Присев недалеко от входа в один из свободных закутков, я любовался открывшимся мне видом, совсем не замечая подошедшего ко мне официанта, с надменным видом обозревавшего мою неброско одетую фигурку. Наконец, его покашливание начало меня раздражать, отвлекая от возвышавшейся вокруг меня красоты, и мне пришлось-таки обратить на него внимание, раздраженно отрывая взгляд от стен.
– «Н-нда, юная мисс, чем я могу вам помочь?».
Мое сознание, еще не вполне отошедшее от произведенного впечатления было заполнено лишь извитыми колоннами и столбами разноцветного света, падавшего через ажурные окна. Я лишь вздохнул и постарался донести до этого навязчивого господина, как мне приятно было находиться здесь.
– «Как…» – я на мгновение запнулся, собираясь с мыслями, и наконец, негромко выдохнул – «КАК вам удалось создать такую красоту?».
«Ну вот, и этот испугался и куда-то убежал. Что-то они сегодня все нервные…».
Вновь захваченный созерцанием огромного зала, я не сразу сообразил, что моя компания изменилась – место недовольного официанта занял пожилой поджарый земнопони серой масти, с длинными седыми усами и гривой. Его безукоризненная белоснежная рубашка притягивала к себе внимание одной лишь деталью – вставленной в петлицу небольшой розой, фиолетовой до черноты и распространяющей вокруг своего обладателя густой, едва заметный аромат. По-видимому, он стоял возле меня уже несколько минут, ничем не отвлекая мой взгляд, блуждавший по стрельчатым аркам и окнам, ребристым колоннам и разноцветным витражам, и только когда я, потрясенный до глубины души величественностью этого сооружения, смог очнуться и опустить глаза, он неслышно присел за мой стол. Как оказалось, это был сам хозяин этого необычного заведения – Кроп Шедоу, которого срочно вызвал обеспокоенный официант, чтобы выпроводить из кафе очередную «свихнувшуюся малолетку».
– «Я сразу понял, что вы никак не можете быть представителем этой новой заразы, разъедающей умы нынешнего молодого поколения» – объяснял он мне, пока я наслаждался теплым и обалденно вкусным коктейлем из взбитого молока, пряностей и фруктов, выставленным мне за счет заведения. Уж в этом Графит меня не обманул, и стоило мне объяснить, по чьему совету я зашел в это место, как тут же стал если не почетным клиентом, то явно одним из желанных гостей.
– «Современная молодежь бросается в крайности, и часто действует в пику своим более консервативным родителям. Знаете, не только ведь сталлионградцы почитают нашу Принцессу как Богиню – большая часть Эквестрии, за исключением центра, если и не строит храмы в ее честь (хотя бывает и такое), то уже многие века явно поклоняется ей. А вот молодые бездельники…» – он раздраженно махнул копытом, нечаянно задев свою розу, от сотрясения обдавшую меня волной густого аромата – «Собираются на свои сходки, мажут морды черной краской, мастерят безобразные алтари, на которых пытаются жечь кости животных – и открыто провозглашают, что поклоняются «темной повелительнице», за которую они и принимают Принцессу Луну».
– «Да уж, незавидная участь – быть боготворимой толпой придурков» – я внутренне содрогнулся, представив себе готско-сатанистский культ имени себя. Ведь так и с ума съехать недолго! – «Хотя, если они будут приносить на алтарь что-нибудь полезное или хотя бы вкусное…».
– «Госпожа была в ярости!» – усмехнулся Шедоу, похоже, по достоинству оценив мою шуточку – «Однако уступила просьбе своей сестры и не стала предпринимать ничего против этих глупцов. А жаль…» – Он нахмурился и перевел взгляд на окно, за которым вновь стал падать снег. А я – я наконец понял, кого же Графит и его сотоварищи именовали «Госпожой», кому же служили пегасы в фиолетовых доспехах, и о ком было не принято говорить всуе. Да-да, иногда я просто образец гениальности. Однако, как же со всем этим был связан Дед?
– «И как вы находите наше скромное обиталище?» – поинтересовался Шедоу, отвлекшись от своих нелегких раздумий и вновь переводя на меня взгляд своих темно-бордовых глаз – «Увидев, как вы рассматриваете наше убранство, я почувствовал себя не вправе мешать вам наслаждаться открывшимся видом».
– «Вы правы, радушный хозяин – открывшееся мне и впрямь услада для моих очей» – при этих словах серый земнопони почему-то едва заметно вздрогнул, и пристально уставился на меня. «Вот блин, нашел время, когда демонстрировать свою эрудированность, олух! Счаз еще турнет меня отсюда, чтоб не издевался! Или оставит без сладкого, что еще обиднее…».
– «Прошу прощения, любезный Шедоу, я прямо не знаю, что на меня нашло. Но эта атмосфера, этот огромный зал – все здесь, даже воздух, приводит меня в какое-то странное состояние трепета, словно я попала в какой-то древний храм или монастырь… И меня так и тянет выражаться старинными фразами и словами, приличествующими моменту. Поверьте, я ни в коей мере не хотела быть невежливой или глумиться над вами…».
– «Нет-нет, забудьте!» – он отмахнулся от меня так, словно ничего и не произошло, но его взгляд, до этого момента расслабленно блуждавший по залу, сделался внимательным и напряженным, словно он ожидал от меня чего-то важного… или неприятного.
Интересно, почему они так реагируют на староанглийский?
– «Между прочим, один из наших гостей выражал желание поговорить с вами, и если вы не против – я незамедлительно представлю его вам». Вежливо закруглив беседу, Кроп Шедоу проследовал куда-то в центр зала, по пути раскланиваясь с хорошо одетыми и важно выглядящими пони, и вскоре вернулся, ведя в своем кильватере ни кого иного, как того самого белого единорога, так неосторожно налетевшего на меня перед входом в кафе.
– «Мисс Раг, позвольте вам представить нашего самого важного гостя – господина Фэнси Пэнтс».
***
– «Скраппи Раг, вот как? Да-да, кажется, я припоминаю промелькнувшую в прессе историю с вашим участием, о героическом многодневном перелете через горы с невообразимым грузом на плечах, полным всяческих опасностей и лишений».
– «О, вы мне льстите, мистер Пантс. Я всего лишь обычная пони из Сталлионграда…».
Сидя на высоких диванах, мы упражнялись в высокой словесности. В отличие от других заведений с подобным легкомысленным названием, в «Кафе» не было ничего, что могло бы навести посетителей даже на мысль о верандах, цветах и кофе – вместо легких столиков и белых скатертей посетителей встречали огромные, в три роста обычного пони диваны темного дерева, чья красная, цвета крови обивка мягко покачивала седока высоко над уровнем пола. Под стать ей были и столы – поднятые высоко, они щеголяли не белыми скатертями но массивной, вычурной резьбой, покрывавшей каждую вертикальную плоскость. Выстроившись длинными рядами, спинка к спинке, они образовывали уютнейшие, по-моему скромному мнению, ниши, в которых ты мог чувствовать себя приятно и расслабляться после тяжелого дня, любуясь красотами расстилающегося где-то в вышине стрельчатого свода.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});