— Ты зря убил девушку, — процедил Хок, вытаскивая из ножен меч.
— Я сделал это для тебя, — раздался в тишине приглушённый маской голос. — Ты же пришёл убить меня, верно? Я знаю тебя, и все эти разговоры про подельников в ограблении купца — чистая ложь. Я слишком хорошо тебя знаю. Я мог несколько раз убить тебя, но я хочу, чтоб ты знал, за что и от чьей руки ты умираешь.
— Расскажи мне, — пожал плечами Хок.
— Лучше я покажу, — ответил тот и ловко подцепил своим крюком завязку масок, разом сорвав их и бросив вниз, где они упали на битый камень.
Хок вглядывался в почерневшее от грязи, худое лицо, обезображенное выжженным на лбу клеймом. Не сразу, но всё-таки он узнал его, и с удивлением почувствовал, как к его ненависти добавилась жалость и смятение. Это был Алонсо Кабрера, так внезапно исчезнувший из луара. Он не вспоминал о нём довольно давно, и даже не задавался вопросом, куда он делся после того, как его изгнали алкорцы. Вот, значит, чем он занялся, решил мстить за своё увечье всему миру.
— Видишь? — Кабрера продемонстрировал ему крюк, а потом указал им на своё лицо. — Это твоя работа! Это ты взялся защищать эту мерзавку Моро, которая меня оговорила. Я не крал её серьги и Деллану рассказал правду, но он поверил ей! И меня приговорили, как последнего вора, к клеймению и отсечению правой руки! Но ничего! Я умею драться левой! По этим стропилам я хожу, как по земле. И я тебя убью здесь и сейчас! А потом доберусь до Моро, даже если мне придётся выцарапывать её из дворца альдора!
— Не придётся. Её там нет, — ответил Хок, хмуро глядя на него. — Её обвинили в шпионаже в пользу Сен-Марко и приговорили к смерти.
— Тем лучше. Значит, я покончу с тобой и смогу вздохнуть спокойно.
— Послушай меня, Алонсо, — заговорил Хок, делая шаг к нему. Он невольно взглянул вниз и замер. — Ты, конечно, можешь меня убить, но лучше пойдём со мной. Ты же знаешь, что при современном уровне медицины твои травмы не фатальны. Тебе вернут руку и уберут этот шрам на лбу.
— Конечно, рука вырастет, как отрубленная лапка у лягушки! Я помню, как нам объясняли это в школе. И клеймо тоже залечат. А что потом, а? Потом меня буду судить как преступника, и поставят перед выбором: переделка психики или Пиркфордская колония. Так? Или ты собираешься молчать о моих подвигах? Ты ведь знаешь, сколько людей я убил? Ты дашь против меня показания в Звёздном трибунале? Расскажешь, как я застрелил ради шутки эту девицу, а потом ещё и повесил её? Только этого достаточно для приговора. Нет, Хок, я предпочитаю остаться здесь и наводить ужас на быдло, живущее в деревнях. Они должны бояться меня, служить мне и давать мне всё, что я захочу: женщин еду и деньги. А когда они обнищают, я пойду искать новые хлебные места. Я скоплю достаточно, чтоб устроиться в этом мире так, чтоб никого не интересовали мои увечья, чтоб все боялись меня и покорялись мне! Я буду властелином этого дремучего мирка! Потому что я умнее их всех! Я больше знаю, я хитёр и безжалостен! Я знаю психологию толпы. И в отличие от всех этих дикарей, я бессмертен!
— Ты больной! — вздохнул Хок. — У тебя мания величия, обостренная кучей комплексов и патологической жестокостью. Ты — маньяк-убийца. Если ты не пойдёшь со мной, мне придётся тебя убить. Решай!
Но Кабрера только засмеялся.
— Как ты самонадеян! Ты думаешь, что ты такой ловкий и непобедимый? Давай проверим. Я уверяю тебя, очень скоро ты изменишь своё мнение!
Он побежал Хоку навстречу, подняв меч. Хок снова взглянул вниз и встал в стойку, полностью сосредоточившись на поединке. Кабрера налетел на него смерчем, стремительно нанося удары мечом, при этом он, действительно, легко передвигался по стропилам, в то время как Хоку, парируя их и контратакуя, приходилось постоянно смотреть под ноги, чтоб не оступиться и не упасть вниз. К тому же очень скоро стало ясно, что Кабрера не терял времени даром и научился пользоваться своим крюком с максимальной пользой. В какой-то момент, когда клинки мечей скрестились, он зацепил место их соединения крюком и начал давить на меч противника. Хоку никак не удавалось высвободить свой клинок, а Кабрера всеми силами стремился стащить его со стропил и скинуть вниз. На его изуродованном лице появился радостный оскал, и белые ровные зубы вдруг показались Хоку неуместными на этой грязной измождённой физиономии. Он снова усомнился в том, что его противник вменяем, но раздумывать было некогда. Свободной рукой он вытащил из ножен дагу и ударил ею в грудь Алонсо. Тот возмущённо зарычал, но успел уклониться. Однако теперь сцеплённые мечи мешали уже ему, он освободил их и поспешно отступил, оценивая ситуацию.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Хок снова встал в позицию, теперь вооружённый мечом и кинжалом. Кабрера свирепо смотрел на него, а потом снова ринулся в атаку. Какое-то время они обменивались ударами, балансируя на стропилах, а затем Хоку удалось отвести клинок противника мечом в сторону и ударить его кинжалом. Тот снова увернулся, и всё же острое лезвие скользнуло по его руке, оставив на ней глубокую кровавую борозду. Кабрера взревел от ярости и удвоил свои усилия, пытаясь достать Хока если не мечом, так крюком. В какой-то момент ему удалось зацепить его за шею, но и его противник отделался всего лишь царапиной.
После этого Кабрера отступил на середину зала, где стропила сходились и образовывали крест. Хоку пришлось следовать за ним, хоть он и чувствовал себя не слишком уверено в этих ограниченных условиях боя. Он первым напал на Кабреру, но тот ловко ускользнул и перепрыгнул на другую балку. Хок не решился следовать за ним и вышел на середину перекрестья. Кабрера тут же вернулся к нему и поединок продолжился.
Не было никаких сомнений, что Хок лучше владеет мечом, но необходимость постоянно следить за тем, чтоб удержаться на балках стропил, сильно мешала ему. Он был лишён свободы манёвра, который был необходим для боя в привычной для него технике. Кабрера же двигался по стропилам легко, почти не глядя под ноги и стремительно перескакивая на соседнюю балку, если это было необходимо.
Однако Хоку всё же удалось настичь его. В какой-то момент он сжал клинок Алонсо между гардой и лезвием кинжала и мечом. Алонсо с яростью вонзил крюк ему в руку выше локтя, и кованое остриё, прорвав кольчугу, засело в мышцах. Но боль только придала Хоку сил. Он с яростью вырвал меч из руки противника и бросил его вниз. Алонсо вырвал крюк из его руки и отступил. Хок рванулся к нему, намереваясь не дать воспользоваться освободившейся рукой для гравитационного удара, но тот стиснул кулак и резко выбросил его вперёд. В какой-то момент Хоку показалось, что он получил в грудь удар остриём оглобли. Его отбросило назад и спустя мгновение он уже летел вниз на камни, понимая, что шанса выжить у него нет.
Ужас пронзил его сознание, и в следующий момент ему стало трудно дышать. Горло сдавил ворот наглухо застёгнутого камзола, словно кто-то взял его за шиворот и потянул назад. А потом он понял, что его действительно тянут вверх за шкирку, как котёнка, и уже медленнее опускают вниз на камни, которые больше не предвещали ему смерти. Последнюю пару метров он снова пролетел стремительно и рухнул на кучу щебня, невольно застонав. Но дышать стало легче, на шею больше ничто не давило. Он перевернулся на спину и посмотрел вверх, туда, где темнели чёрные балки стропил, и с ужасом подумал, что бы с ним стало, если б его не удержали от этого падения. И только после этого он, наконец, сообразил, что его всё-таки удержали.
Он осмотрелся. Рядом никого не было, и только наверху медленно закручивалось смерчем небольшое чёрное облачко, которое тонким веретеном поднималось всё выше.
Кабрера стоял на стропилах, с жадным любопытством глядя вниз, и предчувствуя удовольствие от того, что сможет сделать с трупом ненавистного врага. Но там ничего не было. Внизу вместо замусоренного зала старой башни клубилась чёрная мгла, в которой изредка вспыхивали кровавые сполохи. Алонсо нахмурился и мотнул головой, решив, что у него просто темнеет в глазах, а потом увидел струящийся из этой тьмы чёрный дымок. Тот поднимался всё выше и вскоре уже достиг стропил, завис над ними в десятке метров от него и соткался в высокую тёмную фигуру, в которой постепенно проступил серебристый блеск лат. Следом проявились черты бледного лица и ярко сверкнули зелёные глаза.