Читать интересную книгу Золотая чума - Алексей Баскаков

Здесь же, в предбаннике, бушевали страсти. Флиртовали, знакомились, травили анекдоты. С разных сторон раздавалось заливистое девичье хихиканье…

— Алексей, пойдем, — раздался голос за спиной.

Они обошли предбанник слева, проследовали мимо открытых дверей в зал — Леха краем глаза заметил, что танцующих много. Его спутник открыл какую-то дверь — и они двинулись по лабиринту узких коридоров и лесенок. Еще одна дверь — и за ней улица, вернее — пустынный двор. Неподалеку стояла «Победа».

— Садитесь в машину.

Леша открыл дверь и плюхнулся на переднее сиденье.

— Ну привет, Кот.

— Здравствуйте, Сергей Максимович, — ошалело протянул Леша.

За рулем сидел человек с крупными, неправильными, словно торопливо вырубленными топором, чертами лица и фигурой штангиста. Это был особист Мельников, некогда выполнявший особую миссию на объекте среди джунглей, который охранял отряд морской пехоты, невесть почему очутившийся в трехстах километрах от ближайшего моря.

Мельников был личностью весьма загадочной. По извечному обычаю военные весьма недолюбливают людей из «органов». Но капитана все сильно уважали. Что же касается местных — то они относились к нему как живому божеству. По-настоящему Кот оценил Мельникова сразу после прибытия. Тогда обстановка в округе, до этого более-менее терпимая, вдруг взорвалась настоящей войной. До тех пор по окрестностям Ситанди русские ездили без особых предосторожностей — и вот на тебе! Машина, что везла Мельникова, двух африканцев и трех морпехов (среди них был и Кот), нарвалась на автоматный огонь из джунглей. Кот тогда был совсем еще салагой и с автоматным огнем сталкивался только на стрельбище. А потому, когда над головой свистнули первые пули, растерялся. Да и его товарищи тоже. А вот Мельников… Выхватив у одного солдата автомат, он вылетел из открытого «газика». Как позже выяснилось, успел прихватить гранаты, без которых никуда не выезжал и всегда держал рядом с собой. Коснувшись земли, Мельников перекатился и, еще находясь в движении, открыл огонь. Тут же одна за другой в заросли полетели гранаты… Когда Кот сотоварищи тоже начали делать то, чему их учили, это уже оказалось лишним. Огонь утих. Видимо, нападавшие не ожидали такого отпора. В кустах нашли три трупа и винтовки М-16.

— Хреново, парни, вас учат. Если так дальше пойдет, то домой вы можете и не вернуться, — только и сказал потом Мельников. В отличие от офицеров, готовивших в учебке Котова, он явно знал войну не по рассказам старших товарищей.

Но дело было не только в этом. Африканцы, конечно, уважают смелость, но для них то, что мы называем отчаянностью или бесстрашием — норма поведения для мужчины. Как рассказывал тот же Мельников:

— Понимаете, по их представлениям, смерти вообще нет. Не в том смысле, что попадешь в рай или ад, или там переродишься, как у китайцев или индусов. У них все проще. Тебя шлепнут — и ты просто переселяешься в страну предков, где будешь так же жить и сражаться. Так чего им бояться?

Так что безграничное почтение туземцев к Мельникову основывалось не на том, что он наплевательски относился к смерти. И не на уважении к белым друзьям, давшим им на смену раздолбанным допотопным винтовкам современное оружие. Однажды Кот видел, как в Ситанди пришел то ли пророк, то ли шаман. Так вот, к Мельникову относились примерно так же, как и к тамошнему властителю дум… Да и то сказать, особист имел какие-то способности, которые отдавали чертовщиной. Он, к примеру, мгновенно просекал, когда ему врут. С первого слова. Да и вообще, чем он там занимался, отправляясь с местными ребятами в джунгли, — было большой тайной.

Мельников почему-то выделял Кота. Часто брал его с собой в джунгли, где показывал, как вести себя в лесу. Приезжали в какой-нибудь туземный поселок. Сопровождающим солдатам Мельников выдавал пару бутылок джина. Потом обычно появлялись ласковые чернокожие девицы. Сперва Леху шокировала их татуировка по всему телу. Но зато эти девчонки умели такое, после чего на родине секс он воспринимал, как манную кашу после грузинской кухни. А сам Мельников уходил с какими-то древними стариками в джунгли. В общем, непростой он был человек. А за два месяца до Лехиного дембеля Мельников исчез.

— Как вы меня нашли, Сергей Максимович? — задал Леша глупый вопрос, обратившись так, как требовали в Африке. Звание Мельникова так и осталось для всех загадкой. Как, впрочем, и то, на какую контору он работает — то ли на армейскую разведку, то ли на КГБ, то ли еще на кого-то. Кто в этом деле разбирался?

— Да уж нашли. Я тебя полгода искал.

— А что меня искать, я не скрывался.

— Потому-то и сразу не нашли. Знаешь, как лучше всего спрятать какую-нибудь вещь? Положить ее на видном месте. Но ты-то, кстати, был не на самом виду… Я на тебя еще там, в Африке, имел большие планы. Да вот не сложилось… А теперь ты вдруг тут обнаружился. И надо же — в самое нужное время и, что главное, — в самом нужном месте…

Пока шел разговор, машина петляла по каким-то глухим улицам. Время от времени Мельников оборачивался назад.

— Ладно, поговорим о деле. Ты, как я знаю, на работу пристроился. И как тебе эти люди, что тебя позвали?

— Странные, честно говоря. И не то, что у них денег навалом. Это я на Севере уже видел. Но что-то в них есть не то… Дерьмо какое-то. Мне-то стало даже любопытно. Думал так: погляжу, а свалить или, допустим, куда надо обратиться я всегда успею.

— Вот за это я тебя всегда и ценил. Правильно ты все просек. Так вот, у меня к тебе есть предложение. Ты готов пойти снова на службу?

— Опять куда-нибудь на войну?

— Нет. И служба совсем другая. Только запомни: все, что я тебе говорю, — государственная тайна. И честно предупреждаю: те, кто много болтает, долго не живут. Впрочем, что тебе объяснять. Ты ведь хочешь или не хочешь, все равно уже наш человек. У тебя, я вижу, вопрос на языке вертится? Так вот, я капитан КГБ. И в Магадан я прибыл по чрезвычайно важному делу. Такому важному, что мое начальство даже местным нашим коллегам не хочет все полностью говорить. Так ты готов?

Вопрос был тот еще. Как и большинство советских людей, Алексей Котов испытывал перед КГБ смутный страх. Но с другой стороны, «органы» лично ему ничего плохого не сделали. Да и то сказать: благодаря военкомату тропа его жизни пересеклась с играми всяких секретных контор. Так почему бы и нет?

— Хорошо, Сергей Максимович, я согласен. Подписывать что-то надо?

— Ага, кровью. Подписать мы всегда успеем. Теперь слушай. Компания, с которой ты так мило познакомился, нас очень интересует. Наши люди туда уже пытались толкнуться, да толку мало. А тут вдруг ты невесть откуда появляешься — и в самое яблочко. Знаешь, сколько бы я дал, чтобы на твое нынешнее место нашего человека поставить? Но тут ты оказался — прямо как по заказу. Одного я не пойму: что они в тебе нашли?

Услышав историю про драку во дворе, Мельников понимающе кивнул.

— Теперь понятно. Что же — крутой парень, северный бродяга. Они наверняка тебя проверили на «Сахалине» — он ведь и теперь в порту стоит. Так вот, работай у Старкова. Будет предлагать более серьезные дела, чем крутить баранку, — соглашайся. В общем, Баба Яга в тылу врага. Теперь о связи…

Высадив Кота за три квартала от гостиницы, капитан Мельников погнал машину не в сторону местной «конторы». Он двинул на узкую улочку, обсаженную чахлыми деревцами, на которой стояли недавно построенные кирпичные пятиэтажки. В квартире на третьем этаже его ждал тот самый парень, который пригласил Леху на встречу.

— Все в порядке. Надо подумать, как обеспечить ему прикрытие.

— А вы в нем уверены, товарищ капитан?

Мельников глянул на подчиненного так, что тот поежился.

— В НЕМ я уверен. В том, что не сдаст. А в остальном — это уже наше дело. Все, Прохоров, возвращайся в общагу и не отсвечивай. На сегодня все.

Дело, по которому капитан Мельников прибыл в Магадан, было весьма серьезным. Связано оно было с тем, ради чего вообще осваивался этот край — с золотом. Золото здесь сначала добывал трест «Дальстрой» — зэки под надзором НКВД. Именно они построили все: дороги, города, включая Магадан, прииски и шахты. В 1953 году, ввиду крутых перемен, «Дальстрой» упразднили. Зэков в Колымский край возить перестали. Из тех, кто сидел, — многих амнистировали. На смену подневольным рабочим пришли наемные, покатившие сюда со всей страны за большими деньгами…

Золото имеет такую особенность — те, кто постоянно находятся возле него, очень хотят урвать кусочек себе лично. Так было и при Сталине, несмотря на то, что за это расстреливали. Воровали все. Тащили потихоньку зэки, меняя «левый» металл на спирт и махорку. Тянули охранники и вольнонаемные. Перли начальники разных уровней. В 1937 году было расстреляно множество колымских чекистских чинов. И хотя официально они все были признаны японскими и другими шпионами, на самом-то деле их пустили в расход потому, что они слегка заворовались. Власти просто не хотелось признавать, что коммунисты, в смысле жажды золота, ничем не отличаются от простых смертных. Уже во время войны существовала на Колыме хорошо отлаженная индустрия скупки и торговли желтым металлом. А потом, когда сюда толпами поперли вольные, пришло еще и «дикое» золото. Тайга ведь большая. Что стоит работнику прииска подыскать в выходные какой-нибудь таежный ручеек и мыть там себе лоточком золотой песочек…