женщинами-по-новому[678], а в период подготовки международной конференции 1995 года и Федерация вступила в фазу активности в вопросах более современной работы с женщинами.
Статистика показывает определённый, пусть и незначительный прогресс в решении некоторых, поставленных в опубликованной в КНР к Международной конференции «Программе повышения статуса китайских женщин в период 1995–2000 гг.», проблем. Но в Программе вынуждены были отметить, что, несмотря на всё законодательное закрепление прав женщин, в стране по-прежнему царят старые представления о роли женщины в обществе, а образовательный уровень и степень участия женщин в общественной жизни всё ещё невысоки.[679] Новый 10-летний план, начиная с 2005 года, вероятно, продолжит начатое движение к поставленным целям. Но для защиты прав женщин важно не только обеспечение соблюдения существующих законов, необходимо ещё создание «культурного контекста» для улучшения прав женщин, что невозможно без полноценного женского движения. Ли Сяоцзян, однако, констатирует, что «даже талантливые женщины, имеющие статус, способности, образование, не заинтересованы в работе, направленной на освобождение китайских женщин, что же можно спрашивать с основной массы китайских женщин, которые по-прежнему не могут вырваться из жёстких проблем выживания и развития?» «Слабое образование мешает этим женщинам знать и понимать свои права и как личности, и как части китайского общества»[680], а лишь только при этом условии можно использовать существующие законы для улучшения их положения. Но вину за медленный прогресс в этом направлении КПК в лице ВКФЖ возлагает на самих женщин, не пытается осмыслить, а не являются ли принимаемые правительством меры неэффективными?
Некоторые признают такое положение дел «наследием увязки женского освобождения с потребностями народа и государства», что продолжает иметь место и даже расширяться, и проблемы женщин «вновь до бесконечности отложены в пользу проектов национального строительства». Есть мнения, что постепенно вновь «пол стал молчаливым вопросом… феминистская повестка была забыта». Если и говорят о льготах для женщин, таких как расширение возможностей трудоустройства и равной оплаты труда, то ситуация такова, что «большая часть работы для женщин оказывается в областях, которые покидают мужчины». Поскольку «правительство КНР на самом своём высоком уровне, Федерация женщин в целом всё ещё недостаточно активны в этом процессе, продолжая игнорировать права женщин в пользу экономического роста, в такой ситуации прогресса в положении женщин вряд ли можно ожидать»[681].
И, судя по некоторым публикациям, в начале века нынешнего приходится ещё доказывать правомерность феминистских исследований и включения их в общий реестр исторических исследований. Так, на конференции в Даляне летом 2002 года ряд выступавших говорили (как бы оправдываясь?), что рост исследований положения и места женщины в истории не противоречит традиционной историографии, а просто добавляет новую тему и новый ракурс. Конечно, на этой же конференции звучали и утверждения других учёных, что развитие так называемой женской истории и гендерных исследований 一 это революция в области методологии исторических исследований в целом, поскольку не только вводится новая тема, но и ставится задача пересмотра всей истории Китая с точки зрения женщины. Ныне китайская история должна основываться не только на изучении ряда важных политических событий, смены династий, крестьянских восстаний, правящих идеологий, государственной политики и институциональных систем, экономической структуры и классовой борьбы, но и на понимании человеческого поведения, повседневной жизни людей, их чувств и личного опыта и не игнорировать гендерные и этнические различия. История всё более становится социальной, всё более становится междисциплинарной наукой, она заимствует теории, концепции и методологию из антропологии, социологии, психологии и других смежных наук. В отличие от традиционной китайской историографии, чьим источником были в основном «официальные исторические книги и документы», социальные историки некоторые ценные материалы находят в области изобразительного искусства и литературы 一 стихи, романы, дневники, народные песни, устные предания, фильмы, в архивных материалах 一 суда, арендных земельных документов, брачных контрактов и тому подобного, а также в личных интервью. Всё это может восполнить то, что отсутствует в официальных данных.[682]
Поставленный в 80-х годах Ли Сяоцзян вопрос о росте самосознания женщин всё ещё продолжает находиться в определённой степени в стадии обсуждения. Очень интересно сформулировала в заголовке своей статьи задачи развития феминизма в Китае одна китайская исследовательница, выступая на V конференции Санкт-Петербургского философского общества, посвящённой теории и истории женского движения: «Независимость китайской женщины – освобождение от самой себя», утверждает она[683]. Основной смысл её выступления заключается в том, что женщина не достигнет освобождения, даже добившись экономической независимости, если не освободится от традиционалистской модели осознания себя в мире, которая до сих пор существует во плоти и крови всего общества: по старой формулировке – преданность и подчинение чиновников императору, преданность сына отцу, жены мужу. В искусствах и литературе всё это искони пропагандировалось и поощрялось, считалось признаком высокой нравственности, независимо от того, кого касалось это подчинение, эта преданность. Народные сказки и деревенские правила такой пример тоже рассматривали как образец поведения. По мнению автора, «ныне такое сознание проявляется по-разному. Если у городских женщин со слаборазвитым чувством конкурентоспособности мечта о будущем такова: найти более удобную, более лёгкую работу, ухаживать за детьми, за мужем и за семьёй, то у других женщин, мужья которых много зарабатывают, только одно желание – быть домохозяйкой; у третьих популярна такая концепция: лучше не та, кто отлично учится и кто хорошо работает, а та, кто вышла замуж за богатого»[684]. При этом автор считает, что пережитки по «женскому вопросу» ещё остаются достаточно серьёзными на уровне общественного сознания не только с точки зрения социологии и культурологии, но и с точки зрения психологии. А женщина не освобождена, если не произошло идеологическое и психологическое её освобождение. Но и весь «социум, и особенно женщина, не отдают себе трезвого отчёта о разнообразных пережитках по женскому вопросу и сознательно не противостоят им»[685].
Что касается перспектив развития женских исследовании и гендерных отношений в китайском обществе, то, по-моему, не следует их оценивать однозначно оптимистически. Если касаемо 80-х годов утверждалось, что «институциализированное исследование женской проблематики является, прежде всего, выражением интеллектуальной самостоятельности и утраты общественного консенсуса»[686], то не следует забывать, что «интеллектуальная самостоятельность» скорее получила возможность проявиться в результате «утраты общественного консенсуса». Но являются ли эти политико-идеологические условия в КНР долговременным явлением?
Прокатившаяся в начале нового столетия по миру волна так называемых цветных революций (как до этого – события в бывшем СССР и странах Восточной Европы) вызвала очередное опасение руководства КНР по поводу сохранения стабильности в стране. Во всяком случае, через 10 лет после состоявшейся в Пекине Международной конференции женщин Ху