Читать интересную книгу Контрольный выстрел - Олег Вихлянцев

Может, ну ее на фиг, такую работу?

Нет, вначале нужно разобраться с Коноплей. А то еще чего доброго он со мной разберется.

От моего крика проснулся даже Вадик — прибежал из кухни, где его оставили с вечера почивать на раскладушке. Часы показывали половину второго ночи. Выспались!

Вадик притащил из кухни сигареты, и мы все втроем закурили прямо в комнате, усевшись на разложенном диване. Не хотелось бродить по скрипучим половицам, лишая сна гостеприимную хозяйку квартиры. Сашкина мать спала в своей комнате, самой дальней от кухни и прихожей. Поэтому, наверное, не услышала моего дикого вопля.

Выкурили по сигарете и сидели молча. Вадику не хотелось уходить, а мне не хотелось, чтобы он оставался. В конце концов я сказал без обиняков:

— Саня, а не пора ли нам пора?

Шеф все понял и молча удалился.

…Подушка мягкая, а Сашкина рука нежная и теплая. Я целовал эту руку, и губы мои чуть подрагивали от волнения, которое я испытывал в сию минуту. В квартире было тепло, и питерский ветер тщетно надрывался, бросая пригоршнями в плотно закрытые окна ледяной дождь. Близился рассвет, но спать не хотелось. Я искренне любил эту девочку. Тысячу раз благодарил судьбу за то, что вновь мог видеть Сашку, мог чувствовать ее тепло, слышать ее голос. И плевать на все передряги и неудачи.

— Саня…

— Что?..

— Я тебя…

— Не ври…

— Не буду…

— Саш…

— Что?..

— Я… тебя…

— Не… ври…

— Ты дашь мне сказать? — шутливо-яростно бросился всем телом к девушке, страстно осыпая прикосновениями губ каждый миллиметр ее кожи. Сашка затрепетала всем своим существом, крепко прижимаясь ко мне. Из ее груди вырвался сладкий стон, длинные ухоженные ногти истово впились в мою спину.

Поцелуи становились нежнее и продолжительнее, и хотелось, чтобы утро подольше не наступало.

Запыхавшись, она чуть отстранила меня, заглядывая в глаза и улыбаясь:

— Женька! Ты — хищник!

— Я — лев! Я — царь зверей и маленьких зверюшек!

— Ты — Маугли, — ласково произнесла девушка и нежно поцеловала меня в шею. — Такой же дикий и необузданный.

Я вскочил на кровати, вскинул вверх сжатую в кулак руку, по-индейски улюлюкнул и картинно продекламировал:

— Мы с тобой одной крови! Ты и я! — после чего вновь отдал себя объятиям Сашки.

Ритмично долбила стену спинка дивана. Ворчливо скрипел паркет. Подушки и одеяло каким-то образом оказались на полу. У соседей наверняка осыпалась штукатурка. Да черт с ними, с соседями! А на кухне Вадик ворочается, выжимая из пружин раскладушки жалобные всхлипы. И Вадик — пошел к черту! Все проблемы из-за него.

— Мне никогда в жизни так хорошо не было, — устало, но предельно счастливо произнесла Сашка, когда все закончилось. — Я даже представить себе раньше не могла, что такое бывает. Будто крылья вырастают. И хочется взлететь в небо…

Уже не слушая окончания фразы, я неслышно поднялся и скользнул с дивана на пол.

— Ты рехнулся? — Сашка вытаращила глаза, глядя на меня словно на умалишенного. — Тихо!

— Что? — Она все еще не могла понять, в чем дело.

— Тс-сс! — Я приложил палец к губам. Указательным другой руки показал в сторону входной двери.

Едва слышно оттуда донесся металлический царапающий звук. Что-то тонкое, иглообразное тревожило внутренности дверного замка. И это «что-то» мне было хорошо знакомо. Такой звук, неуловимый для слуха дилетанта, могла издавать только отмычка.

Кто-то шел в гости. А разве кого-нибудь ждали?

— Ты кого-то ждешь? — тихо спросил я. Сашка в ответ лишь покрутила пальцем у виска. Между тем она не преминула плавно нырнуть в адидасовский спортивный костюм, который до того момента покоился на пуфике у трюмо.

— Иди к маме и не высовывайтесь, — скомандовал я и бесшумно переместился в коридорчик. Затаился там, выжидая, пока гости откроют дверь и войдут.

С лестничной клетки дыхнуло холодом.

Скотство! Значит, моя затея с мертвым Вадиком не удалась. Они выследили меня. И, естественно, знают, что Вадик жив. Ладно, негры, поиграем в казаки-разбойники!

Вадик мирно сопел в кухне на раскладушке, а я в чем мать родила притаился в коридорчике между кухней и прихожей. Сашка, как ей и было сказано, находилась в спальне с матерью. Электрический свет я включать не стал, и контролировать ситуацию можно было только по звукам.

Вот медленно отворилась входная дверь. Голыми икрами я почувствовал дуновение прохладного воздуха. Вот в прихожую крадучись шагнул человек. Блин!!! Второй… третий… четвертый!!! Многовато.

Двое непрошеных визитеров шагнули в комнату, где еще минуту назад находились я и Сашка. Другая пара осталась в прихожей, прислушиваясь к шорохам ночного обиталища.

Затем секунды напряжения принялись бешено изрыгать импульсы действия. Первое, что явственно услышалось, были четыре приглушенных хлопка — будто пробки из бутылок шампанского. Стреляли из двух стволов одновременно. С глушителем — это понятно. Типовую принадлежность оружия разгадывать было некогда. Видимо, били по разложенному дивану. Вслепую. Сейчас они обнаружат, что стреляли по пустой постели, и рванут в соседнюю комнату. Последнее в мои планы не входило. Иначе на черта я торчу здесь, прикрытый лишь платьем Адама?

Я, чуть пригнувшись, шагнул вперед. Первый удар рукой — в пах. Тот, кто рискнул лидировать в пробежке «прихожая-спальня», сложился пополам, не издав ни звука. Второй, не успев ничего сообразить, поймал мощный тычок внешней стороной стопы в горло под подбородок. Его отбросило назад, к входной двери, и гулко шлепнуло об эту самую дверь.

— Уф-ф! — Я глубоко выдохнул и, повернувшись, шагнул к спальне, где еще оставались незадачливые стрелки. Но тот, кого я несколько мгновений назад успокоил ударом в пах, успел оклематься. Мне едва удалось уклониться от колотухи в голову. Но это движение противника оказалось для него роковым. По инерции он подался глубоко вперед, таким образом открывшись. Ему эта ошибка дорого обошлась.

Левая моя рука скользнула к его затылку, и палец жестко впился в отверстие левой ушной раковины. Открытую же ладонь правой я тут же, уперев в челюсть будущего покойника, коротко и резко двинул от себя. Хруст шейных позвонков подтвердил правильность принятого решения. Теперь покойник из разряда потенциальных перешел в состоявшиеся. Но пора было познакомиться со стрелками.

В спальне картина развивалась следующим образом.

Стрелок, бросившийся на меня, даже не успел пожалеть об этом. Я, как говорится, «на автомате» увидел перед собой цель — его шею. Через две секунды он лежал на спине возле дивана в черной луже крови. Пробивающийся через окна рассвет позволял разглядеть это. Там, где у него ранее находился кадык, зияла кровоизвергающая дыра с вывернутыми наружу лохмотьями шейных мышц и сухожилий. Рядом валялся пистолет.

Долго осматриваться было недосуг, так как второй бандит вскинул в мою сторону ствол. Не отдавая себе отчета в действиях, я рухнул на пол, выполнив одновременно кувырок через правое плечо и правой же рукой подхватывая оброненное бандитом оружие. Нажал на спуск. В лицо мне тут же хлестнули вязкие горячие мозги. Отбросив ствол, я с омерзением отер лицо. По стенке опустился на пол, ошарашенно оглядываясь.

Вся схватка в целом заняла не более трех минут. А крови, мозгов и прочей гадости по комнате и прихожей было — как на живодерне.

Немного успокоившись, я прошел на кухню, достал из холодильника бутылку «Столбовой», которая оставалась с вечера, и несколько раз крупно из нее глотнул.

— Дай… — сюда же вошла Сашка и протянула к бутылке дрожащую руку. Так же глотнула из горлышка. Она, оказывается, наблюдала за всем происходящим через дверную щель.

— Ну, здравствуйте, гости, — прохрипел я.

И только теперь мы заметили, что на раскладушке нет Вадика. Он с перепугу забрался в тумбу под раковиной, где стояло мусорное ведро. Картинка вызвала у нас долгий нервный смех. Вадик застрял в тесном пространстве и, сопя, кряхтя и матерясь, никак не мог выбраться оттуда.

Сашкина мать выглянула из своей комнаты в коридор и тут же свалилась в обморок. Мы из кухни услыхали грохот упавшего тела и бросились к ней на помощь.

Когда матери полегчало, истерика началась у Сашки. Она бросилась на меня с кулаками. Остановить ее не представлялось совершенно никакой возможности.

— Ты во всем виноват! Ты! — кричала она, заливаясь слезами и дрожа всем телом. — Как ты смел навести бандитов на этот дом?!

— Саша! Сашенька! — Я прижимал ее к себе и сам готов был пустить слезу от жалости к этой маленькой милой девчонке, которая, действительно по моей вине, попала в страшную историю.

— Ты негодяй! Ты грязный, мерзкий! — не унималась Сашка.

Я прекрасно понимал, что в тот момент она не отдавала себе отчета в словах и поступках. Надеялся, что пройдет какое-то время и она успокоится, все поймет и не будет столь жестока ко мне. Но от этого не становилось легче.