высшего разума? — скептически процедил я, заставляя сию… пожалуй что бабищу осечься и заткнуться. — Мелкая, слушать меня и отвечать быстро, чётко, по делу. Ясно?
— Угу, дядь Сева.
И смотрит на меня, глазищами хлопая. Теми самыми, в коих нет и тени опасения того, что накажут, что могут возникнуть проблемы. Лишь святая уверенность в том. что произошедшее совсем недавно было нормальным. естественным. а потому для неё безопасным. Ну, помимо общей растрёпанности, помятости и. как мне кажется, даже надорванности того платьица, что она сейчас на себе носила.
— Тогда начнём. Этого шкета побила?
— Да. Так ему и надо!
— По твоему мнению. А теперь давай-ка расскажи, почему именно так. Мне расскажи, а не этой громогласной большой женщине. На её критерии мне плевать
— Её что?
— Неважно. Давай уж, мелкая, не тяни кота за хвост.
— Это не я кота… Это вот он, — и пальцем в сторону побитого. — Он в котика камешком с земли бросил, а тот просто сидел и на нас смотрел. У-у, я его ещё стукнуть хочу!
Как говорится, суду всё ясно. Вопросов больше не имеется. Подсудимая оправдана по всем пунктам обвинения. Разве что…
— В следующий раз, если что-то подобное заметишь, бей сразу промеж ног. И больно, и может даже получится окончательно прервать неправильное воспитание. С корнем, чтоб по наследству не передавалось.
— Это как?
— Потом покажу, расскажу, а лет через несколько сама поймёшь.
«Бегемотиха» попыталась было что-то вякнуть, но тут же сдулась, стоило мне посмотреть на неё этак пристально. Затем и слова последовали:
— Сын ваш хоть ещё и маленький, а дерьмом от него реально смердит. Любой, кто над живностью в детстве издеваться норовит, никогда чем-то приличным не вырастает. И в нормальной стране таких или ногами к параше запинывают, или просто в ней же притапливают. Ибо similis simili gaudet — подобное притягивается к подобному. Да и выражение similia similibus destruuntur остаётся верным, ведь если дерьмо утонет в дерьме — это настоящее воздаяние судьбы. Я внятен?
— Никакой управы на этих уголовников нет, — зашипела та, утаскивая продолжающего источать рёв и крокодилью слёзы малолетнего гадёныша. — Из-за паршивого куска шерсти…
Какова мамаша, таково и потомство. Проще говоря, от осинки не родятся апельсинки, несмотря на все безумства разных «академиков» подобных недоброй памяти Лысенко, этого уродливого порождения «передовой и идеологически верной советской науки». Ай, не о нём сейчас речь, хотя урод реально тот ещё был, земля ему стальными опилками и ржавыми железными гвоздями.
— Ну вот, Ксан, как видишь, дочка у тебя растёт такая, что ей уже сейчас гордиться можно и нужно.
— Гордость какая-то… необычная, — сделала небольшую паузу перед последним словом девушка. — Это так непохоже на обычную девочку.
— Зато действенно и душевно,- парировал я и. обращаясь к мелкой, произнёс. — По заслугам и награда. Так что подумай, а потом скажи, чего бы тебе хотелось. Если можно достать — непременно это сделаю. В ознаменование не просто благих порывов души, но ещё и их воплощения в жизнь. Договорились?
— Да, да, — и головой кивает, аки китайский болванчик, настолько энтузиазм повысился. И почти сразу тревога в глазах. — А как там котик, в которого тот дурак камнем кидал? Он в порядке?
— Посмотреть надо. Где он был, куда убежал?
— Туда! — и пальцем в сторону кустов. Можно я…
— Пусть тебя мама сначала в порядок приведёт, запылённую и помятую такую. Сам сперва гляну.
Действительно гляну, потому как пушистусов хвостатых обижать категорически не положено. Всегда их любил и никуда эта любовь деваться не собирается. Упс… Не тот я, который как бы Всеволод — он вроде как и с симпатией к разного рода животным относился, но не более — а «я» настоящий. Воистину настоящая личность есть основа, а тело — это только тело и есть, пусть даже и с прилагающейся к оному памяти.
Кис-кис, и где ты тут есть? Еле слышный шорох под кустом привлекает внимание. Осторожно, стараясь не спугнуть, отводу рукой ветки и… Вот и искомое пушистое нечто. Всё такое серо-дымчатое, ни разу не ухоженное, и упитанным зверёк тоже ни разу не выглядит. Ну да, бродячий образ жизни на пользу никому не идёт. И в глазах смесь страха и какой-то… надежды, что ли. И вот что тут делать прикажешь?
— Иди сюда, серость пушистая, — тяжело вздыхая, тянусь рукой к котэ, прикасаясь с шёрстке. — И кто ты у нас такое будешь?
Сжался, но убегать не пытается. Провожу пару раз рукой по голове. Мягкий, пушистый, хороший. Как и вся эта кошачья порода. А раз не убегает, то… Ещё немного поглаживаний, едва слышное мурлыканье — это однозначно хороший признак. Теперь медленно так протянуть и вторую руку и. не прекращая поглаживания котофея до самого последнего момента, бережно поднять его, беря на руки.
Лёгкий… И пузатый. Пузатая, если быть точным. Не кот, а кошка, беременная. Стадию этого самого состояния не скажу, ибо не то что не ветеринар, но и вообще к медицине ни малейшего отношения не имею. В любом случае, если это затарахтевшее и прижавшееся ко мне чучело столь явно приязнь выражает, то у меня по факту вариантов иных и не остаётся. Остаётся только подняться и. чуть покрепче прижав к себе нежданную находку. Выйти из кустарника, демонстрируя Ксане и мелкой свой хвостатый трофей.
— Котик!
— Сев, вот ты зачем? У него блох наверное и прочих глистов хватает. Оля, не лезь к нему!
— Ну ма-ам… Он же пушистый, с хвостиком. Смотри, и мурлыкает.
Ох уж этот материнский инстинкт с желанием защитить родное дитятко даже от того, от чего защищать не особо требуется.
— Успокойся, Ксан. Таблетки от глистов и прочее кошатина получит всенепременнейше. А уж когда её помыть, расчесать и откормить, так и вовсе очаровательная животина получится.
— Ну я не знаю… — неохотно так начала сдавать позиции девушка. глядя то на меня, то на мелкую. — И Миша кошек не любит.
— Ау, специально для тех, кто в далёкий космос улетел и на землю пока возвращаться не собирается. Я вроде как тебе её во что бы то ни стало и не впихиваю. Себе домой взять хочу. Ну а если ты к тому времени, как она произведет на свет котят, сама дозреешь или вот мелкая тебя