определённой степени не только социально значимыми, но и возвело их на уровень государственного заказа.
Использование в данной книге ряда материалов более позднего периода необходимо лишь для подтверждения, что процесс феминизации, если допустим такой термин, в стране продолжался как в академической среде, в области научных разработок, так и в определённой мере в изменении стиля жизни в обществе. Не в последнюю очередь растущая в мире озабоченность положением женщин, то внимание, которое уделялось этому вопросу, в том числе и ООН, побуждали партию и правительство КНР также уделять внимание гендерным вопросам. Однако сложно абстрагироваться от того, что государственный интерес к этим вопросам скорее был сосредоточен на престиже страны, чем на решении «женского вопроса» по сути своей. К сожалению, «многие политики (очень образованные люди) и поныне придерживаются мнения, что “женщины уступают” (что же говорить о менее образованных, в том числе сельских мужчинах, которые никогда добровольно не поймут претензии женщин, не будут считать их равными)»[664].
Но выход на международную арену с гендерными вопросами чреват и определёнными сложностями для государства: мировая общественность теперь лучше знакома с положением женщин в КНР, завязаны тесные международные связи в области гендерных исследований. «Китай должен понять, что международное внимание к Пекинской конференции будет сохраняться в XXI веке», утверждают западные специалисты в области гендерных отношений[665]. И государство в определённой степени вынуждено учитывать этот момент. По квалифицированному свидетельству, внесение в 2001 году в закон КНР о браке 1980 года некоторых поправок, бесспорно, «детализировало отдельные положения и вводило новые нормы для восполнения пробелов предшествующих законодательных документов по вопросу брака, что способствовало решению насущных проблем брака и семьи». Но российская исследовательница подтверждает, что Пекин «отвечает международным обязательствам КНР», в том числе, также предпринимая усилия по реализации Пекинской декларации о положении женщин, Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин, Декларации об искоренении насилия в отношении женщин[666]. И, как говорится, слава Богу! – женщины получают некую правовую основу для борьбы за свои права и более, вероятно, нормальную жизнь.
Не грех при этом заметить, что на мировом (имея в виду западный мир) пространстве «женский вопрос» инициировался отнюдь не сверху (к тому же международное сообщество на том историческом этапе не обладало ещё значимостью, достигнутой в нынешнее время), он исключительно являлся результатом процессов, происходящих в самом женском сообществе.
Деятельность первопроходца нового этапа, нового «всплеска» решения в КНР «женского вопроса» – Ли Сяоцзян и её ближайших соратников дают право утверждать, что в отличие от 20-х годов в 80-е женские исследования, как и в определённой степени женское движение в КНР, инициируются самими женщинами, хотя и мужчины «интеллектуальных кругов» тоже принимали определённое участие в разработке «женских» тем[667] (что, однако, более чем слабо подтверждается библиографией вопроса). Если можно утверждать, что в определённых стратах китайского общества в настоящий момент этот «процесс пошёл», основные тенденции явно просматриваются, тем не менее оценивать практическую реализацию феминизма значительно сложнее.
Что касается даты начала женских исследований во второй половине XX века и новых усилий по решению проблем китайских женщин, то в качестве таковой называются самими китайскими исследователями, практически единодушно, 80-е годы (кто-то, правда, говорит о начале, а кто-то – о конце того десятилетия). И следует признать, что обращение отдельных историков, культурологов, социологов, психологов etc к разным сторонам проблемы феминизма (или гендера) в КНР вряд ли имело бы шанс на плодотворное развитие без создания новых политических и социально-экономических условий в стране. Конечно, 80-е годы для КНР суть специфические. Однако, представляется, надо учитывать и то, что во всём мире феминистская тематика как научная тема получила официальный статус только в 1970–1980 годах, достигнув расцвета в 90-е[668].
Немецкие исследовательницы также признают, что только «к 80-м годам в китайском обществе стала ощущаться необходимость (выделено мною. 一 Э.С.) внести феминистский дискурс в общее развитие наук в КНР». Именно в период 80-х – начала 90-х годов «прослеживаются инновационный подход и разработка новой тематики, в публикациях начинают появляться теоретические соображения»[669].
Выбранный в данном исследовании период был чрезвычайно интересен ещё и тем, что именно в последней четверти прошлого века в КНР произошло зарождение на новом витке и бурное развитие женской литературы как отражение назревающих в недрах общества определённых инноваций.
Естественно, женское движение и исследование «женского вопроса» в Китае не являются «феноменом непосредственной современности»: это – «исторически сложившаяся конструкция как часть процесса, начавшегося, по крайней мере, уже в 20-х годах». В КНР, то есть «после 1949 года оно нашло своё продолжение в лице единственной женской организации – Всекитайской федерации женщин, которая активно пропагандировала женский труд»[670]. (Всекитайская федерация женщин получила своё наименование с 1978 года. Созданная в марте 1949 года, она называлась вначале Всекитайской демократической федерацией женщин, затем в 1957 году была переименована в Федерацию женщин КНР[671]).
Этот «государственный феминизм» 一 очень интересное, а возможно, по-своему и очень опасное явление. Новой власти необходима была политическая и социальная активность женщин. Деятельность Всекитайской федерации женщин, «подчиняющейся непосредственно руководству Партии и государства», прежде всего, заключается в том, чтобы «на практике претворять в жизнь политические задачи, касающиеся женского труда»[672]. Это подтверждается и публикациями самой Федерации, и основными примерами её деятельности – только выполнение указаний партии и правительства, притом не только касаемых вопросов женского труда, но и чисто политического значения также. Чаще всего ВКФЖ действовала как пропагандистский рупор КПК, активно вовлекая женщин во всевозможные политические кампании. Об этом (было ли таковое её целью или нет) обстоятельно говорила Т. Емельянова в ежегодниках «Китай. Политика, экономика, идеология», начиная минимум с 1974 года[673]. «Эта организация живёт, следуя политике партии, даже если эта политика имеет негативные последствия для женщин», весьма резко считают некоторые[674]. Практически разгромленная в период «культурной революции», Федерация долго не могла начать функционировать: во всяком случае, заявленный в печати IV (без малого за 30 лет!) съезд ВКФЖ не мог состояться долгие годы[675]. Проблем роста самосознания женщин, самоорганизации женщин на повестке дня в работе ВКФЖ не стояло вовсе. А отсутствие коллективного сознания женщины делает невозможным активно представлять в политике истинные потребности китайских женщин[676]. Во всяком случае, определение Всекитайской федерации женщин как общественной организации на Форуме неправительственных организации в 1995 году «вызвало бурю негодования среди участников Форума»[677]. Впрочем, на основе в том числе практических действий Ли Сяоцзян, региональные организации ВКФЖ постепенно вовлекались в работу с