КПСС по идеологии. –
Прим. авт.)…
– …который был в том списке…
– (Смеётся)…После смены власти замгенерального прокурора Лысейко приставал ко мне с вопросами по поводу “списка Крючкова”: “Вы получали такие документы? ” Я отвечаю: “Не помню”. Он опять: “А кто был в этом списке? ” – “Не помню”. – “Почему не помните? ” Я говорю: “Понимаете, есть постановление Совета министров СССР и Центрального комитета середины 1930-х годов, которое запрещает правоохранительным органам накапливать материалы на руководящий состав государства”. Лысейко открывает свою папку: “Да, есть такое постановление! ” Я продолжаю: “«Эти материалы передавались Крючкову, докладывались наверху, возвращались к нам и уничтожались”. – “И что, вы так и не помните ничего? ” – “Не помню”. Он не отстаёт: “А чьи это были материалы? ” Я отвечаю: “Вы хотели, чтобы я стал дважды предателем? Не получится. Я ничего не помню… ”
В 1992 году в “Советской России” или в “Правде” была опубликована статья адвоката Князева, где прямо говорилось, что Дроздов не подтвердил данные о “списке Крючкова”, Шебаршин (Один из последних руководителей Первого главного управления КГБ СССР. – Прим. авт.) тоже не подтвердил… Ну и не надо было нам его подтверждать. Зачем?»[104].
Хотелось бы, однако, более отчетливо понять: а при чем здесь личное мнение или даже публичные высказывания какого-то там адвоката Князева? Даже пусть и ставшего позднее главой очень известной и влиятельной юридической фирмы «Князев и партнеры»? Не подтвердил что-то там следователям прокуратуры Дроздов, не подтвердил его коллега Шебаршин – ну и ладно. Не помнят люди – так не помнят, с кем в преклонном возрасте этого не бывает? Вот, например, Борис Николаевич Пономарев, бывший секретарь ЦК КПСС по международным делам и личный враг В. В. Жириновского (по собственному публичному признанию депутата с трибуны Государственной Думы), тоже стал страдать провалами памяти аккурат к моменту рассмотрения «дела КПСС» в Конституционном Суде РФ – и никто ему это в вину не поставил. И А. Шелепин со своим соседом по дому В. Семичастным тоже не вспомнили во время бесед (условно назовем это так) с сотрудником генпрокуратуры России Яблоковым, как, почему и кем готовилась знаменитая ныне записка в ЦК по «катынскому делу» – ну и что из этого следует?
Ни с каким «списком» В. Крючков, как утверждает Ю. Дроздов, к М. Горбачеву не ходил, это уже более поздние исторические «наслоения» послепутчевого периода, и не более того. Не надо путать Божий дар с яичницей, в 1992 году речь шла о совершенно иных вещах, и о них В. Крючков публично поведал в статье «Посол беды»[105]. Да и какой там мог быть в то время «список», если его предполагаемый «автор-составитель» сидит в «Матросской тишине» и неизвестно еще, что с ним будет…
Так все же – «был ли мальчик» или это обычная послепутчевая легенда? Думаю (но не утверждаю), что в бюрократически оформленном виде т. н. списка Крючкова просто не существовало в природе. А вот совпадающие во многом данные примерно на два десятка советских граждан, позволяющие подозревать оных в принадлежности к действующей (или бывшей) агентуре спецслужб противника, которые были получены из нескольких независимых друг от друга источников, в распоряжении В. А. Крючкова на момент краха СССР имелись. Как он распорядился тогда этими данными – с достоверностью не знаю, скорее всего, никак, обстановка была абсолютно не подходящей для организации процесса «глубокого бурения»…
Попутно замечу: что-то удивляюсь я в последнее время поведению уважаемого мною Юрия Ивановича Дроздова. То, что он превратился в записного эксперта по вопросам деятельности разведки и в весьма плодовитого писателя-публициста, – это вовсе не предмет для критики в его адрес. Не Михаилу же Любимову вкупе с Юрием Кобаладзе выступать в этой роли – их собственный накопленный за годы оперативной работы в советской внешней разведке потенциал весьма и весьма, скажем так осторожно, скуден.
До сих пор у меня перед глазами стоит впечатляющая картина: на телевизионной передаче о буднях работы советского разведчика сидят перед телемонитором два эксперта-«плейбоя» из отдела Северной Европы (3-го отдела) ПГУ М. Любимов и Ю. Кобаладзе. Ведущий наливает им обоим на пробу вискарика в хрустальные бокалы, и они глубокомысленно рассуждают: «Да, это 12-летний “Димпл Хейг”, а вот это – “blended” (смесь различных напитков) “Чивас”». Хорошее же впечатление сложилось у зрителя после просмотра этих кадров как о самих советских разведчиках, так и о содержании их разведывательной работы за рубежом в составе легальных резидентур…
К Юрию Ивановичу лично у меня претензия совсем другого свойства. Никогда за время совместной работы не замечал за ним элементов заискивания и низкопоклонства перед вышестоящим начальством – наоборот, всегда почитал его за прямоту суждений и за принципиальность в оценках. Но, по-видимому, нынешняя обстановка влияет на сознание и на стиль поведения даже самых стойких бойцов «невидимого фронта».
Вот передо мной лежит книга, авторами которой являются Юрий Дроздов и Василий Фартышев. Она имеет формат «досье» и носит очень символичное название: «Юрий Андропов и Владимир Путин. На пути к возрождению»[106]. Процитирую вначале аннотацию книги, сделанную издательством «Олма-пресс», а затем заставку к ее первой части, авторство которой наверняка принадлежит независимому аналитическому центру «Намакон», генеральным директором которого вот уже добрых полтора десятка лет трудится Ю. И. Дроздов. Вам сразу станет ясно, в каком направлении ведут свою линию повествования оба автора книги.
«Как бы развивалась страна, если бы Андропову удалось еще в течение нескольких лет проводить в жизнь свой новый курс, – этим вопросом задаются сегодня российские и многие зарубежные исследователи. В последнее время все чаще сравнивают действия Андропова и первые шаги на посту президента В. Путина. Станет ли он вторым и улучшенным изданием Андропова? Какой будет программа преобразования страны? От решения этих вопросов зависит судьба страны, ее будущее».
«Путин – никакая не загадка. Он самый понятный лидер России со времен Андропова. Путин – второе издание Андропова» (из аналитической записки американского центра «Глобал интеллиндженс апдейт» (!?).
Не менее четверти объема книги составляют три приложения: уже известная читателю записка в ЦК КПСС Председателя КГБ СССР Ю. В. Андропова «О планах ЦРУ по приобретению агентуры влияния среди советских граждан» (1977 год), которую именно я извлек в свое время из недр «Особой папки» и передал В. А. Крючкову, выдержки из речи Ю. Андропова на совещании в КГБ СССР «Идеологическая диверсия – отравленное оружие империализма» (1979 год) и Доктрина информационной безопасности Российской Федерации, утвержденная Указом Президента РФ В. Путина (2000 год).
Позволю себе процитировать еще один пассаж из указанной книги, на сей раз из повествовательной ее части.
«Доподлинно известно уже сейчас, что, например, после возвращения в 1983 году А. Яковлева из Канады, где он был