Читать интересную книгу Прерванное молчание - Катя Райт

– И что ты теперь думаешь делать? – Вдруг так кстати спросила Дороти.

– Я хочу поговорить с его матерью, – ни секунды не задумавшись, ответил я.

– С его матерью? – Глаза Дороти округлились.

Она предположила, что я уже готов был уехать домой и бросить это гиблое дело, но я и не думал сдаваться.

– Да, я хочу поговорить с этой Джиной Стоун. Она же живет где-то неподалеку?

– Да, но она отказалась даже в суде выступать и, вообще…

– Так пусть теперь со мной поговорит, – перебил я. – Пусть попробует объяснить свое свинское поведение! Мы тут как два благородных рыцаря-идиота, пытаемся взять непреступную крепость под названием Эрик Стоун, а она… Где она? Хоть раз она навестила своего сына? Пусть он последний подонок, пусть конченый псих, но она же мать, в конце концов!

Я был действительно возмущен, и с каждым произнесенным словом негодование мое росло.

– Погоди-погоди, – быстро заговорила Дороти. – Так ты не бросаешь это дело?

– Нет. Пока нет.

– Позволь узнать причину?

– То, как парень отреагировал на мои слова, – я задумался, ведь на самом деле, не ожидал такой истерики. Я хотел лишь поставить его на место, кольнуть побольнее и заставить замолчать.

– Ты думаешь, его мать что-то знает?

– Я думаю, там что-то не так. Но если ошибаюсь, Дороти, я умываю руки.

Она понимающе согласилась, и на этом мы расстались.

Узнать адрес матери Эрика не составило труда – все было в полицейских отчетах. Честно признаюсь, когда ехал к ее дому, понятия не имел, о чем с ней говорить. Даже сейчас я не могу с уверенностью сказать, что ожидал от нее услышать. Думаю, я все же соврал Дороти, стараясь показаться более профессиональным и не выдать личное отношение. Реакция Эрика, конечно, была чересчур резкой, но я совершенно не знал, что она может означать. Этот парень был агрессивным преступником, да еще, к тому же, с маниакально-депрессивными замашками – от него можно было ожидать чего угодно, но, тем не менее, я был уверен, что семейная жизнь Стоунов – настоящая помойка, в которую любой дворовый пес мог бы радостно зарыться с головой.

Я подъехал к небольшому дому на окраине. Краска на стенах и входной двери потрескалась и облетела, занавески на окнах выгорели, деревянное крыльцо и ступеньки были некрашеные и подозрительно поскрипывали под ногами. К дереву, растущему во дворе, были неумело прилажены пластиковые качели, на которых, как было видно, давно никто не качался. Газон зарос сорняками; дорожка, ведущая от проезжей части к дому была грязная; тут и там валялись отлетевшие от нее куски старого асфальта. Я подошел и нажал кнопку звонка – он оказался сломанным. Тогда я постучал в дверь. Через некоторое время послышался тихий голос.

– Кто там? – Спросила Джина Стоун, не отодвигая занавески, закрывавшей мутное стекло.

– Меня зовут Фрэнк Миллер, я судебный психиатр и пришел поговорить о вашем сыне Эрике.

– Что случилось? – Ответила она, открывая дверь. – Я же говорила, что не буду давать никаких показаний.

Мать Эрика казалась приятной на первый взгляд женщиной, хотя лицо ее выглядело изможденным, а глаза – как будто потухшими. Она предстала передо мной в стареньком домашнем платье в горох и накинутой поверх вязаной кофте с вытянутыми от многочисленных стирок рукавами. Волосы ее были не уложены, в них слишком явно проглядывала седина.

– Да, знаю, – начал я. – Но я не собираюсь уговаривать вас выступать в суде, мисс Стоун…

– Проходите, – неловко сказала она, как будто стесняясь собственного дома.

Мы проследовали в небольшую неубранную гостиную. Там на диване сидела, перебирая что-то в руках, молодая девушка лет восемнадцати, которая, едва я вошел, быстро поднялась с места и поспешила наверх. Мисс Стоун же вела себя так, как будто никакой девушки и вовсе не было.

– Присаживайтесь, мистер… – она не запомнила моего имени, но это для меня было привычным делом.

– Миллер, – напомнил я.

– Да, простите, мистер Миллер. Хотите чай или лимонад?

– Нет, благодарю вас, – я сел на старый деревянный стул и достал блокнот.

Вообще, я не любил ничего записывать. Если того требовала ситуация, я предпочитал пользоваться диктофоном. Блокнот был, скорее, для придания важности.

– Так о чем вы хотели поговорить, мистер Миллер?

– О вашем сыне. Вы же ни разу не приходили навестить его в колонии?

Она качала головой, виновато соглашаясь со мной:

– Мне приходится очень много работать. У меня совершенно нет времени даже на то, чтобы привести себя в порядок…

– Мисс Стоун, – перебил я, потому что меня мало интересовали ее оправдания. – Расскажите, как получилось, что после развода Эрик остался с отцом?

– Скажите, как он? – Неожиданно участливо спросила она. – У него все хорошо?

– Нет, мисс Стоун, – сухо произнес я. – Он ожидает суда в клинике Святого Иуды и, скорее всего, надолго отправится в тюрьму.

– В клинике? Почему? Что с ним? – Ее заинтересованный тон продолжал меня удивлять.

– Эрик пытался покончить с собой, – сказал я. Мисс Стоун заохала и опустила глаза. – И это не первая его попытка.

– Бедный мальчик! – Она некоторое время продолжала охать и что-то причитать себе под нос, потом стала повторять, какая несправедливая штука жизнь, и уж это окончательно возмутило меня.

– Это не мальчик, мисс Стоун, – прервал я ее сетования. – Это ваш сын! Так может, вы скажете мне, как вышло, что после развода он остался с отцом? Какие у них были отношения? Какие у вас были отношения?

– Что? – Как будто не расслышала она, все еще с головой погруженная в свои причитания.

– Я говорю, мисс Стоун, что это ваш сын, а вы ни разу не удосужились навестить его! Да что там, вы даже не предприняли попытки защитить его в суде!

– Бедный мальчик! Бедный Эрик! – Продолжала она. – С ним все в порядке, мистер… – она снова забыла мое имя.

– Миллер, – вновь напомнил я. – Нет, с ним не все в порядке. И если вы не начнете отвечать на мои вопросы, то все будет еще хуже!

– Да-да, – неожиданно послушно отозвалась она. – Так о чем вы спрашивали?

– Почему вы оставили Эрика с отцом, а дочь забрали себе после развода? – В третий раз повторил я.

– У меня не было другого выбора. Поверьте, это все, что я могла сделать. Дженни была тогда такой маленькой и… – она оборвала речь на полуслове.

– Скажите, ваш муж, мистер Стоун, он был хорошим отцом? То есть, достаточно хорошим, как я понимаю, что вы оставили ему сына?

– Да вы что! – Она повысила голос и резко изменилась в лице. – Гореть ему в аду!

Я видел, что она сорвалась, не сдержалась и теперь сожалела о том, что только что слетело у нее с языка. Попалась – довольно заметил я про себя – теперь не уйдешь.

– Он был плохим человеком, мисс Стоун?

Некоторое время она молчала, потом заплакала и, не поднимая глаз, сказала, что не жалеет о смерти бывшего мужа. Еще бы, ей-то чего было жалеть, в тюрьме, ведь, сидел ее сын, а не она.

– Я не понимаю, мисс Стоун, – продолжал давить я. – Если ваш муж был таким плохим человеком, то, как вышло, что после развода ему позволили оставить сына?

– Я ничего не могла поделать! – Сорвалась она на настоящую истерику. – Он сказал, что мы должны поделить детей, иначе он заберет обоих! Я не могла этого допустить! Я хотела спасти хотя бы одного…

– И вы выбрали дочь.

Я был шокирован таким поворотом событий. Слова матери Эрика вселяли в меня страх перед тем, что еще я мог узнать об этой семейке.

– Да! Да! – Закричала Джина Стоун. – Я выбрала дочь!

– А Эрика отдали своему мужу?

– Да! – Снова залилась она слезами. – Хотя бы Дженни я могла сохранить, уберечь. А что мне было делать? Он бы отнял обоих…

– Что такого ужасного делал ваш муж? – Задал я главный вопрос.

Однако больше мисс Стоун ничего мне не ответила. Она вытерла слезы, как будто, вновь собравшись с мыслями, и велела мне немедленно убираться и не тревожить их больше. Она сказала, чтобы я оставил их семью в покое и дал им спокойно жить, и что она устала от всех этих расспросов.

Я ушел, но то, что я узнал, еще долго не давало мне покоя. У меня было ощущение, что Джина Стоун буквально принесла своего сына в жертву, чтобы сохранить дочь. Она оставила мальчика с отцом, который был, судя по ее словам, ужасным человеком. И что бы он ни делал с детьми, она прекрасно об этом знала… и все равно оставила сына. Разве это мать? Я представил, если бы кто-нибудь начал торговаться со мной за жизнь моей дочери. Нет, я даже не мог этого представить! Неужели она не любила своего сына? У меня даже возникла мысль, что Эрик был ей не родным, но позже я покопался в делах и убедился, что оба ребенка Стоунов были общими.

Я рассказал Дороти о том, что мне удалось узнать, и мы на неделю погрузились в подробное изучение дела Эрика, хотя, Дороти, могу поспорить, знала его наизусть. Однако как бы глубоко мы ни рыли, так ничего и не нашли. Все, что у нас было, это слова Джины Стоун «Гореть ему в аду». И это единственное, чем я мог апеллировать в разговоре с Эриком, но почему-то мне казалось, этого было не так уж мало. Главное – и я принял твердое решение – не отступать и не давать послабления. Главное теперь было долбить до конца, пока все стены форта Эрика Стоуна не рухнут. Для начала я решил еще немного подождать, чтобы мое появление стало для него неожиданностью.