Не могла же я силой выпихнуть здоровых мужиков на улицу. Они прислушивались только тогда, когда видели реальную опасность. Они просто не могли себе представить, что проволочный забор превратился в стремительного хищника...
3а воротами был асфальт, пусть горячий и мягкий; но мне тогда казалось, что сквозь асфальт проволока не пролезет. В этот самый момент внутри меня словно перегорел очередной предохранитель. Ступнями ног, сквозь раскаленные подошвы кроссовок, я чувствовала, как она егозит под нами. Голодная проволочная сетка, беспощадная и неразумная. Пять, а может быть, и все двадцать пять метров ребристой стальной ограды. Она окружит нас, затем вырвется из земли со всех сторон и начнет сжимать свои железные ромбики.
Я разевала рот, как голодный галчонок в гнезде, и не могла выдавить ни слова, но боженька услышал, как стучит мое сердце. А ребята таскали еду, по счастью, не спускаясь с крыльца. Они таскали, Валентин сурово стоял на стреме с ружьем, крутил белой головой, как живой флюгер, а Эличка слушала и дрожала...
Художник, что рисует дождь...
Потом выяснилось, что Людоедовне не так сильно повезло, как нам представлялось. Ее труп, точнее, ее мумию, парни обнаружили на заднем патио, как Люда это место сама любила называть. Там она загорала голышом, представляя себя заморской королевой...
Мумию тоже располосовало на куски, но чем — непонятно. Зиновий выполз из-за дома, зеленый и полностью готовый вернуть завтрак. Он брел ко мне по пустырю, больше похожему на пустыню Гоби, сухие стебли трещали под его ногами, а ниже стеблей, ниже трещин и слоя усохшей глины ползла железная сеть.
Я не могла придумать, как заставить тормозных мужиков убраться со двора, но на сей раз их, кажется, проняло. Я завопила во всю мощь моих недоразвитых легких. Они вылетели на крыльцо в две секунды; сержант вообще скакнул с балкона второго этажа.
— Что? Где? Ты чего орешь, дура?!
— Столб, столб! — повторяла я и тянула Зиновия наружу. — Повалите же столб, черт возьми!
Они послушались. Иногда у мужчин прорезаются зачатки здравого смысла. Впрочем, нечасто. Чаще они врезаются в проблему, как бульдозер с отказавшими тормозами в кучу дерьма. Первое время им нравится как идут дела, как вокруг все разлетается, а позади — шарится очищенная территория. Затем грандиозные мужчины начинают догадываться, что завязли, что бульдозер погрязает все глубже, но разве настоящий мачо признает свою бездарность...
Они вчетвером повалили столб от ворот, это оказалось непросто. Высокий, два с половиной метра в высоту, круглый и жутко тяжелый. То, что доктор прописал. Свалили очень вовремя, Оно уже издергалось от нетерпения и голода. Хотя нет, Оно не голодно, это ерунда. Дед говорит, что нельзя упрощать, и он чертовски прав. Оно не голодно, потому что кусок проволоки не может голодать! Однако Оно повело себя, как неделю не кормленный тигр.
Проволочная сетка вырвалась с сухим треском и обвилась вокруг упавшей колонны.
— Чтоб я так жил... — произнес Валентин, попятился назад и сел на попу.
— Матерь божья...
— А как же теперь ходить-то?
— Элька, ну ты даешь, как угадала?
— Смотрите, к ней тянется провод!..
— Рубите провод, только осторожно! — посоветовала я. — Чтобы он снова не дотянулся.
— Потом мы вытащили сумки, и под землей больше не шелестело. Проволока не умирала, потому что не жила. А откуда тянулся проводок, тоненький совсем, мы так и не поняли.
— Что ты слышала? — напали на меня все, когда мы начали упаковывать добычу. — Как ты заметила, что ты услышала?
А что я слышала?
Художник, что рисует дождь...
— Не плачь, Эля, ну пожалуйста... Это совсем не так плохо, как кажется, — успокоил меня Зиновий. — это всего лишь позывной. Главное, что убежали звери и птицы. Значит, им было куда бежать...
— Надо вернуться в дом, — сказал Саша-Нильс
— Ну уж нет! — заголосили хором остальные.
— Надо вернуться, это важно... — настаивал сержант. — Я должен вам кое-что показать. На втором этаже, я туда один заходил.
— Там кто-то есть? — спросила Галя.
— Есть... То есть уже нет. Я хотел вас сразу позвать, но Элька крик подняла... — Нильс выглядел почти виноватым.
— Тогда пошли, — сказала я.
— Нет, тебе как раз лучше остаться, — неожиданно проявил заботу сержант.
— Наедине с этой сеткой я точно не останусь!
Зинка и Валентин двинулись гуськом к крыльцу по узкой каменной дорожке.
— Ладно уж, — вздохнул Нильс. — Сама напросилась.
— Там труп? — Галочка сплющила губами папиросу, жадно втянула дым.
Нильс покосился на меня:
— Ребята, не входите без меня! Я специально припер дверь в коридоре...
Валя и Зинка резко затормозили:
— Припер дверь? А кто здесь, кроме нас?..
Здесь никого. Внутри.
18
ЧАСТИ ТРУПА
— Ой, мли-ин... — протянул Зиновий, схватился за рот и шарахнулся в коридор.
Дверь со скрипом билась о косяк, как раненая чайка, но не открылась. В этом зверском пекле, кажется, повело все петли. Или фундаменты повело. Во всяком случае, редкая дверь открывалась без проблем.
— Запри за ним, — сказал я сторожу. — Не оставляйте двери открытыми.
Я дышал ртом, Галя дымила уже третьей папиросой, но перебить вонь не смогла бы и рота курильщиков.
— Да, дела... — Валентин вел себя сдержаннее. — Как это с ней такое сотворили?
— Не с ней, а с ним.
— Это мужчина, разве не ясно? — севшим голосом подтвердила Эля. — Вон, и ноги волосатые...
— Я же просил тебя подождать в коридоре!
— А я через ту дверь вошла, — зажимая себе нос, лукаво улыбнулась девчонка. Точнее, попыталась растянуть губы.
Бог мой, ей еще хватало сил улыбаться. Ноги и в самом деле принадлежали мужчине. А сторожа в заблуждение ввел пестрый фланелевый халат, вполне женский, разукрашенный пионами и лилиями.
— Что там, я не вижу? — вслед за Элькой из соседнего помещения заглянула Галина. — Мать вашу, ну и вонь!
Тут она увидела. Занавески я оторвал заранее, так что сиреневое солнце освещало комнату как нельзя лучше. То есть лучше бы не освещало.
— Где оно? — первой спохватилась Галина. — Где то, что ты слышал?
— Где-то прячется, — я старательно изображал уверенность. — Я нашел труп, уже собирался уходить, и тут зашуршало... А потом Эля во дворе крикнула, я припер дверь снаружи и побежал к балкону.
Все затаили дыхание. Зиновий вернулся из коридора и навалился спиной на дверь.
— Тишина... — резюмировал он.
— Здесь только форточка, — задумчиво произнесла Галя.
— Вот именно, — согласился я. Крикливая тетка мне начинала нравиться. Я боялся, что, попав на второй этаж, она сбежит первой. — Здесь только форточка, которую закрыл я. А двери были закрыты еще раньше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});