скелету девушка показалась сестрой Сикстинской мадонны: те же большие глаза, та же расцветшая женская плоть. В такой же тревоге. Он растаял от одного вида.
— Согласна с таким жить?
— Почему нет? Квартира есть. Никого нет. Избить не сумеешь.
— Ти тето да! — вырвалось у Скелета детское восхищение.
— За ребёнком присмотришь, без садика обойдёмся. — Продолжила перечислять его достоинства Мадонна. — Лучше спать с одним, чем с разными. С тобой зэпэпэпэ не заболеешь.
Девушка могла бы блюсти приличия, бормотать, дескать, физика не главное, главное — химия, и тому подобную ерунду. Не стала.