— Мия, ау! — Шу провела ладонью перед лицом фрейлины, и та с трудом сфокусировала на ней взгляд.
— Ваше Высочество? Что вам угодно? — наконец она осознала, кто перед ней, и испугано присела в реверансе.
— Мия, ты решила погубить свою репутацию?
— Но… нет, Ваше Высочество… — девушка на всякий случай ещё раз вежливо присела, явно не понимая, о чем это принцесса говорит.
— Ты с кем сейчас танцевала, девочка?
— С Тигренком… — наивные и счастливые глаза.
— А кто такой Тигренок?
— Э… менестрель…
— Миа, ты ошейник на нем видела?
— Да, Ваше Высочество…
— И тебе это ни о чем не говорит?
— Но… Ваше Высочество…
— Мия, проснись! Ты только что на виду всего света вешалась на шею рабу! Мия, ты о чем думала?
— Но, Ваше Высочество, это же ошибка, он не может быть рабом, как вы не понимаете! Он же такой… такой…
— Шиера Тейсин! Вы забываетесь!
— Простите, Ваше Высочество… — фрейлина снова поклонилась, и опустила глаза, не решаясь взглянуть на принцессу.
— Мия. Вы сейчас же отправитесь домой, и скажете отцу, что я запретила вам выходить из дому до тех пор, пока не позову вас сама. Это вам понятно?
— Да, Ваше Высочество…
— И ни с кем не говори о том, что сегодня было. Скажись больной — жар, бред, головная боль, всё, что угодно. Ясно?
— Да, Ваше Высочество… жар… я поняла.
— Иди. По дороге ни с кем не разговаривай.
— Слушаюсь, Ваше Высочество… — Мия с видом сомнамбулы направилась по дорожке к выходу из сада.
Шу пару секунд смотрела ей вслед, качая головой — дело серьёзно. Удружил Тигренок девушке, нечего сказать. Она вернулась к придворным, высматривая среди них светловолосую голову. Юноша стоял в сторонке, и вежливо улыбался словам ещё одной фрейлины. Шу заметила, что пара кавалеров с недружелюбным видом направляется в его сторону, недовольные тем вниманием, которое оказывают Тигренку дамы. Но она находилась от него гораздо дальше, и не успевала оказаться рядом вовремя и предотвратить конфликт. Ну ничего, достанется ему слегка, не беда. Следующий раз подумает, прежде чем безобразничать.
Шу неторопливо пробиралась сквозь танцующую и веселящуюся толпу, милостиво кивая и улыбаясь всем подряд, и не выпуская из виду Тигренка. Дворяне уже подошли к нему и, похоже, принялись оттачивать на бессловесной жертве остроумие. Шу поморщилась. Ох, доблестные и неустрашимые герои! Рисуются перед фрейлинами, распускают хвосты, пытаясь унизить того, кто не может им ответить, и не понимают, что выглядят при этом жалкими трусами.
Тигренок явно пропускал слова кавалеров мимо ушей, мечтательно глядя поверх их голов, что было совершенно не трудно — оба кавалера здорово уступали ему в росте. Дворяне, чувствуя, что их выпады не попадают в цель, злились ещё больше. Шу на всякий случай держалась поблизости, затеяв пустую беседу с Ленкорией, и с затаенной усмешкой наблюдала, выкрутится ли Тигренок сам. Нет, вряд ли у этих щеголей хватит мозгов свести всё к шутке и отступить, не потеряв лица окончательно. Они уже истощили запас остроумия и дежурных оскорблений, и готовы были наброситься на юношу с кулаками. Тигренок в ответ на особенно идиотскую гнусность только недоуменно приподнял бровь, словно снисходительный университетский профессор, не ожидающий от балбеса-студента ничего умного, но чтобы уж настолько? Это оказалось последней каплей — благородный Перрин покраснел от ярости и занес уже руку для пощечины, но… Шу не очень поняла, что же произошло. Почувствовала только, что Перрин вдруг испугался. И не того, что уронит себя в глазах общества, ударив раба, как оскорбившего его человека, и не того, что на него обрушится гнев принцессы — об этом он уже думать не мог. Он испугался Тигренка. Совершенно спокойного, безразлично-насмешливого, беззащитного Тигренка. Дворянин неприлично выругался и отступил на шаг, скрывая замешательство грубыми словами, и обращаясь к приятелю, высказался на тему того, что не подобает благородным людям пачкать руки о всякую шваль.
Краем глаза Шу видела, как кавалеры уводят пару фрейлин, с любопытством наблюдавших за неприятной сценой, а Тигренок, оставшись в одиночества, отступает подальше в тень и прислоняется к дереву. Пожалуй, если бы она не видела в темноте не хуже, чем днем, он бы растворился в этой тени совсем.
Воспользовавшись родной и уютной вечерней тенью, Хилл скрылся с глаз благородной публики долой и уселся под деревом на прохладную траву. Пожалуй, он уже начинал ненавидеть придворные развлечения. Сначала на него вешаются дамы, потом нападают их кавалеры, чтобы не приставал к их дамам… да пропадите вы все, кучей! Два распустивших перья петушка чуть не заставили Хилла потерять над собой контроль и рассмеяться им в лицо. Тоже, светские львы! Недопески, а не королевская свита! Пыжатся, тужатся, будто ёжика сейчас родят, а толку пшик. Хоть бы на Его Величество посмотрели, неучи, или в театр бы сходили, наизусть чего подучили, раз уж боги своим умом не одарили. Таких щенков даже и обижать грешно, маленькие совсем… но и лапу нечего поднимать! Они что, всерьёз думали, что так он и позволит каким-то шавкам себя тронуть? Хиллу оказалось достаточно лишь самую малость Тени им показать… да что там, показать! Намекнуть, как они хвосты поджали и удрали, повизгивая. И скатертью дорога. Здесь, в тишине и сумраке, Хилл намеревался дождаться окончания гулянки. Ну, разве что ещё еды себе добыть — уже почти стемнело, сад приобрел совершенно сказочный вид с горящими тут и там цветными огоньками, мерцающими цветами, светящимися радугами. В такой обстановке придворные нескоро захотят покинуть праздник, запросто провеселятся до полуночи. А сидеть до полуночи голодным… ещё чего!
Укрывшимся в беседке Кею и Заку слуги уже несли ужин, и принцесса посчитала, что придворные обойдутся и без неё. Танцевать абы с кем ей не хотелось, вытаскивать Тигренка из его укрытия — тоже, затевать очередную пустопорожнюю беседу — её уже тошнило от глупости. Свой долг она выполнила, устроив придворным развлечение и украсив сад, можно было и передохнуть. Шу присоединилась к родной компании, бездумно прислушиваясь к звукам веселья снаружи и попивая чай. Единственное, чего ей сейчас хотелось, так это домой, в уютную тихую башню, и Тигренка рядышком. Оглядывая беседку, она наткнулась взглядом на его гитару, и вспомнила его руки, ласкающие струны, его задумчивое лицо, полуприкрытые глаза и падающую на них светлую прядь… и подумала, почему бы, собственно, и не вытащить его из кустов? Если хочет, пусть прячется здесь, заодно и поужинает. Шу с усталым вздохом встала и отправилась за Тигренком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});