Вера чувствовала, как у неё медленно отвисает челюсть, и нашла в себе силы только кивнуть. Бэй Ви благодарно улыбнулась и уселась на пол, чётко в прямоугольник лунного света из окна, вытянула вперёд ноги, погладила их руками и сказала, как новость:
— У меня большие ноги.
— Мои тебе поздравления, — медленно кивнула Вера, — очаровательные ноги.
— Спасибо. Мне тоже нравятся, — она пошевелила пальцами, посмотрела на Верины ноги и спросила: — А как ты так сидела перед старшей Кан, что теперь все пытаются повторить и падают?
Вера тихо рассмеялась, откинула за спину полы халата и показала, усевшись в той же полосе света, чтобы гостье было хорошо видно. Бэй Ви пришла в восторг и тоже стала пытаться так усесться, и стала падать, вызывая у Веры приступы неудержимого смеха. В итоге она показала, как надо разминаться и готовиться, чтобы так сесть, и когда у Бэй Ви наконец-то получилось, добила её, встав на колени и сделав несколько шагов, не расплетая ног. Бэй Ви пищала, вопила и требовала её научить, несколько раз свалилась, но в итоге всё смогла, после чего со стоном выпрямила ноги и стала возмущаться, вопрошая богов, кто придумал это издевательство и для чего оно вообще может хоть кому-то пригодиться. Они лежали на полу и смеялись, фантазируя о том, как боги там в небесах сидят в позе лотоса и сочиняют для людей новые глупые и трудноисполнимые позы, просто веселья ради.
Потом Бэй Ви попросила показать тот самый удар ногой с разворота, который отправил в нокаут Хань Йо Ко, она почему-то её жутко не любила, и радовалась как дитя малое, в красках представляя, как Йо Ко улетает, расплёскивая слюни. А потом это прелестное дитя вскочило на подоконник, с улыбкой жизнерадостного психа предлагая:
— Пойдём подсматривать!
Вера стояла с отпавшей челюстью и молча смотрела в эти большие невинные глаза, пытаясь как-то совместить то, что ей рассказывали о цыньянских женщинах, и одну конкретную представительницу, сидящую перед ней прямо сейчас. Получалось плохо.
— Ну пойдём, ну пожалуйста! — молитвенно сложила ладони Бэй Ви, — тебе понравится, вот увидишь! Мой господин фехтует лучше всех в мире, это очень красиво, а твой господин — единственный, кто может составить ему конкуренцию, они всегда так смешно ругаются! Я слышала много непонятных слов, — Бэй Ви изобразила смущённое ковыряние пальчиком ладони и детский взгляд исподлобья, подбивающий пошалить, — они иногда раздеваются...
Вера поражённо зажмурилась и выдохнула, Бэй Ви с победным писком раскинула руки, как будто требуя обнимашек срочно:
— Мы идём! Я знала, что ты купишься! Побежали скорее, я знаю короткую дорогу! — она выпрямилась и прогнулась назад, оказавшись выше пояса на улице, зацепилась за что-то над окном и поползла вверх. А Вера стояла и смотрела, как цыньянская аристократка с кряхтением и сопением ползёт по стене практически голая, загребая воздух ногами с растопыренными розовыми пальцами, измазанными в местной желтой пыли.
«Все узкоглазые долбанутые, абсолютно все, но некоторые раз в десять долбанутее остальных. Этих я обожаю больше всех.»
Она сняла тапки, завязала пояс покрепче и полезла следом.
Зацепиться действительно было за что — под крышами местных домиков как будто специально для юных паркурщиц были сделаны удобные декоративные элементы, Вере приходилось их нащупывать осторожно, а Бэй Ви хваталась не глядя, как будто делала это уже сотню раз.
Они поднялись на крышу, залитую таким ярким лунным светом, что можно было читать, Бэй Ви указала Вере на пафосную многоуровневую крышу большого здания неподалёку, на коньке которой лежал блестящий дракон-мыслитель, держащий в одной лапе свиток, тихо сказала:
— Вон там они тренируются, там зал для фехтования. Иди строго за мной, я знаю, как правильно.
Вера кивнула предельно серьёзно, показала большие пальцы и стала завязывать длинный подол халата вокруг пояса. Бэй Ви посмотрела на этот процесс, потрогала свой халат, который был вывернут наизнанку, что Вера заметила только здесь, под ярким светом. Бэй Ви увидела её непонимающий взгляд и ответила:
— Это на случай, если я вымажусь. Можно будет снять, надеть чистой стороной и так вернуться в спальню, чтобы никто не заметил. А потом тихонько постирать. Обычно я делаю вид, что пролила на него чай, все думают, что я неуклюжая. Пусть думают.
Вера опять показала ей большие пальцы и выпрямилась, с шёлковым звоном дёргая туго затянутый пояс:
— Я готова. Веди меня к приключениям.
Бэй Ви захихикала, довольно потёрла ладошки и повела. Вера смотрела на неё, всё сильнее начинать подозревать, что ей всё это снится — Бэйви скакала по крышам и карнизам как белочка, чувствовался опыт и регулярность тренировок, и маршруты стражи она знала, и удобные места без фонарей давно выучила, а когда они добрались до тренировочного зала Дворца Знаний, Вера обратила внимание на то, что камни карниза и черепица крыши отполированы до блеска именно в тех местах, где было удобнее всего ползти.
Место Бэй Ви выбрала идеальное — почти под потолком, куда никто не смотрит, зато им было отлично видно весь зал. И в данный момент в центре большого и предельно сурового зала для уроков фехтования двое прекрасных мужчин в пафосных костюмах для фехтования сидели на подушках за низким столом с едой и выпивкой, сложив тренировочные мечи для уроков фехтования неопрятной кучей у входа. Судя по голосам, позам и жестам, оба уже были хорошо пьяненькие, и фехтование в их планы не входило.
Вера иронично посмотрела на Бэй Ви и прошептала:
— Красиво фехтуют, гады, залюбоваться можно.
— Слушай молча! — пробурчала хозяйка, — так даже интереснее!
Вера оставила своё мнение при себе и стала слушать. И услышала голос министра Шена, напрочь лишённый министерских интонаций:
— ...я же как думал — нахрена мне эта поэзия? В гробу я видал эту тай-бу, я чемпион мира по всему, по чему только можно стать чемпионом мира, а по всему остальному чемпион континента! Да я, как только корону надену, девки будут у моих ног штабелями складываться!
Джен Джи смеялся так заразительно, что министр рассмеялся тоже, вздохнул и развёл руками:
— Выкуси, красавчик — госпожа любит слюнявые стихи про глаза-звёзды и слюнявых музыкантов.
Джен Джи рассмеялся громче, почти сквозь слёзы простонал:
— Чё, серьёзно?
— Отвечаю! Угадай, кто её лучший друг? Ху Ан Ди, ювелир. Он ей играет, она ему поёт — у них полная гармония.
— Так может, это из-за скидочек гармония, — Джен Джи изобразил международный жест «денежки», Шен посмотрел на его пальцы и фыркнул:
— Ага, если бы. Она в своём мире работала.
— Работала? Она? Она не похожа на человека, который умеет делать что-то полезное.
— Ещё раз выкуси, она ювелир-разработчик, я видел её эскизы, и видел, как она сама их рисует, это правда.
Бэй Ви посмотрела на Веру круглыми глазами, выражающими немой вопрос, Вера медленно кивнула, подтверждая, и глаза цыньянки окончательно вылезли на лоб. Внизу Джен Джи захихикал, прячась за чашку, игриво спросил:
— Ты узнал это до того, как попытался впечатлить её своей коллекцией цветных камешков?
— После, — мрачно сгорбился министр, Джен Джи рассмеялся так, что почти свалился на спину, министр допил то, что было в чашке, и зло плеснул в Джен Джи то, что осталось, бурча: — Гиена вонючая! Наливай. Или ты сюда жрать пришёл?
Джен Джи сел ровно, изобразил серьёзность и разлил из кувшина что-то мутное в пиалы, сделал глоток, зажмуриваясь от удовольствия, и сказал:
— А я своей к фестивалю привёз йанскую бирюзу, там недавно открыли новую жилу, камень зеленоватый, нигде такого нет. Ей понравилось.
Министр выпил всё махом и припечатал пиалу к столу, громко фыркая:
— Если я своей привезу алмаз с кулак размером, она скажет: «А, алмаз, положите куда-нибудь, где у нас там ведро с алмазами стояло, я не помню».
Джен Джи опять затрясся от смеха, потом собрался с силами и изобразил похоронно-серьёзное лицо, дотянулся до министра и положил ему ладонь на плечо, заглянул в глаза и сказал: